Джексон: В настоящее время я не затрагиваю вопроса о положениях Женевской конвенции. Я хочу задать вам несколько вопросов о ваших усилиях в целях увеличения производства жизненно необходимых материалов. Я хотел спросить, были ли это военные материалы или нет, каковы были условия, в которых находились рабочие по милости правительства? Мне кажется, вы сможете нам дать некоторую информацию по этому вопросу. Вы часто посещали заводы Круппа, не правда ли?
Шпеер: Я был пять или шесть раз на заводах Круппа.
Джексон: Вы были достаточно хорошо информированы о росте производительности труда как на заводах Круппа, так и на других заводах?
Шпеер: Во время этих посещений речь шла о ликвидации последствий воздушных налетов, я всегда приезжал после такого налета и имел возможность знакомиться с выпуском продукции. Я очень хорошо знал этот вопрос, так как я работал очень много.
Джексон: Крупп имел несколько трудовых лагерей?
Шпеер: Само собой разумеется, у него были трудовые лагери.
Джексон: Крупп использовал на своих заводах очень большое количество как иностранных рабочих, так и военнопленных, не так ли?
Шпеер: Я не могу определить процентного соотношения, но, несомненно, Крупп использовал также иностранных рабочих и военнопленных.
Джексон: Хорошо, я могу сказать вам, что мы обследовали трудовые лагери Круппа и на основании картотеки самого же Круппа установили, что в 1943 г. в трудовых лагерях находилось 39 245 иностранных рабочих и 11 234 военнопленных, что эти цифры все время возрастали и в сентябре 1944 г. они достигли 54 990 иностранных рабочих и 18 902 военнопленных. Близки ли эти цифры к тем сведениям, которые можете привести вы на основании того, что известно вам?
Шпеер: Мне неизвестны подробности, я не помню сейчас цифры и не помню, сколько всего рабочих было у Круппа. Я думаю, что процент иностранных рабочих у Круппа был тот же самый, что и на других военных предприятиях.
Джексон: Итак, какой же приблизительно процент составляли эти рабочие?
Шпеер: Эта цифра очень сильно колебалась. На более старых предприятиях, где имелся кадровый состав рабочих, процент иностранных рабочих был менее значительным, чем на новых, только что созданных предприятиях, не имевших старых кадров. Причина заключалась в том, что молодые возрасты призывались в армию, на предприятиях, располагавших старыми кадрами рабочих, был большой процент рабочих старших возрастов. Поэтому на предприятиях, выпускающих предметы вооружения сухопутных войск, то есть на старых предприятиях, процент занятых иностранных рабочих был меньше, чем на предприятиях, выпускающих вооружение для ВВС, то есть вновь созданных предприятиях, не имевших в своем распоряжении старых кадровых рабочих. Но цифры я при всем желании не могу вам назвать.
Джексон: Иностранные рабочие, которые работали на заводах Круппа, возьмем заводы Крупна в качестве примера, были размещены в трудовых лагерях, которые охранялись, не так ли?
Шпеер: Я не думаю, чтобы они охранялись, но я не моту этого точно сказать. Я не хочу здесь скрыть какие-либо полученные мной сведения, но я не имел абсолютно никакой возможности заниматься этими вопросами, посещая предприятия, так как я беспокоился о другом. Вообще за все время моего пребывания на посту министра вооружения я ни разу не посетил ни одного лагеря для рабочих — и поэтому не могу дать никаких сведений.
Джексон: Хорошо, сейчас я намереваюсь дать вам некоторую информацию о трудовых лагерях Крупна и затем в связи с этим задать вам несколько вопросов. Я не собираюсь утверждать, что вы лично были ответственны за условия, в которых находились эти рабочие. Я просто хочу указать вам на то, что было сделано в этом направлении правительством, а затем спросить вас, как это отражалось на ваших устремлениях в области увеличения выпуска продукции.
Известен ли вам документ Д-288, представленный в качестве доказательства США-202? Этот документ представляет собой письменное показание, данное под присягой доктором Егер, который позднее был вызван в Суд в качестве свидетеля.
Шпеер: Да.
Джексон: Вы отрицаете, что эти показания соответствуют действительности?
Шпеер: Нет.
Джексон: Вам лично ничего не было известно о существовавших там условиях?
Шпеер: Если бы положение вещей действительно было таковым, то я, наверное, услышал бы об этом, так как само собой разумеется, руководитель предприятия во время моих посещений обращался ко мне со всеми своими трудностями и невзгодами.
