Я завтракал и просматривал газеты. Заголовки Daily Mail гласили: «Трагедия сына короля Альфонса», «Автомобиль, который вела его сестра, попал в аварию».
И еще: «Смерть от потери крови!»
Я не сразу понял, что снова и снова читаю одну и ту же строчку. Итак, Гонсало, мой брат, которому только что исполнилось девятнадцать лет, стал жертвой нашего общего смертельного врага…
Как он умер, я узнал лишь позднее. С того момента страх перед несчастьем поселился во мне и постоянно меня преследует.
Гонсало умер на озере Вертерзее в Австрии, на фоне прекраснейших декораций, какие только можно себе представить.
Отец, без конца переезжавший с места на место, летом на две недели отправился в курортный городок Пертшах. Он жил на вилле барона Борна у берега озера. В то время отец начал отдаляться от матери не только внутренне, но и внешне. В день, когда произошло несчастье, она находилась во Франции, в Дивон-ле-Бэн поблизости от Жекса. Мой брат Хайме тоже был во Франции. С отцом тогда жили Гонсало, Беатриса и Кристина – она приехала как раз в тот день, когда случилось несчастье. Хуан служил на борту английского крейсера «Энтерпрайз»…
Вечером 13 августа отец был приглашен на многолюдный ужин в гостинице «Верцер» на берегу озера. Около трех часов дня он вместе с Гонсало, Беатрисой, графом Хевенхюллером, который жил в Австрии, и своим частным детективом смотрел теннисный турнир. Позднее все собирались встретиться с Кристиной. Однако Беатрису и Гонсало ждали в гольф-отеле в городке Деллах. Они попросили отца разрешить им туда поехать. И хотели вернуться на ужин к 19 часам…
Отец разрешил поездку. Он дал им свой открытый черный шестицилиндровый «Хорх». Поехали они не одни, а с шофером и детективом отца. Но Беатриса получила разрешение самой сесть за руль… Отец знал, что она хорошо водит машину. И все же в тот момент, когда автомобиль выезжал на улицу, его, видимо, посетило какое-то предчувствие. Он еще раз быстро махнул рукой Беатрисе и Гонсало и крикнул:
– Езжайте медленно. Езжайте осторожно…
После этого автомобиль выехал на асфальтовую дорогу и скрылся в направлении Клагенфурта.
Отец, сестры и гости провели послеобеденное время в разговорах. Затем отправились на прогулку. Между пятью и шестью часами вечера они поехали на виллу Борн, чтобы переодеться к ужину. В шесть они были готовы. Барон Борн поехал с ними в отель «Верцер». Там они некоторое время сидели вместе, выпили несколько бокалов вина и ждали Беатрису и Гонсало.
Когда стрелка часов перевалила за семь, отец впервые забеспокоился. В четверть восьмого он встал и начал ходить вперед-назад.
– Беатриса никогда не опаздывает без причины, – сказал он. – Надеюсь, ничего не случилось…
– Что может случиться на таком коротком пути?.. – попыталась успокоить его Кристина.
Но в этот момент беспокойство охватило и остальных.
Когда в половине восьмого автомобиль не приехал, отец не выдержал…
Он посмотрел на графа Хевенхюллера и Кристину.
– Пожалуйста, пойдемте со мной, – сказал он, – я хочу поехать им навстречу…
Отец взял вторую машину. Он сидел впереди и напряженно смотрел на дорогу, когда они ехали в направлении Крумпендорфа…
Когда автомобиль поворачивал направо перед Крумпендорфом, на левой стороне дороги стал виден открытый «Хорх», в котором уезжали Беатриса и Гонсало.
Правым передним колесом машина заехала на тротуар. Правое крыло было повреждено. Рядом с машиной стояли Беатриса и австрийский жандарм.
Отец выпрыгнул из машины первым, Кристина и Хевенхюллер последовали за ним. Они побежали к месту происшествия. Гонсало сидел впереди. Его красивое лицо было очень бледным, но он устало улыбнулся отцу.
– С тобой что-то случилось? – спросил мой отец.
– Нет, – сказал Гонсало, и никто не заметил, каким на удивление тонким был его голос. – Только легкий удар. Со мной ничего не случилось…
– Ты себя хорошо чувствуешь?
– Да, не беспокойся…
Отец почувствовал большое облегчение. Он стал слушать рассказ о том, что произошло.
Беатриса небыстро ехала через Крумпендорф, когда на ее пути неожиданно показался велосипедист. Беатриса попыталась объехать его. При этом правой стороной автомобиля она выехала на тротуар, и сразу затем машина ударилась о столб ворот. Всех сидящих в машине толкнуло вперед, но удар был не особенно сильным.
