Выбор места для финального наступления ограничивался для обеих сторон — как это было начиная с того момента, как в 1914 году по окончании "маневренной войны" линия фронта на Западе окончательно стабилизировалась. Французы дважды пытались прорваться в Артуа и Шампани в 1915 году, а затем повторили попытку прорыва в Шампани в 1917 году. Британцы пробовали прорвать фронт на Сомме в 1916 году и во Фландрии в 1917-м. Немцы осуществили только одну крупную попытку — в 1916 году в Вердене, а затем предпринимали только атаки с ограниченными целями.
Теперь эра ограниченных целей для них закончилась. Их нынешней задачей было уничтожить армию — либо французскую, либо британскую. Германское командование стояло перед альтернативой; еще одно наступление на Верден или удар по британским войскам. Эти варианты были рассмотрены на роковой конференции в Монсе 11 ноября 1917 года. На ней полковник фон дер Шуленберг, командующий штабом армейской группы кронпринца Германии, добился повторения наступления на своем фронте, который включал Верден. Поражение британских армий, каким бы серьезным оно ни было, не удержало бы Великобританию от продолжения войны. Однако если бы потерпела поражение Франция, то ситуация на Западе резко менялась — и фронт в секторе Вердена казался наиболее удачным местом для подобного предприятия. Мнение подполковника Ветцеля, главы оперативного отдела Генерального штаба, совпадало с мнением Шуленберга и подтверждало результаты проведенного им анализа. Ветцель заявил, что Верден может стать местом, где победа Германии окажет глубочайшее воздействие на противника и пошатнет моральное состояние французской армии, лишив ее малейшего шанса начать наступление с помощью американских войск. Следующей атаке должны были подвергнуться британские войска.
Людендорф не был согласен ни с тем, ни с другим. Выслушав своего подчиненного, он заявил, что численности германских войск достаточно лишь для одного крупного удара — и привел три условия, на которые должны были быть при этом соблюдены. Германия должна была ударить как можно раньше — прежде чем Америка сможет бросить свои силы на чашу весов. Это означало конец февраля или начало марта. Целью наступления должен был стать удар по британцам. Людендорф осмотрел секторы фронта, где такой удар мог был быть нанесен и, не снимая со счетов Фландрии, заявил, что атака около Сен-Кантен кажется наиболее обещающей. Это был сектор, из которого предыдущей весной на восстановленную "Линию Гинденбурга" в стратегических целях было переброшено значительное количество войск. Теперь здесь простиралось то, что британцы с 1916 года называли "старое поле боя при Сомме" — пустыня, покрытая воронками от снарядов и заброшенными окопами. Людендорф считал, что, атакуя в этом месте, в рамках плана под кодовым названием "Михаэль", немецкие дивизии смогли бы двинуться вдоль русла реки Соммы к морю и "свернуть" британский фронт.
На этой стадии вопрос и был оставлен. В дальнейшем проводились и другие конференции, были исписаны горы бумаг с изложением альтернативных вариантов — включая атаку во Фландрии под кодовым названием "Георг", а также наступление в Аррасе — под шифром "Марс", и в окрестностях Парижа — "Архангел". Однако 21 января 1918 года Людендорф после окончательной инспекции армий выпустил четкие приказы для введения в действие плана "Михаэль". Кайзер был проинформирован о его намерениях в тот же день. 24 января и 8 февраля в войска были посланы предварительные инструкции. 10 марта подробный план был оглашен от имени Гинденбурга: "Атака группы "Михаэль" начнется 21 марта. Прорыв первых неприятельских позиций должен состояться в 9 ч. 40 мин. утра".
Стратегическую директиву сопровождало множество тактических инструкций. Баварский офицер, капитан Герман Гейер закрепил в армейском мышлении новое понятие "просачивание" — впоследствии это слово использовалось не только в немецкой армии. Другим его творением было наставление "Военное искусство атаки позиций", появившееся в январе 1918 года. Именно по этой инструкции и должна была действовать в ходе сражения группа "Михаэль". Гейер делал акцент на быстром продвижении впереди и полностью игнорировал безопасность флангов. Он писал, что "тактический прорыв по своей сути не является целью. Его цель — дать возможность использовать самую мощную форму атаки — охват пехоты. Ощущение опасности справа и слева вскоре приведут к остановке ее продвижения… Следует установить максимально быстрый темп продвижения… пехоту необходимо предупредить против слишком большой зависимости от заградительного огня". Специализированные штурмовые войска ударных волн получили указание — "пробиваться вперед". Людендорф подытожил цель группы "Михаэль" отрицанием понятия фиксированной стратегической цели. "Мы пробиваем дыру… Что будет дальше, увидим. Мы уже проделали этот путь в России".
