С Айронсайдом сотрудничало и большинство командиров британских экспедиционных сил на Балтике. Среди последних были военные миссии, рассчитанные на работу среди немецкого ополчения в Латвии и Эстонии (как говорил будущий фельдмаршал Александер, это были наиболее воинственные и мужественные солдаты, которыми он когда-либо командовал), армии недавно получивших независимость стран Прибалтики, а также Балтийские военно-морские силы под командованием контр-адмирала сэра Вальтера Коуэна. Летом 1919 года торпедные катера Коуэна потопили в Кронштадтской гавани два русских линкора — наиболее значительные боевые единицы, которыми располагал советский флот[42].
Тем временем в декабре 1918 года Франция высадила свои войска в черноморских портах Одессе и Севастополе. В состав этих войск входили греческие и польские подразделения. Французы попытались организовать здесь, местные части под командованием французских офицеров (у этих войск сложились скверные отношения с белогвардейскими формированиями) и двинуть их против Красной армии — правда, безуспешно. На Дальнем Востоке во Владивостоке в августе 1918 года высадились японские и американские войска, чтобы укрепить плацдарм для эвакуации Чешского корпуса. Затем сюда прибыл французский генерал Жанен, целью которого было наблюдение за операциями белых войск. Одновременно британцы сгружали с кораблей большие количества боеприпасов, которые должны были быть доставлены антибольшевистской армии адмирала Колчака. Японские войска постепенно продвигались к озеру Байкал, американцы остались на месте. Оба иностранных контингента в конечном счете должны были отправиться домой, в то время как чехи, на помощь которым они были посланы, сумели вырваться из России только в сентябре 1920 года. Таким образом, союзническая интервенция на российском Дальнем Востоке не привела ни к чему, кроме полного подтверждения в глазах Советов антибольшевистской политики Запада.
На самом деле направленность этой политики была прямо противоположной. 22 июля 1918 года премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд-Джордж сообщил Военному кабинету, что "Британии нет дела до того, какого рода правительство установилось в России — республика, большевики или монархия". Есть все основания считать, что президент Вильсон разделял это мнение. Такой точки зрения до определенного времени придерживалась и Франция. До апреля 1918 года наиболее влиятельные партии во французском Генеральном штабе отклоняли предложения оказать поддержку антибольшевистским силам, так называемым "патриотическим группами, на том основании, что они предпочли германскую оккупацию по классовым соображениям, в то время как большевики стали жертвами обмана Союза Центральных держав и теперь, возможно, поняв свои прошлые ошибки, по крайней мере, обещали продолжать борьбу. Позже Франции было суждено отказаться от этой точки зрения и занять наиболее твердую антибольшевистскую позицию среди всех союзных держав. Тем не менее в течение весны 1918 года Великобритания и Америка питали надежды на то, что при помощи большевиков им удастся восстановить Восточный фронт, военные действия на котором должны были облегчить немецкое давление на Западе, где союзникам угрожало поражение. С этой целью — вновь открыть Восточный фронт — они имели виды и на чехов. Но союзники позволили себе постепенно все больше оказывать поддержку белым войскам — что окончательно запутало положение, которое Ленин и Сталин позже стали представлять как изначально проявленную враждебность западных держав к делу революции. На самом деле союзники, отчаявшиеся предотвратить новое наступление немцев, не совершали никаких антибольшевистских акций вплоть до середины лета 1918 года. С этого времени поступающие сведения неоспоримо указывали на то, что большевики отказались от своей первоначальной антигерманской политики и стали принимать милости от германской стороны ради собственного выживания.
