которой оно находится {980}.
«Автокефалія чи автономія?» – рассуждал в преддверии собора украинский поэт Павел Мазюкевич:
Виставляючи побіч гасла автокефалії гасло автономії[,] ріжнобарвні віропромисловці нашого краю мали на увазі вжити словесну плутанину в голови малосвідомої частини соборян, щоб скористуватися їхніми голосами для своїх темних цілей (спосіб добре випробований зі словом “рускій“ щодо Галичини) <…> Автокефалія, це повна незалежність – справжній духовний суверенітет, так потрібний кожному народові, що вже вийшов на шлях творення власної культури; автономія – це власне ніщо, це те, що ми маємо в дійсності й нині, це належне й зараз митрополиту Київському право на внутрiшнє самоврядування церкви, напрям якого, завдяки канонам, завжди був і буде під фактичним впливом московської вищої церковної влади <…> От же бажаючи щастя нашій церкві, мусимо спинитися на автокефалії, як єдино-можливій формі нашого національно-релігійного життя, з вільно-вибраним і ні од кого незалежним архипастирем на чолі <…> [Н]ас не тільки визнано окремою нацією, але й окремою державою [sic], а наша столиця по кількости зібраних святощів православної церкви випередила і Царьгород [Константинополь. – С. М.] і Москву, займаючи в вищезгаданому значінні після Єрусалиму перше місце на всьому християнському світі; щож до апостольського спадкоємства, то тут мусимо зазначити те, що коли немаємо його ми, то не має його й автокефальна церква московська, і коли вона, од нас, а не безпосередно од апостолів взявши священство своє, і одного чудового дня насмілившись проголосити себе автокефальною, сміє нам закидати нині не канонічність наших змагань, то на це є одна відповідь “брате, вийми спочатку поліно з ока твого“… у нас бо, згідно свідоцьтву архидиякона Захарія Копистенського (див. часослов 1616 р.), св[ятий] апостол Андрей “проходя Киевских брегов достиг і водруженіем знамени животворящого Креста“ поклав наріжний камінь Христової церкви, а ви й на таке послатися не можете <…> [К]оли вже стати на щиро канонічний ґрунт, то розсудити нас може тільки патріярх Царьгородський, що від апостола Андрея Первозванного веде спадкоємство своє, яке завжде стояло на сторожі незайманости національно-релігійного світогляду кожного народу, за що власне, вимагаючи собі автокефалії, боремося з властолюбною Москвою нині й ми, навчені досвідом гіркого минулого рідної церкви {981}.
В конце декабря к митрополиту Владимиру явились священник Фоменко и представитель ВВПЦР полковник Цивчинский и стали предлагать ему патриаршество в будущей украинской церкви (чему митрополит, которому за несколько дней до того предлагали покинуть Киев, был весьма удивлен). В то же время ряд киевских церквей (Подольские Ильинская и Покровская, Благовещенская, Крестовоздвиженская, Иорданская) составили письменные заявления о том, что в случае провозглашения автокефалии они выделяются из украинской церкви и признают зависимость только от всероссийского священного собора и всероссийского патриарха {982}.
Когда подошел срок открытия, оказалось, что из приблизительно тысячи делегатов собора (по пять от каждого уезда, по одному от каждого монастыря и духовного учебного заведения, по четыре от каждого военного округа и по два от армейского корпуса) в Киев приехало 65. Поэтому открытие отложили на 2 (15) января {983}. В этот день состоялась литургия в Софийском соборе и молебен на площади – но начался не сам собор, а заседания предсоборных комиссий, потому что делегаты в нужном количестве так и не съехались; их попросили поспешить {984}. Собор открылся 7 (20) января; перед его началом торжественную службу в Софийском соборе провел митрополит Владимир, при участии митрополита Кавказского Платона и митрополита Харьковского Антония. Объявил собор открытым митрополит Платон, как представитель всероссийского патриарха. Заседание собора фактически началось на следующий день, под председaтельством того же митрополита Платона, который приветствовал собор и просил его, «ввиду существующих автокефальных течений, помнить о единстве русской церкви» {985}.
Дело подвигалось медленно. В вечернем заседании 9 (22) января прошли выборы президиума собора. На заседании 10 (23) января избрали мандатную и хозяйственную комиссии {986}; 12 (25) января – дополнительных членов президиума. Заседания секций по состоянию на 14 (27) января не начались. Всего на тот момент в Киев прибыло 354 члена собора, далеко не все из которых присутствовали на заседаниях; в выборах президума участвовало до 270 человек {987}. 15 (28) января на пленарном заседании избирали редакционную комиссию; вопрос об утверждении кандидатов (еще не избрании) вызвал долгие прения. Работа секций также ограничивалась организационными вопросами {988}.
Работа церковного собора прервалась 23 января (5 февраля), когда к Киеву подошли войска под командованием Муравьева; никаких решений по сути так и не было принято.
Украинское Учредительное собрание: выборы
Подготовка к выборам в Украинское Учредительное собрание началась, разумеется, задолго до самого события.
Как утверждал на заседании Малой Рады 10 (23) октября Александр Севрюк, «[п]артия украинских соц[иалистов]-рев[олюционеров] с самого начала революции выдвинула вопрос об украинском учредительном собрании. Этот вопрос красной нитью проходил через все партийные заседания и съезды украинских с[оциалистов]-р[еволюционеров]» {989}. Выше мы упоминали, что фраза «Украинское учредительное собрание» звучала уже в апреле, на переговорах между киевским Исполнительным комитетом и Центральной Радой – но тогда еще как нечто гипотетическое. Официально же намерение организовать избранный украинский парламент – что вполне согласовывалось с идеей автономии Украины – было зафиксировано в Первом Универсале, в следующей формулировке:
Хай порядок і лад на Вкраїні дають – вибрані, вселюдним, рівним, прямим і тайним голосуванням – В с е н а р о д н і У к р а ї н с ь к і З б о р и (С о й м). Всі закони, що повинні дати той лад тут у нас, на Вкраїні, мають право видавати тільки наші У к р а ї н с ь к і З б о р и.
Ті ж закони, що мають лад давати по всій російській державі, повинні видаватися у Всеросійськім Парламенті {990}.
На заседании Малой Рады 21 августа (3 сентября) было зафиксировано название будущего парламента – Украинское Учредительное собрание (Українські Установчі Збори) – и решено создать комиссию для разработки порядка выборов в него. Комиссия должна была состоять из пяти членов. Троих членов тогда же и выбрали – Порша, Розенштейна и Чопковского – а двоих решено было выбрать позже {991}.
Пока оставался «в подвешенном состоянии» вопрос о взаимоотношении Украины и России и о распределении полномочий между ними, не было и ясности в вопросе об Украинском Учредительном собрании. На уже упомянутом заседании Малой Рады 10 (23) октября по этому вопросу, после
