Казалось бы, дело сдвинулось в мертвой точки, и можно было надеяться, что следующая пятилетка станет пятилеткой научно-технической революции в СССР.
Однако, как вспоминал Н.П. Федоренко «эта работа, едва начавшись, постепенно захирела». Вместо того, чтобы положить КП НТП в основу плана развития народного хозяйства нашей страны на 1976–1980 г., Госплан ограничился использованием только некоторые его «рекомендаций»[317].
«Отмечу, – писал Н.П. Федоренко, – что работа над КП НТП впоследствии была продолжена, но создание следующей ее «модификации» из сопровождавшегося энтузиазмом поиска превратилась в постепенно угасающее занятие, к которому заметно снизился интерес со стороны руководства страны и со стороны ученых»[318].
Почему КП НТП утонула в рутине Госплана, остается пока неясно. Но если учесть, что в 1967 г. Н.К. Байбаков как руководитель этого учреждения нейтрализовал попытку ЦЭМИ открыть глаза руководству страны на опасные тенденции в развитии советской экономики, если вспомнить, что он принял участие в торпедировании ОГАС, если принять во внимание, что в 1973 г. с его ведома была сделана попытка заблокировать разработку ГП НТП, следует признать, что это не было случайным стечением обстоятельств.
Получается, что Госплан, который был создан сначала для форсированного восстановления экономики после окончания гражданской войны, а затем для завершения индустриализации, который сыграл важнейшую роль в мобилизации материальных ресурсов в годы Великой Отечественной войны и первые послевоенные годы, в 60 – 70-е годы стал бастионом консерватизма.
Вопрос о том, почему наша страна проспала НТР, еще ждет своего исследователя.
По мнению Г.А. Арбатова, в октябре 1973 г. начался так называемый «энергетический кризис», быстро поползли вверх цены на нефть, появились нефтедоллары и вопрос о научно-техническом прогрессе начал терять свою остроту[319].
Не отрицая того, что «энергетический кризис» 1973 г. оказал для нашей страны «медвежью услугу», было бы ошибкой объяснять торпедирование пленума по научно-техническому прогрессу только влиянием этого «кризиса». Не следует забывать, что вопрос о подготовке пленума по НТП возник еще в 1967 г., а вопрос о необходимости ускорения научно-технического прогресса был поставлен в повестку дня еще раньше – в 1955 г.
По-иному объяснял причины произошедшего В.Г. Афанасьев, бывший в рассматриваемое время сначала заместителем главного редактора, а затем главным редактором «Правды»: «Хорошо известно, – писал он, – что для эффективного использования электроники нужны: парк ЭВМ, масса специалистов, умеющих работать на электронной технике, а главное адекватная новейшей технике экономическая наука. Ни того, ни другого, ни третьего у нас не было»[320].
Соглашаясь с тем, что ускорение НТП требовало и новой техники, и новых специалистов, и новой науки, трудно назвать их отсутствие главной причиной, сорвавшей проведение пленума по НТП. Все эти проблемы можно было бы решить, если бы была политическая воля. Вспомним годы первых пятилеток, когда тоже отсутствовала новая техника, не хватало образованных кадров и денег.
По мнению В.И. Долгих, существовали еще две причины, которые парализовали деятельность в этом направлении: одна – объективная, другая – субъективная. Объективная заключалась в ведомственной борьбе, которая в частности не позволила мобилизовать необходимые для реализации КП НТП средства (каждый – и прежде всего военное ведомство – тянул одеяло на себя), субъективная была связана с болезнью Л.И. Брежнева[321].
Глава 2
На путях к «коммунизму»
Через десять лет после того, как был взят курс на строительство «коммунизма», в возможность решения этой задачи к 1981 г. перестали верить даже самые наивные люди. Идея, с помощью которой руководство КПСС пыталось увлечь советских людей на «штурм небес», стала средством дискредитации партии. И уже в 70-е годы в советском обществе появились симптомы той болезни, которая затем привела к его гибели. Как это ни пародоксально, одним из этих симптомов стала болезнь первого лица в государстве.
Л.И. Брежнев отличался довольно крепким здоровьем. Правда, еще в 1952 г. он перенес инфаркт[322]. Летом 1957 г. у него произошел сердечный приступ[323]. В 1968 г. случился новый приступ[324]. Несмотря на это, до начала 70-х годов он держался достаточно бодро.