До середины лета немцы не менее, чем союзники, были озадачены проблемой наилучшего выбора между враждующими российскими партиями — выбора, который обеспечил бы им максимальные преимущества. Армия, которая боялась, что "красная чума" распространится по стране и на фронте, желала "ликвидации" большевиков. Министерство иностранных дел, напротив, хотя и разделяло желание армии не допустить усиления России, и стремившееся в конечном счете расчленить ее, утверждало, что именно большевики подписали отвергнутый "патриотическими группами" Брест-Литовский договор. Это было в интересах Германии — и следовательно, имело смысл поддержать первых за счет последних. 28 июня кайзер, потребовавший сделать выбор между про- и антибольшевистской политикой, принял рекомендации Министерства иностранных дел. Согласно этим рекомендациям, большевистское правительство получало гарантии в том, что Германия отказывается от давления на Прибалтийские государства, а их финские союзники прекращают давление на Петроград, который они были в состоянии захватить без особых усилий. Эти гарантии были приняты Лениным и Троцким, поскольку позволяло перебросить их единственное эффективное военное формирование — Латышских стрелков — по западной ветке Транссибирской железной дороги на Урал. Там в конце июля они атаковали под Казанью Чехословацкий легион. С этого момента началось контрнаступление красных, в конечном счете приведшее к освобождению Транссибирской железной дороги. Чехи были отброшены на восток — к Владивостоку. Красные формирования, сражающиеся с белой армией Колчака и Деникина на юге России и в Сибири, получили подкрепление и снабжение. Этому контрнаступлению было суждено закончиться победой большевиков в Гражданской войне — победа, достигнутая не вопреки возможной поддержке союзниками противников большевиков, но благодаря решению Германии позволить большевизму выжить.
Перелом в войне на Западе
Пока огромные и трудноуправляемые армии сталкивались на обширных пространствах Востока, на узком и плотном Западном фронте войска союзников сражались буквально локоть к локтю. Крах царской армии восстановил стратегическую ситуацию, которую Шлиффен положил в основу своего плана молниеносной победы над Францией — стратегический промежуток, в который для Германии не исходило никакой угрозы со стороны России. Это развязывало немцам руки, позволяя им получить численное превосходство на основном направлении наступления, целью которого был Париж. Преимущество их было значительным. Оставив сорок второсортных пехотных дивизий и три кавалерийские дивизии на Востоке в качестве гарнизона на огромных территориях, отданных большевиками по условиям Брест-Литовского договора, Людендорф мог развернуть на Западе 192 дивизии против 178 дивизий союзников.
Немецкие части включали большинство старых отборных формирований — гвардейские, егерские, прусские, швабские и лучшие из баварских. Так, 14-й корпус состоял из 4-й гвардейской дивизии и 25-й дивизии, сформированной из гвардейских полков небольших княжеств, а также 1-ю прусскую дивизию и дивизию военного времени — 228-ю резервную, состоящую из полков Бранденбурга и прусских территорий. Все они на четвертом году войны уже содержали высокий процент новобранцев и неоднократно сменяли свой личный состав. Некоторые пехотные полки потеряли весь свой первоначальный штат, с которым они отправлялись на войну в 1914 году. Тем не менее они по-прежнему высоко держали честь своего мундира, подкрепленную длинной чередой побед, одержанных на Востоке. Вот только на Западе находились германские армии, еще не сокрушившие неприятеля, которого они встретили. Весной 1918 года солдатам кайзера было обещано, что будущее наступление завершится внесением в их послужной список еще одной победы.
Германские пехотинцы не могли знать (хотя могли догадываться), что они составляли последние человеческие резервы своей страны. Впрочем, Великобритания и Франция находились не в лучшем положении. В течение прошедшего года они были вынуждены сократить состав своих пехотных дивизий с двенадцати до девяти батальонов, обеим странам уже катастрофически недоставало человеческих ресурсов чтобы заткнуть бреши в рядовом составе. Однако они имели перевес в материальном обеспечении — 4500 самолетов у союзников против 3670 в германской авиации, 18 500 орудий против 14000 у немцев и восемьсот танков против десяти. И сверх того, союзники могли рассчитывать на прибытие в Европу миллионной американской армии, которое компенсировало невозможность восполнить потери собственными силами. Напротив, войска Германии уже вобрали всех неподготовленных мужчин призывного возраста — это было достигнуто за счет почти поголовного призыва. К январю 1918 года Германия могла рассчитывать только на призывников 1900 года рождения. Однако эти юноши достигали совершеннолетия только осенью. Таким образом, перед Гинденбургом, Людендорфом и их солдатами в марте 1918 года стояла двойная задача: выиграть войну, прежде чем Новый Свет придет, чтобы восстановить баланс в Старом Свете, а также прежде чем резервы мужского населения Германии будут исчерпаны в тяжелом испытании финального наступления.