Отец успокоился. Он попросил жандарма не поднимать шум. Поскольку «Хорх» еще мог ехать, они на двух машинах вернулись в Пертшах…
Беатриса и Гонсало поехали на виллу Борн, чтобы переодеться для ужина. А отец вместе с остальными отправился в отель «Верцер». Входя, он улыбался и успокоил ожидавших:
– Гонсало сейчас будет здесь, он немного бледный, но ничего не случилось…
Однако без пяти восемь Беатриса пришла одна.
– Не беспокойтесь, – сказала она, – от волнения у него заболела голова, и он просил извинить его… Он хочет немного отдохнуть…
Сели за стол. Но ужин очень быстро прервался, потому что во время еды отца неожиданно охватило сильное беспокойство.
– Я поеду туда… – сказал он.
Без малого девять он вошел в переднюю виллы Борн. Беатриса, Кристина и Хевенхюллер сопровождали его…
Когда они вошли в дом, то услышали сдавленный стон с верхнего этажа.
Комната Гонсало находилась почти под крышей. Когда отец вместе с Беатрисой и Хевенхюллером вошли в широко раскрытую дверь, в комнате горел слабый свет. Гонсало лежал в постели, полуприкрытый, отвернув к стене свое красивое лицо. Услышав шум в дверях, он обернулся к отцу. Лицо его было желтым.
Гонсало судорожно попытался улыбнуться.
– Зачем вы пришли домой? – спросил он. – Мне ничего не надо. У меня только болит голова. Она начала болеть еще перед столкновением. Так всегда, когда ветер дует с гор…
Отец вопросительно посмотрел на графа Хевенхюллера. Но граф покачал головой. Не было никакого ветра, и ничто не предвещало резкой перемены погоды.
– Лучше я все же вызову врача, – сказал отец. Однако Гонсало резко замотал головой, сжавшись при этом движении, так как боль напомнила о себе.
– Нет, – прошептал он. – Я не хочу врача. Мне не нужен врач. Это сейчас пройдет…
Никто не решился вызвать врача. Все думали о признаке гемофилии. Каждый знал, что того легкого удара о приборную доску, который получил Гонсало, достаточно, чтобы убить гемофилика. Но никто не произнес название болезни. Словно каждый боялся, что одно упоминание этого слова, подобно заклятью, может вызвать катастрофу. В течение часа, и даже больше, ничего не произошло.
– Теперь тебе лучше? – спросила Беатриса, внутренне неспокойная, когда на часах было четверть одиннадцатого.
– Я думаю, будет лучше, – сказал Гонсало с безнадежной детской улыбкой, но губы его стали еще бесцветнее. Он обманывал себя и других.
Без малого одиннадцать он вдруг выпрямился и сквозь стиснутые зубы издал такой громкий стон боли, что все, кто был у постели, вскочили. Гонсало больше не мог совладать с собой.
Отец схватил настольную лампу и осветил лицо сына. Оно было белым как бумага.
– Позовите врача, – наконец выдавил он. – Позовите врача, скорее…
Хевенхюллер, пометавшись, нашел старого врача, доктора Михаэлиса. Тот как раз собирался ложиться спать. Но по испуганному голосу настойчиво просившего Хевенхюллера он понял, что дело серьезное, и пообещал тотчас прийти.
Когда Хевенхюллер через несколько минут снова вошел в комнату больного, то увидел, что отец и Беатриса наклонились над Гонсало. Он был уже без сознания. Отец не произнес ни слова, когда Хевенхюллер прошептал ему, что врач скоро придет.
Но доктор Михаэлис не знал, что Гонсало гемофилик. Нашу болезнь постоянно окружали тайной, и Хевенхюллер не сказал о ней врачу. Поэтому тот и не стал особенно торопиться. Когда он пришел, Гонсало уже дышал тяжело, с хрипом. Доктор Михаэлис поставил свою сумку и снял одеяло.
– Что здесь случилось? – спросил он. – Это похоже на очень сильное внутреннее кровоизлияние, которое все еще продолжается…
Доктор Михаэлис не знал, что одной фразой он разрушил все те отчаянные надежды и иллюзии, которые выстроили вокруг себя отец и другие.
Он понял, в чем дело, только тогда, когда услышал за спиной голос моего отца. Отец в двух словах описал ему аварию. Затем помедлил мгновение. Это мгновение понадобилось ему для того, чтобы преодолеть старые стены, которые так долго возводились вокруг нашей «тайны» и тем не менее не смогли остановить слухи о болезни, распространившиеся по всему свету. Отец сказал:
– Мой сын Гонсало гемофилик!
Доктор Михаэлис опустил стетоскоп. Спросил растерянно:
– Господи, почему же вы не сказали мне об этом сразу? Почему сразу не отвезли его в больницу?.. – И потом: – Каким местом принц ударился о приборную доску?
Беатриса молча показала на грудь Гонсало и на область желудка. Врач положил на нее руку.
