Хотя угроза эта и оказала серьезное влияние на план французов организовать контрудар, все же ее фактические успехи кончились уже 16 июля. Германское наступление выродилось в местные атаки, разрозненные и потому бесполезные. А французская артиллерия и авиация, бомбардируя переправы через Марну, затрудняли приток пополнений к германцам.
На следующий день на обширном поле боя неожиданно потянуло свежим ветерком. Сцена была готова для великого реванша.
При изучении события, имеющего такое большое значение для истории, основной интерес заключается в установлении приведших к нему причин. Основную из них мы найдем, прибегая не к анализу военного искусства, а применяя процесс, больше отвечающий характеру Мировой войны, а именно — путем сопоставления приходно-расходного итога действий обеих сторон за предыдущие шесть месяцев.
Когда Людендорф начал свою кампанию, в его балансе значилось 207 дивизий на фронте и 82 — в резерве. Теперь он имел всего лишь 66 дивизий в резерве — но большинство из них было настолько обескровлено, что вряд ли их можно было считать за здоровые подкрепления.
Хотя операции этого года вызвали серьезное опустошение и во франко-британском балансе живой силы, но союзники по крайней мере избежали решающего поражения, а теперь, в июле, на их текущий счет стали поступать обильные и все возраставшие американские пополнения. Помощь американцев, прежде чем она могла действительно пополнить потери союзников, явилась для них бесценной, так как восстанавливала их кредит, подымала дух войск и рождала в них уверенность. Петэн — военный экономист — давным-давно оценил этот основной фактор; он еще раньше сказал:
«Если мы сможем продержаться до конца июня, положение наше будет блестящим. В июле мы сможем возобновить наступление. После этого победа будет нашей».
Этот простой расчет времени и числа, пожалуй, способен умалить эффект широко распространенного представления о вдохновенном «контрударе Фоша», вырвавшем победу из когтей поражений. Как ни печально, но надо признать реальность. Мистическая вера Фоша во всесилие «воли к победе» при наступлении выявилась еще давно — в дни Марны в 1914 году, когда день за днем он отдавал приказы атаковать, совсем не понимая всей невозможности этого. В действительности его истощенные войска не могли ничего сделать — и фактически, несмотря на все его громкие фразы, так ничего и не делали, судорожно цепляясь за уже захваченное.
Затем в тот же год под Ипром Фош пришпоривал Джона Френча, подстрекая его отдать приказы о честолюбивых наступлениях с далеко идущими целями, когда на деле британские войска еле-еле выдерживали натиск превосходящих сил противника. В обоих этих случаях результаты оправдали дух, если не букву его приказов. Но когда германское наступление с применением газов на Ипре в апреле 1915 года проделало брешь во фронте союзников, то постоянный лейтмотив Фоша «Attaquez!»[104] и не исполнение им своих обещаний о переходе в наступление французов заставили Джона Френча тайно отказаться от уже принятого решения — отступить и выпрямить свой фронт, как на этом и настаивал Смит-Дорриен с самого начала операции. Когда же в конце концов вернулись к этому здравому и разумному решению, то британцы потеряли не только Смит-Дорриена, но и совершенно зря поплатились жизнями многих других.
В 1917 году Фош был реабилитирован, но «наступательный дух» все еще владел им, а когда кризис марта 1918 года вызвал назначение его главнокомандующим, то он, едва-едва успев справиться со своей первоочередной задачей — укреплением сильно потрепанного фронта союзников, — опять стал мечтать о наступлениях. Еще до нового разгрома фронта союзников на реке Эн в мае 1918 года Фош отдал «директиву» Хейгу и Петэну провести ряд атак с целью овладеть рокадными железными дорогами близ Амьена и Хазебрук.
Если данный проект говорит о проведении Фошем на практике своей теории о свободе действий, то вместе с тем он явно указывает, что у Фоша и мысли не было глубоко заманить германцев и затем ударами по флангам дуг, образовавшихся в итоге их наступления, отрезать их. Между тем именно такова концепция контрудара, приписываемая оперативному замыслу Фоша и воспеваемая на все лады общеизвестными пропагандистами.
Правда о великом контрударе июля 1918 года, во-первых, заключается в том, что операция эта не мыслилась (по крайней мере самим Фошем) как контрудар. Но припев «Attaquez!» так неотвязно повторялся, что рано или поздно он должен был совпасть с «психологическим моментом», как это и было 18 июля.
