Но в некоторых грамотах слово «гость» применительно к иноземным или иногородним купцам заменяется словом «торговец» («а межи нас послом литовским, и нашим, и смоленьским, и торговцем путь чист»), а иногда термины «гость» и «торговец» фигурируют рядом, обозначая, по-видимому, разные категории купечества («а гостем и торговцем… дати ти путь чист без рубежа…»)[1480].
Нечеткость терминологии всегда отражает нечеткость самих понятий. Очевидно, на протяжении XIV–XV вв. лишь происходил процесс выделения «гостей» в особую (экономически и политически) группу купечества. Но процесс этот, безусловно, шел. «Гости» выделялись своим богатством, своим политическим весом из рядовой массы горожан. По-видимому, значительная часть «гостей» вела торговлю с Югом («гости-сурожане»)[1481]. При этом, однако, надо сказать, что последний термин употребляют только летописи. Официальные документы знают лишь «гостей» (не уточняя их специализации).
Рядом с «гостями», но несколько ниже их, документы ставят «суконников». Так, в договоре Василия II с князем галицким Василием Юрьевичем 1439 г. «гости» и «суконники» выделяются как особые разряды горожан: «а которые гости и суконники вскоромолили на меня, на великого князя…[1482]» Летописи также отличают «суконников» от простых купцов («сурожане, суконницы и купцы…»)[1483]
Особый интерес для понимания положения «гостей» и «суконников» представляет статья, имеющаяся в договорной грамоте 1389 г. Дмитрия Донского и князя серпуховского и боровского Владимира Андреевича: «А гости, и суконьников, и городьскых людии блюсти ны с одиного, а в службу их не приимати». Статья эта повторяется в договоре Ивана III с удельным князем Андреем Васильевичем угличским 1472 г.: «А гостей и суконников и городцкых людей блюсти нам с одного, а в службу их не примати»[1484].
Приведенное условие по-разному толковалось исследователями. В буржуазной литературе были высказаны два различных его понимания. С. М. Соловьев считал, что речь здесь идет об обязательстве князей не принимать крупных купцов и других горожан в число своих дружинников[1485]. По мнению А. П. Пригары и М. А. Дьяконова, рассматриваемые договоры под службой имели в виду повинности гостей и прочих горожан по финансовым делам (их участие в сборе таможенных пошлин и т. д.)[1486].
Из советских историков точку зрения С. М. Соловьева развил В. Е. Сыроечковский[1487]. М. Н. Тихомиров понимает под термином «служба» вассальную зависимость. «Как всякий свободный человек, — пишет М. Н. Тихомиров, — горожанин мог «приказаться в службу» к одному из князей-совладельцев Москвы со всеми вытекающими отсюда последствиями. В понятие же «службы» входили различные обязанности «слуги» вассала, в том числе обязанность выступать с господином в поход против неприятелей. Поступая в «службу» к кому-либо из князей — совладельцев, городской человек нарушал права остальных, так как он переходил под власть дворского того или иного князя и тем самым нарушал корпоративные привилегии сурожан и суконников»[1488]. Таким образом, М. Н. Тихомиров считает, что обязательство князей не принимать к себе на службу «гостей», «суконников» и других горожан свидетельствует об охране князьми прав городских корпораций. А. М. Сахаров в целом разделяет взгляд на разбираемое условие князей о «гостях», «суконниках» и простых горожанах, высказанный С. М. Соловьевым и В. Е. Сыроечковским. Полемизируя с М. Н. Тихомировым, А. М. Сахаров указывает, что рассматриваемая статья грамоты 1389 г. не может быть бесспорным доказательством наличия корпоративных привилегий купцов. Автор считает, что «перед нами очевидно не правило, а исключение, вызванное какими-то особыми обстоятельствами». По мнению автора, тенденция «гостей к отказу от торговли и переходу в разряд феодальных слуг» указывает «на незрелость социального развития купечества того времени»; оно «далеко еще не оформилось в особое сословие и легко переходило как в ряды феодальной аристократии, о чем говорилось выше, так и в ряды феодальных слуг»[1489].
Я остановился так подробно на полемике по поводу смысла статьи договорных грамот о «блюдении» «гостей», «суконников», рядовых горожан, ведшейся в буржуазной и советской литературе, потому, что от понимания этого смысла в значительной мере зависит наше представление о правах горожан XIV–XV вв. Попробуем разобраться в разногласиях между исследователями.
