свою обычную в таких случаях иронию:
Значит[,] все хорошо. Стоило объявить себя «ни от кого независимой», самостоятельной, и большевики, которые сузили украинскую территорию «от Карпат до Кавказа» – до размера «от Бахмача до Винницы», сгинут и пропадут. Стоило объявить себя «суверенной» и фабрики заработают, население станет платить налоги, крестьяне будут давать хлеб, украинские деньги перестанут прилипать друг к другу и еще кое к чему, смута и резня прекратятся. Стоило объявить себя «свободной» и обыски, облавы и административные высылки, самосуды и погромы прекратятся. <…>
Вот только одна неприятность. У вільной, незалежной, самостійной «від Карпат до Кавказа», alias [42] от Конотопа до Вапнярки, не оказалось столицы. Огромное государство – самостийная Украина, а «головного міста нема».
Как нема? А Киев! Нет, Киев – тю-тю! Проклятый народ эти кияне. Что им не делаешь, а они ни с места! Как при Святославе, как при Богдане, от века до века называли себя русскими, так и в двадцатом веке, да еще при выборах в Украинское Учредительное Собрание назвали себя русскими Малой Руси, напомнили украинцам, что они тоже русские… и получили больше голосов, чем те украинцы, что про это забыли.
Шульгин, само собой, не преминул упомянуть о «немецком факторе» в деле украинской независимости {1120}. Он вспомнил о книге Людвига Карьера (Ludwig Carrière) под названием «Die Kriegsziele der kämpfenden Völker» («Военные цели борющихся народов»), изданной в 1917 году в Берлине, и процитировал пассаж оттуда: «Путь – поразить Россию в самое сердце – ведет через Украину. Отделение остальных народов было бы для России болезненной операцией, но неопасной для жизни. Тогда как отделение Украины, если бы это удалось, уничтожило бы надолго силу России». (Цитату Шульгин слегка исказил, но практически без ущерба для смысла. В оригинале {1121} этот абзац звучал так: «Der Weg, Rußland ins Herz zu treffen, war oben gewiesen; er führt in die Ukraina. Während die Abtrennung der anderen Fremdvölker eine für Rußland schmerzliche, aber nicht lebensgefährliche Operation ist, ist es fraglich, ob Rußland die Abtrennung der Ukraina überleben würde; auf alle Fälle aber wäre seine Macht auf lange hinaus gebrochen» [43].) Но мнение автора книги – это одно, а реальная имперская политика – другое. Изучение немецких документов того времени (к которым Шульгин, естественно, не имел и не мог иметь доступа) свидетельствует не в пользу такой гипотезы. Германия активно не планировала отделить Украину от России. Только когда Украина двинулась в сторону фактической независимости и стала самостоятельным участником брестских переговоров, Германия воспользовалась представившейся возможностью {1122}.
Редактор «Киевлянина» явно не озвучивал, но, по-видимому, подразумевал напрашивающийся вывод: независимость Украины – немецких рук дело.
Более взвешенно, чем Шульгин, высказался по этому поводу французский историк Рене Пюо (René Puaux) в короткой статье «L’Ukraine indépendante» в популярном журнале «L’Illustration». Сепаратный мир Украины (статья была опубликована за день до подписания российского Брестского мира), отметил автор, вызвал многочисленные комментарии, в целом нелицеприятных по отношению к киевской Раде и ее делегатам, обвиняемым в подыгрыше немецкой дипломатии. Напомнив, что в Вене, а затем в Берлине существовали бюро украинской пропаганды, финансировавшиеся, по всей видимости, австрийским и немецким правительствами соответственно, он, однако, тут же констатировал: «Il serait certainement injuste d’englober dans la même flétrissure les hommes politiques ukrainiens dont les noms figurent actuellement à la direction des affaires» [44]. Идеал украинской автономии, продолжал Пюо, и желание большей свободы существовали задолго до того, как Германия и Австрия решили воспользоваться ситуацией. Основной причиной, по которой Украина объявила независимость, стали действия большевиков, заключал он {1123}. Не преминем отметить мелкую деталь, характеризующую, как представляется, уровень знаний автора об украинских политиках, о которых он рассуждал. Председатель Центральной Рады фигурирует в статье многократно – и исключительно как «Hzouchevsky».
Как бы то ни было, нравилось это кому-то или нет, независимость Украины стала свершившимся фактом – то есть общепринятым.
2.3. Точка невозврата (январь 1918)
Январское восстание: накануне
Пока Центральная Рада готовилась провозгласить независимость Украины, киевские большевики готовили третью попытку захватить власть (и, естественно, ликвидировать Центральную Раду).
Рада и украинские военные части уже имели опыт непосредственного «контакта» с большевиками в октябре и декабре. Они вполне понимали, чего от большевиков можно ждать, и снова попытались действовать превентивно.
3—4 (16–17) января в Киеве состоялись совещания украинских гражданских и военных властей, на которых было принято решение о мобилизации частей вольного казачества для борьбы с красногвардейцами. С той же целью городская милиция была передана в распоряжение командующего военным округом и проинформирована о предстоящих военных мерах против красногвардейцев. Основными центрами будущего восстания, по сведениям властей, были: уже «традиционно» – Арсенал; механические мастерские при Политехническом институте; снарядный завод на Демиевке; Южнорусский машиностроительный завод (будущая «Ленинская кузница») на Жилянской улице и ряд других предприятий, где уже в течение нескольких месяцев существовали боевые дружины.
В ночь на 5 (18) января украинские военные начали действовать. Самые крупные силы вольного казачества (милиция в операции не участвовала) были брошены на Арсенал – цитадель киевского большевизма. Красногвардейцы попытались отбить штурм. Завязалась перестрелка. Защитники Арсенала поначалу отстреливались из винтовок и револьверов, затем пустили в ход пулеметы. Нападающие выставили против них несколько бронемашин. Несмотря на серьезную огневую силу, жертвы оказались минимальными: 1 убитый и 5–6 раненых. Вольным казакам удалось прорваться во двор Арсенала. Все оказавшиеся там красногвардейцы (около 30 человек) были тут же арестованы, и во всем помещении был произведен тщательный обыск: искали прежде всего оружие. Вывезли 5–6 грузовиков с оружием; однако оказалось, что бóльшая его часть была на руках у красногвардейцев, то есть вне Арсенала, и потому не попала в руки украинцев.
Той же ночью вольные казаки заняли механические мастерские Политехнического института, снарядный завод на Демиевке, гвоздильный завод на Кузнечной улице и некоторые другие пункты. С утра на смену казакам явились строевые части украинской армии {1124}.
Большевики, вполне ожидаемо, подняли «волну возмущения». В Арсенале и других местах состоялись митинги и начались забастовки. 9 (22) января было опубликовано воззвание «К рабочим города Киева» за подписями Винниченко и Порша:
Товарищи рабочие, вас провоцируют. Вас запугивают и стараются вызвать в вас ненужный гнев и возмущение. Генеральный секретариат еще раз категорически и решительно заявляет, что никаких претензий над рабочими организациями не допустит на территории украинской народной республики. В ночь с 5‑го на 6‑е января военными властями