«Первые серьезные проблемы со здоровьем», утверждал бывший руководитель КГБ Украины В.В. Федорчук, появились у Леонида Ильича в 1972 г.[325]. Это свидетельство подтверждает дневник бывшего первого секретаря ЦК КП Украины П.Е. Шелеста. 11 ноября 1972 г. он записал разговор с начальником 4-го Главного управления Министерства здравоохранения СССР Евгением Ивановичем Чазовым, который сообщил ему, что «состояние здоровья Брежнева неважное» и «что ему сделана операция»[326].
Если верить В.В. Федорчуку, именно тогда, в 1972 г., у Л.И. Брежнева появилось желание уйти с занимаемого им поста и он рекомендовал на это место первого секретаря ЦК Компартии Украины В.В. Щербицкого. Однако Ю. В. Андропов «через своего доверенного человека академика Чазова» якобы «уговорил Владимира Щербицкого отказаться от предложения Брежнева»[327].
Не ставя под сомнение сам этот факт, есть основания думать, что в данном случае В.В. Федорчук или же бравший у него интервью журналист сдвинули этот эпизод с более позднего времени.
Из воспоминаний Е.И. Чазова явствует, что состояние здоровья Леонида Ильича действительно стало вызывать у него тревогу с 1972 г.[328]. По одним данным, тогда же[329], по другим – весной 1973 г. он счел необходимым поставить в известность об этом председателя КГБ Ю.В. Андропова[330].
Советской дипломат Г.М. Корниенко тоже обратил внимание на здоровье Л.И. Брежнева в 1973 г., когда тот опоздал сначала на встречу с Г. Киссинджером в Москве[331], затем на встречу с Р. Никсоном в Вашингтоне[332]. В том же 1973 г., видимо, после консультации с Ю.В. Андроповым, Е.И. Чазов имел с Л.И. Брежневым разговор о его здоровье[333]. Тогда же, в 1973 г., при Л.И. Брежневе появилась медсестра Н. А. Коровякова[334], которая начала снабжать его сильнодействующим снотворным, имевшим наркотическое влияние[335].
Если в 1972–1973 гг. состояние Леонида Ильича стало ухудшаться, «с 1974 г.» он «начал болеть»[336]. Летом 1974 г. «за два дня до отъезда» в Польшу «личный врач Брежнева» «с тревогой сообщил» Е.И. Чазову, «что, приехав на дачу, застал Брежнева в астеническом состоянии». «С большим трудом» его удалось вывести из него, и «19 июля восторженная Варшава встречала руководителя братского Советского Союза»[337].
«В декабре 1974 года, – вспоминал Г. Арбатов, – на военном аэродроме близ Владивостока, едва успев проводить президента Форда, Брежнев почувствовал себя плохо. Дело… было настолько серьезным, что отменили посещение города, где уже вышли на улицы люди для торжественной встречи… На следующий день Брежнев, несмотря на состояние здоровья, отправился в Монголию… А вернувшись оттуда, долго и тяжело болел, настолько долго, что это дало толчок первой волне слухов о его близящемся уходе с политической сцены»[338].
30 декабря 1974 г. в связи с назначением на пост начальника Первого главного управления КГБ (внешняя разведка) Владимир Александрович Крючков был представлен Л.И. Брежневу: «За столом, – вспоминал он, – сидел совершенно больной человек, который с большим трудом поднялся, чтобы поздороваться со мной и долго не мог отдышаться, когда после этого буквально рухнул опять в кресло»[339].
В тот же день, в кабинете Ю.В. Андропова В.А. Крючков стал свидетелем следующего разговора руководителя КГБ с секретарем ЦК КПСС Д.Ф. Устиновым: «Пора, наверное, найти какой-то мягкий и безболезненный вариант постепенного отхода Брежнева от дел. Продолжать и дальше управлять страной в таком состоянии он уже не может физически». «Устинов ответил, что придерживается такого же мнения», но «постепенный отход» затянулся на целых восемь лет»[340].
После встречи нового года Л.И. Брежнев на некоторое время исчез с экранов, со страниц газет и журналов. Бывший сотрудник аппарата ЦК КПСС Виктор Прибытков утверждал, что в 1975 г. Леонид Ильич перенес «обширнейший инфаркт» и только «чудом [его] вернули с того света»[341]. 1975 г. как год инфаркта называет бывший генерал КГБ Н. С. Леонов[342]. По словам, Н. А. Коровяковой, Л.И. Брежнев перенес инсульт[343]. Е. И. Чазов отрицает факт инсульта и пишет, что в 1975 г. у Леонида Ильича произошел новый срыв[344].
