престиж американской нации [35].
Такие же резолюции принимались законодательными палатами или «легислатурами» отдельных штатов и многолюдными митингами в городах и отсылались в Вашингтон. Все эти призывы возымели свое действие. Предложение о расторжении торгового договора с Россией было внесено в вашингтонский конгресс и горячо обсуждалось в комиссии по иностранным делам. В декабре 1911 года вопрос обсуждался в пленуме палаты представителей. Выступавшие ораторы обеих партий — демократической и республиканской — выражали свое возмущение политикою русского правительства, а многие восторженно отзывались о евреях, как прекрасных гражданах. Палата почти единогласно (301 против 1) приняла следующую «историческую» революцию: «Решено, что народ Соединенных Штатов подтверждает основной принцип, что права наших граждан не должны терпеть ущерб ни на родине, ни на чужбине из-за их расы или религии; что русское правительство нарушило договор, заключенный между Соединенными Штатами и Россией в 1832 году, отказываясь признать паспорта, законно выданные американским гражданам, по причине расы или религии; что, по мнению конгресса, означенный договор должен быть расторгнут по указанным причинам в возможно близкий срок и что для этой цели президент должен сообщить русскому правительству, что означенный договор расторгнут и теряет силу по истечении года со дня такого уведомления». Та же резолюция была принята и сенатом. Отсрочка расторжения договора на год была внесена в резолюцию по настоянию президента республики Тафта, который надеялся, что русское правительство за это время одумается и уступит. Но правительство Николая II не уступило, и 1 января 1913 г. акт расторжения договора вступил в законную силу.
Радость от этой моральной победы омрачалась, однако, тревожными предчувствиями. В то время правительство Соединенных Штатов было серьезно озабочено мыслью о том, как остановить чрезмерный наплыв эмигрантов всех национальностей из стран Старого Света, вносивший расстройство в экономическую жизнь республики [36]. В проектах ограничения иммиграции менее всего имелись в виду евреи. Они вообще считались желательным элементом, так как приезжали обыкновенно не на временные заработки, как итальянцы, поляки или венгры, а на постоянное поселение, весьма часто с семействами или с намерением вызвать сюда свои семейства после личного устройства. Тем не менее общие меры к затруднению иммиграции должны были коснуться и еврейских переселенцев. За ограничение иммиграции стояли с одной стороны нативисты из буржуазии, уроженцы страны, патриоты «американской расы», боявшиеся конкуренции иностранцев, а с другой — «Американская федерация труда», объединявшая много рабочих союзов и боровшаяся против понижения заработной платы пришлыми рабочими. В начале 1913 г. нативистам удалось провести ряд драконовских мер против массовой иммиграции. После долгих и страстных прений в сенате и палате представителей, конгресс принял билль, по которому в Соединенные Штаты пропускаются только переселенцы, имеющие ценз грамотности, т. е. умеющие читать и писать на каком-либо языке, и удовлетворяющие целому ряду условий физического и морального здоровья. Так как принятый билль задевал интересы огромной массы переселенцев всех национальностей, президент республики Тафт не нашел возможным его утвердить и наложил на него временное veto (февраль 1913 г.), сообщив сенату, что не может заставить себя подписать билль, нарушающий старый американский принцип свободы иммиграции. Когда вскоре Тафта сменил на посту президента республики Вудро Вильсон, возникло опасение, что он, как избранник демократической партии, изобиловавшей нативистами, поддержит билль при вторичном его внесении в конгресс. Тогда в стране поднялась сильнейшая агитация против запретительного билля, в которой принимали большое участие еврейские общины и политические организации: устраивались митинги протеста и выносились резкие резолюции. В начале 1914 г. палата представителей в Вашингтоне приняла прежний иммиграционный билль с некоторыми смягчениями: от экзамена грамотности освобождались лица, вынужденные покинуть родину вследствие религиозных преследований (что главным образом касалось евреев из России и Румынии). Биллю предстояло еще пройти через сенат и получить санкцию президента Вильсона, но тут наступили события, которые заставили забыть о нем. Весною 1914 г. началась война Соединенных Штатов с Мексикою, а летом вспыхнула мировая война, приостановившая на ряд лет массовую эмиграцию из Европы.
Во время антииммиграционной кампании обнаружились антисемитские тенденции в некоторых кругах христианского общества, особенно среди американских немцев. Антисемиты пытались бороться с евреями путем бойкота: не принимали их в члены своих обществ и клубов, не пускали в свои гостиницы, рестораны и дачные курорты, объявляя об этом в газетах или на вывесках своих заведений. В некоторых дачных местах и пансионах штата Нью-Йорк попадались надписи: «Сюда евреи не допускаются». Против этих безобразий выступил Американско-еврейский комитет. По его инициативе в легислатуру штата Нью-Йорк было внесено предложение о запрещении подобных манифестаций против принципа равноправия граждан. Легислатура приняла и опубликовала «дополнение к закону о гражданских правах» (апрель 1913 г.), запрещавшее всем содержателям публичных заведений или агентам предприятий закрывать доступ туда кому бы то ни было без формального законного повода, а также публиковать об этом в той или иной форме; нарушители должны быть привлечены к суду «за умаление прав американских граждан».
Во внутренней организованности заключалась тайна той силы, которая в течение трех десятилетий создала из хаоса непрерывно нараставших эмигрантских масс нечто цельное, ядро нового центра диаспоры. Множество мелких общин, приходов и земляческих групп, на которые распадалось почти миллионное еврейское население Нью-Йорка, объединилось в 1909 г. в общинный союз — «Кегиллу» (Kehilla) Такое же объединение совершилось в Филадельфии, имевшей слишком стотысячное еврейское население, и по этому пути централизации готовились идти общины Чикаго (около ста тысяч человек), Бостона (75 000), Балтиморы (50 000) и других больших городов. Объединяя разнородные общественные группы, такие союзы не могли, конечно, уничтожить среди них внутренние духовнокультурные различия. Все еще не изгладилось различие между западными американизованными евреями («ягудим») и восточными при-
тельцами с их народным языком и самобытным строем жизни. В общинах отделялись друг от друга реформисты и ортодоксы; каждая группа имела свои синагоги, школы, раввинов и учителей. Сильную организацию представлял собою Союз реформированных раввинов, устраивавший свои ежегодные конференции (Central Conference of American Rabbis); с ним соперничал, без большого успеха, Союз ортодоксальных раввинов. Только новое национальнокультурное движение являлось залогом сближения отдельных частей еврейства, разъединенных влиянием чужих культур. Тут играли важную роль и сионистические и социалистические организации. Начавшееся еще раньше (выше, § 30) еврейское рабочее движение широко развилось в эти годы, когда ежегодно в рабочую массу вливались десятки тысяч пришельцев из России. Много рабочих кружков объединилось в большой «круг», нечто вроде пролетарского масонского ордена, под названием «Арбейтер-Ринг», который в 1914 году насчитывал около 50 000 членов.
Главным объединяющим фактором был, конечно, общий народный язык выходцев из России, Польши и Румынии — идиш. Десятки ежедневных