Джексон: Сейчас я хочу обратить ваше внимание на новый документ Д-361, представленный в качестве доказательства за номером США-893. Документ подписан начальником управления паровозостроительных заводов Зелингом; он сообщает о тех условиях, в которых находились его иностранные рабочие. Я вновь повторяю, что я не считаю вас ответственным за это. Я допускаю, что за это было ответственно правительство. Я хотел бы огласить этот документ, несмотря на то, что он довольно пространный.
Документ был составлен 25 февраля 1942 г. в Кессельбау и адресован Гупе через Винтерса и Шмидта. «Я получил от германского трудового фронта письмо, датированное 18 февраля и присланное на мой домашний адрес с приглашением посетить управление «германского трудового фронта». Я хотел разрешить вопрос, о котором мне ничего не было известно по телефону. Мне ответили из «германского трудового фронта», что вопрос крайне важный и требует моего личного присутствия. После этого я спросил Юнгериха, работавшего в отделе социально-трудовых вопросов, должен ли я туда пойти. Юнгерих ответил: «Вы, очевидно, не должны идти, но было бы лучше, если бы вы пошли». Приблизительно в 9 час. 50 мин. я направился в комнату №20 в этом учреждении к Приору. В ходе последовавшей затем беседы, довольно оживленной и длившейся приблизительно полчаса, выяснилось, почему Приор хотел говорить со мной. 16 числа этого месяца 23 русских военнопленных были направлены на работу на котельный завод. Эти люди прибыли на работу утром без хлеба. Во время двух перерывов военнопленные подходили к немецким рабочим и просили, чтобы они им дали хлеба, так как они голодны. В первый обеденный перерыв русским военнопленным раздали еду, чтобы как-то уладить это, 17 числа я отправился на кухню в Вейдкэмп согласно указаниям Тейли и говорил с начальником этой кухни г-жей Блок о предоставлении русским военнопленным питания во время обеденного перерыва. Блок обещала мне предоставить питание немедленно и, кроме того, заимообразно дала необходимую посуду для 22 человек. Я попросил г-жу Блок передавать оставшуюся от 800 столующихся у нее голландцев пищу русским военнопленным до особого распоряжения. Она обещала делать и это. На следующий день в обед она прислала им сверх нормы бачок молочного супа. Затем обеденная норма была уменьшена. Ввиду того что несколько русских уже были сильно истощены и дополнительное питание перестало поступать, я позвонил по телефону Блок и попросил ее увеличить порции выдаваемой пищи. Так как мой телефонный разговор оказался безуспешным, я вновь лично посетил Блок. На сей раз Блок в очень резкой форме отказалась выдавать какое-либо дополнительное питание.
Теперь я подробно остановлюсь на этой беседе.
Кроме Приора, в комнате находились два других господина из организации «германского трудового фронта» и Блок, которая заведовала кухней в Вейдкэмп. Приор взял слово и, жестикулируя, в оскорбительной форме упрекал меня в том, что я якобы весьма заметно переметнулся на сторону большевиков. Он сослался на ряд законов имперского правительства, которые осуждали такую линию поведения. К несчастью, мне не совсем была ясна ситуация с правовой точки зрения, в противном случае я немедленно бы покинул комнату. Затем я попытался разъяснить Приору, что русские военнопленные присланы к нам как рабочие, а не как большевики, что они крайне истощены и не в состоянии справиться со своей тяжелой работой, на которую они были поставлены на котельном заводе, что больные люди являются для нас балластом, а не помощью в работе. На это замечание Приор ответил, что если один из них ничего не стоит, то другой будет подходящим, что у большевиков нет души и если 100 тысяч из них умрет, то другие 100 тысяч займут их место. На мое замечание о том, что при подобной текучести рабочей силы мы не сможем выполнить наших задач, то есть не сможем поставлять достаточное количество паровозов для железных дорог Германии, которые настойчиво требуют сокращения сроков выполнения заказов, Приор ответил: «В данном случае поставки имеют второстепенное значение». Мои попытки заставить Приора понять, в чем заключаются наши экономические интересы, не увенчались успехом.
В заключение я могу лишь сказать, что, будучи немцем, я хорошо знаю, каково было наше отношение к русским военнопленным. В данном случае я действовал по указанию своих начальников и старался добиться увеличения выпуска продукции, которую от нас требовали».