Прежде всего надо сразу устранить одно недоразумение, которое имеется в утверждении В. Е. Сыроечковского: пункт о неприеме князьями на свою службу «гостей», «суконников» и прочих горожан встречается якобы лишь в договоре Дмитрия Донского с Владимиром Андреевичем 1389 г. Выше я уже привел другое докончание (Ивана III с князем угличским Андреем Васильевичем 1472 г.), в котором такая статья повторяется почти дословно. Но, кроме того, данную статью следует сопоставить со следующим пунктом докончания Дмитрия Ивановича с Владимиром Андреевичем 1390 г., повторяющимся и в некоторых позднейших докончальных грамотах: «А закладнии ны в городе не держати. А с дворомь человека в городе не купити. А блюсти ны их с одиного»[1490].
Кого должны «блюсти» князья «с одиного»? Конечно, горожан, а в числе их и «гостей» и «суконников». Следовательно, обязательства соблюдать права городского населения брались князьями не в исключительных только случаях, а отражали общую линию взаимоотношения между московской великокняжеской властью и городами.
Мне представляется далее вполне правомерным сравнить пункт докончальных грамот 1389 и 1472 гг., относящийся к «гостям», «суконникам», вообще горожанам («а в службу их не приимати»), со статьей докончаний 1390 г. и последующих лет («а закладнии ны в городе не держати; а с дворомь человека в городе не купити»). Думаю, что в обоих случаях речь идет по существу об одном: о борьбе с закладничеством; о том, чтобы помешать переходу посадских людей под патронат феодалов и выходу их из состава посадского «мира». Если наиболее влиятельных представителей купечества такой выход ставил в ряды слуг, зависимых от князей и занимающих иногда весьма видное положение в системе феодальной иерархии, то рядового посадского человека, терявшего свой двор, часто ожидала участь попасть в феодальную зависимость.
Чьи же интересы отражали разобранные пункты междукняжеских отношений? Я думаю, прежде всего, конечно, посадского мира как целого, заинтересованного в защите дворов, торгов, промыслов, личной независимости каждого из горожан в отдельности и всех их вместе от наступления со стороны феодалов. Отдельные посадские люди могли искать улучшения своего положения путем «закладничества» за феодалов, особенно за князей. Но посад, как определенная корпорация горожан, отличная и от феодалов и от сельского крестьянского населения, был заинтересован в том, чтобы отдельные его члены не выходили из его рядов. Думаю, что посадские люди активно добивались от князей определенных правовых гарантий — «блюдения» интересов горожан как коллектива, принятия мер против внедрения в пределы посада феодального землевладения и попыток земельных собственников разными путями обратить посадских людей в зависимость от себя. Не случайно разбираемые условия не заводить в городе закладников, не принимать в службу «гостей», «суконников», рядовых горожан были взяты на себя князьями вскоре после крупного антифеодального восстания в Москве 1382 г. Поэтому, мне думается, нет основания при рассмотрении статьи договора 1389 г. и других докончаний о «блюдении» князьями «гостей», «суконников» и других горожан отводить ее как один из аргументов, свидетельствующих о борьбе в XIV в. посада за свои права — борьбе, приводившей к определенным результатам.
Только не следует, по-моему, видеть в изучаемом пункте договора 1389 г. и других аналогичных грамот, как это делает М. Н. Тихомиров, привилегию, касающуюся специально «гостей-сурожан» и «суконников». Ведь грамоты говорят не только об этих верхних слоях купечества, а вообще о горожанах.
Теперь несколько слов о «гостях» и «суконниках». Выделяясь экономически из среды остальных посадских людей, они стремились приобрести и политический вес и авторитет. Делать это они могли разными путями. С одной стороны, переход в разряд феодальной знати или княжеских слуг давал им возможность через князей добиваться укрепления своего влияния на рядовую массу посадских людей. С другой стороны, сохраняя и укрепляя свою связь с посадом, «гости» и «суконники» при посредстве других горожан, и не становясь княжескими слугами, могли оказывать влияние на политику князей. Известная незрелость в социальном отношении русского купечества XIV–XV вв. (что правильно отметил А. М. Сахаров) определяла и колебания его политической линии. Следовательно, появление в договоре 1389 г. и других специальной статьи о «блюдении» князьями «гостей» и «суконников» может быть понято лишь при учете всей сложности взаимоотношений, складывавшихся между посадом в целом и князьями, между князьями и верхними слоями городского купечества, между отдельными разрядами городского населения. Во всяком случае для меня несомненно, что эта статья была внесена князьями в договорные грамоты в результате требований всего посада, а не только его наиболее видных (экономически и политически) представителей.