Между тем страстность Людендорфа в преследовании такой же наступательной политики и осторожность Петэна и Хейга предупредили опасность серьезного вовлечения сил союзников в преждевременное наступление, организованное раньше, чем соотношение сил изменилось в их пользу.
Петен (а вовсе не Фош), этот неоднократно осмеянный экономист, этот «осторожный» человек, разработал план оборонительно-наступательной операции, как фактически она и была разыграна. Вначале — парирование удара противника, а затем — выпад, когда неприятель уже будет выведен из равновесия.
4 июня Петэн просил Фоша сосредоточить две группы резерва соответственно у Бове и Эпернэ с целью нанести контрудар против фланга любого нового наступления германцев. Первая группа под начальством Манжена была использована, чтобы сломить атаку германцев 9 июня, а затем была переброшена несколько восточнее на позицию против западного фланга выступа германского фронта между Суассоном и Реймсом, выпятившегося к Марне.
Но Фош все же намечал использование группы Манжена исключительно для наступательных целей, а именно — для удара по железнодорожному узлу Суассона. В то время как готовился этот удар, разведывательный отдел выяснил, что германцы вот-вот готовы перейти в новую атаку у Реймса. На основании этого доклада Фош решил предупредить, а не отбить эту будущую атаку и сам перейти в наступление 12 июля. Петэн, несмотря на это, придерживался противоположной точки зрения, а именно — вначале остановить атаку противника, а затем уже бить по нему, когда он запутается в сетях обороны. Любопытная случайность — к 12 июля французские войска не были готовы. Поэтому операция была проведена скорее по оперативным замыслам Петэна, чем Фоша. Но только «скорее», а не целиком.
Дело в том, что план Петэна предполагал три фазы: во-первых, сломить германскую атаку; во-вторых, развить контрудары против флангов новых мешков, которые, вероятно, создаст наступление германцев по обеим сторонам Реймса; в-третьих, и только в-третьих, когда германские резервы будут полностью подтянуты к этим мешкам, бросить армию Манжена для организации крупного контрудара в восточном направлении, по тылам противника, вдоль хорды большого выступа фронта, отрезая таким образом все войска противника, находящееся в обширном мешке южнее реки Эн.
События и Фош объединились, чтобы изменить оперативный замысел Петэна. Как уже говорилось, германская атака западнее Реймса привела к образованию глубокого мешка, выдававшегося далеко за Марну и создавшего угрозу удара в тыл естественному бастиону, образованному высотами Монтань-де-Реймс. Чтобы избежать опасности, Петэн был вынужден использовать большую часть тех резервов, которые он заготовил для второй фазы своего контрудара. А чтобы заменить эти резервы, он решил извлечь часть войск из армии Манжена и несколько отложить контрнаступление последней, уже назначенное приказом Фоша на 18 июля.
Когда Фош, полный пыла и весь во власти жизнерадостного настроения, усиленного (если вообще его можно было усилить!) обещаниями Хейга послать британские резервы, услыхал о действиях Петэна, он срочно их отменил.
В итоге 18 июля левый фланг французов был брошен в контратаку.[105] В 4:35, сумрачным и туманным утром 18 июня, Манжен нанес удар, используя свои многочисленные танки по методу, опробованному при Камбрэ, то есть без предварительной артподготовки. Левое крыло 6-й армии Дегутта, стоявшее на стыке с внутренним флангом армии Манжена, в свою очередь, перешло в наступление на полтора часа позднее, развив предварительно артиллерийскую подготовку. Вспомогательная роль Дегутта обуславливалась тем, что он имел только 7 дивизий (среди них 4-ю и 26-ю американские) в первой линии и одну во второй. Позднее он был усилен американскими 42-й, 32-й и 28-й дивизиями, которые на своих плечах вынесли весь гнет последнего периода наступления на реке Весль. Перед Манженом находились пять немецких дивизий, еще шесть стояли перед Дегуттом; соответственно, шесть и две дивизии немцев сохранялись в резерве. Но все они были очень слабы, более чем половина дивизий имела незначительную боевую ценность.
Одновременно в центре и на правом фланге оборонительные бои были в полном разгаре. Это означало выпадение второй фазы плана Петэна, вследствие чего взамен использования правого фланга для привлечения германских резервов с целью позволить левому флангу неожиданно нанести удар в спину германцам наступление левого фланга просто ослабило натиск противника на правый фланг.