В России действовало достаточное число дивизий, чтобы вызвать во Франции некоторое уважение, завоеванное в результате ряда побед над армиями царя, Керенского и Ленина. Однако теперь противниками этих дивизий были британцы, а не русские. Англичане были лучше оснащены, лучше подготовлены и пока не потерпели поражений на Западном фронте. Маловероятно, чтобы их оборона рухнула только из-за того, что в передовой будет пробита брешь. Людендорф, тем не менее, выбрал оптимальное место для наступления. Оно было лучше района Соммы, поскольку силы союзников на этом участке составляла Пятая армия, численно чуть ли не самая слабая из четырех армий Хэйга, и к тому же сильно пострадавшая при Пашендале, после которого так и не восстановилась полностью. Командовал армией генерал Хьюберт Гоф, чья репутация была не слишком блестящей — в то время как занимаемый им сектор являлся наиболее ответственным во всей британской зоне и наиболее трудным для обороны.
Гоф, кавалерист, любимец Дугласа Хэйга, тоже старого кавалериста, сыграл ведущую роль в наступлении при Пашендале, и его войска понесли тяжелые потери. Офицеры, служившие под его началом, считали, что высокие потери частей Гофа были вызваны его отказом согласовывать артиллерийскую поддержку с темпом атаки пехоты. Гоф не ограничил цели в достижимых пределах, отказался свернуть операции, которые явно обещали неудачу и принять общепринятые стандарты административной эффективности. Все это с достойной уважения тщательностью делал командующий соседней Второй армией Пламер. На протяжении зимы 1917 года Ллойд Джордж пытался снять Гофа с поста, но протекция Хэйга спасла генерала от отставки. Теперь Гофу предстояло справиться с двумя проблемами, которые превышали его возможности.
Это было действительно выше его сил. Первой проблемой была крупная реорганизация армии. В начале 1918 года британцы, осознав необходимость, до понимания которой немцы дошли еще в 1915-м а французы — в 1917 году, начали уменьшать численность своих дивизий с двенадцати батальонов до девяти. Причиной таких изменений можно было бы считать проявление тенденции к увеличению соотношения численности артиллерии и численности пехоты в каждой дивизии, чего частично удалось добиться из-за осознания возрастающего значения огневой поддержки тяжелой артиллерии; это означало, что воина становится войной орудий, а не только людей. Основной причиной, тем не менее, была простая нехватка солдат. Военный кабинет подсчитал, что лишь для возмещения потерь британские экспедиционные войска должны получить в 1918 году 615 тысяч человек. При этом рекрутский набор мог обеспечить лишь 100 тысяч человек — даже несмотря на введение всеобщей воинской повинности. Из соображений целесообразности, помимо спешивания некоторых кавалерийских формирований, требовалось распустить 145 батальонов и использовать их для усиления оставшихся формирований. Даже в этом случае почти четверть батальонов должна была оставить дивизии, в которых достаточно долго служили, и перейти в подчинение к незнакомым командирам, чтобы поддерживать артиллерийские батареи и инженерные роты, а также соседние батальоны. По несчастливому стечению обстоятельств, процент таких перемещенных батальонов наиболее высок был именно в Пятой армии Гофа. Сформированная позже других, она включала самое большое число формирований последнего из призывов, на кого распространялся приказ о смене дивизии. Хотя реорганизация началась в январе, к началу марта она все еще не была завершена. Недостатки административной работы Гофа приводили к тому, что оставалось еще много работы по интеграции, которая должна была быть обязательно проведена.
Другая задача Гофа заключалась в том, чтобы разместить позиции своей армии на поле боя — не только сложном, но и малознакомом. В помощь французским войскам после распада в 1917 году многих их формирований Хэйг согласился принять часть соединений с контролируемого им фронта. Этот отрезок находился как раз в секторе, выбранном Людендорфом для его большого весеннего наступления. Гоф должен был расширить контролируемый его войсками участок фронта направо через Сомму, включив в него известную своим плохим состоянием систему французских траншей. Требовалось углубить и усилить импровизированные укрепления, выкопанные британцами перед прежним полем боя при Сомме — после атаки на "Линию Гинденбурга" годом раньше. Задача была трудной. Дело заключалось не только в том, что окопы за передовой были весьма неглубокими, и рук, чтобы улучшить их, в его секторе недоставало. Война во Франции была в равной степени стрелковой и окопной войной.
