На следующий день дю Шайля подал архиепископу Сергию рапорт: «15 сего декабря я оставляю должность начальника отряда, о чем доношу на предмет прекращения с 1 января 1917 года ежемесячного взноса в размере 290 рублей, производящегося комитетом в кассу Главного управления Красного Креста на уплату мне жалованья, причем доношу, что по полученным от начальника канцелярии Главноуполномоченного сведениям, преемник мой будет удовлетворяться жалованьем из оклада 300 рублей за счет Красного Креста. Кроме того, доношу, что с 1 ноября должность заведующего хозяйственной частью вакантна, вследствие чего деньги, внесенные комитетом, подлежат возвращению»[122].
На место графа по представлению главноуполномоченного Красного Креста при армиях Юго-Западного фронта был назначен бывший помощник начальника третьего передового отряда Красного Креста Зеньковский[123]. Только к февралю 1917 года он вступил в управление Серафимовским отрядом. Из старого состава в нем к тому времени остались лишь иеромонах Антоний и фельдшер И. В. Петрушов[124].
К сожалению, дальнейших сведений о деятельности Серафимовского передового перевязочного отряда обнаружить не удалось. Известно, что, когда в 1917 году Красный Крест начал ликвидировать часть своих медицинских учреждений, Объединенное бюро санитарных организаций армий Юго-Западного фронта в конце сентября приняло решение о ликвидации и Серафимовского отряда, как излишнего[125].
Несколько слов хочется сказать о судьбе его начальника — графа Александра дю Шайля, руководившего работой отряда в самый горячий и напряженный период деятельности. Оставив в конце 1916 года Серафимовский отряд, граф до августа 1917 года служил в чине прапорщика в 8-м броневом автомобильном дивизионе, а затем перешел в штаб 8-й армии. После Октябрьской революции, оказавшись на Дону, дю Шайля примкнул к белому движению. В 1918 году поступил на службу в штаб Донского корпуса, где занимал последовательно должности штабного офицера для поручений по дипломатическим делам и начальника политической части, состоя также главным редактором издаваемой при штабе газеты «Донской Вестник».
6 августа 1919 года постановлением казачьего круга станицы Хапко дю Шайля был причислен к казачьему сословию[126].
В начале 1920 года у командования Донского корпуса обострились отношения с генералом Врангелем после подчинения ему донских дивизий в Крыму. В это время в «Донском Вестнике» с одобрения командира корпуса и начальника штаба появился ряд статей, пропагандирующих враждебную по отношению к главному командованию политику донцов. В них звучали сокровенные мысли казачьих патриотов о праве на самоопределение, о равнодушии к судьбам России: «Какое нам дело до России?! Хочет она себе коммуну — пусть себе живет, хочет царя — пусть наслаждается, мы хотим жить так, как нам разум, совесть и дедовский обычай велит. Дай Бог нам снова на Дон, очистить его от коммунистической нечисти. Мы ощетинимся штыками и потребуем, чтобы нас оставили в покое». «Истекли мы, Казаки, кровью до последней степени… Мы еще сможем драться с врагом по пути нашего движения в родные опустевшие станицы, но нет у нас сил для борьбы с врагом по пути к сердцу русского народа — Москве. Пусть по Московскому пути идут русские люди… Помните это наши руководители и не перенапрягайте ваших сил», — писала газета[127].
В это время дю Шайля уже стал разочаровываться в белом движении и публично высказывался против репрессий по отношению к красным[128].
В начале апреля в Евпаторию, где размещался штаб Донской армии, приехал генерал Врангель. Узнав об идеологической направленности «Донского Вестника», он немедленно отстранил от должностей нескольких высших командиров, а начальника политического отдела и редактора газеты сотника А. М. дю Шайля приказал предать военно-полевому суду. Газету велено было закрыть.
Арестованного дю Шайля повезли в Севастополь на катере в сопровождении двух офицеров из донского штаба и штаба Врангеля. Когда во время пути граф сошел в каюту, к нему спустился матрос и, сильно волнуясь, сообщил о разговоре между командиром катера и комендантским офицером. Матрос рассказал, что на вопрос командира о том, кого везут, офицер ответил: «Везут некоего дю Шайля. Это большой негодяй, самостийник и большевик. Вместе с Сидориным и Кельчевским он пытался поднять бунт в тылу у Доброармии. С ним будет короткий разговор. В эту же ночь расстреляют». Передав разговор, матрос добавил: «Я знаю, что вы стоите за народ, и хочу помочь. Вы все равно будете расстреляны. Не лучше ли вам самим покончить с собой? Вот вам револьвер». Дю Шайля впоследствии рассказывал своему знакомому, что еще в Евпатории, расценивая положение, пришел к заключению, что сейчас у донцов повторяется «калабуховская история» — разгром Врангелем Кубанской Рады, закончившийся повешением ее члена и делегата в Париж Калабухова. Граф отлично знал крымскую обстановку, знал о массовых казнях, совершаемых генералом А. П. Кутеповым в Симферополе, о расстрелах без суда, чинимых генералом Я. А. Слащевым, и у него не было никакой уверенности, что путешествие в Севастополь не окажется последним. Слова матроса послужили окончательным толчком. Дю Шайля взял револьвер и, когда тот ушел, выстрелил себе в грудь. К счастью, выстрел оказался не смертельным, и раненого графа доставили в один из севастопольских госпиталей. Между тем, это спасло его от немедленной расправы. Несколько раз комендантское управление пыталось взять его из военного госпиталя, но врачи, указывая на тяжелое положение раненого, категорически отказывались выполнить требование. Караульные по секрету рассказывали, что графа хотели расстрелять[129].
Предварительное следствие выявило, что газета «Донской Вестник» своим политическим направлением была обязана главным образом военачальникам, а граф дю Шайля являлся лишь второстепенным исполнителем. Генералы В. И. Сидорин, А. К. Кельчевский и сотник А. М. дю Шайля были преданы военно-полевому суду.
По результатам суда генералов исключили со службы и лишили мундиров. Граф дю Шайля лежал в это время в госпитале, и дело о нем было выделено; оно рассматривалось много позднее. Ввиду того что граф являлся простым исполнителем и что к генералам отнеслись довольно снисходительно, суд его оправдал. Немаловажную роль в защите дю Шайля сыграло вмешательство представителя Франции в Крыму графа де Мартеля и ходатайство непосредственно перед генералом Врангелем Киевского митрополита Антония (Храповицкого).
После освобождения дю Шайля поспешил эвакуироваться из Крыма и в апреле 1921 года через Стамбул перебрался во Францию. На родине он поддерживал связь с русскими эмигрантами, сотрудничал с газетой «Последние новости», издаваемой под редакцией П. Н. Милюкова.
В это время начинается деятельность дю Шайля по сближению Франции и Советской России. В частности, он организовал поездку будущего французского премьера Э. Эррио в Москву, установил контакты с советскими дипломатами в Европе, в том числе с Г. В. Чичериным. Граф в немалой степени содействовал завязыванию контактов Ф. Нансена с главой советского дипломатического ведомства по вопросу репатриации русских беженцев на родину и одновременно выступал посредником между Лигой Наций и советским правительством.
В 1922 году дю Шайля выехал в Болгарию, где устроился сотрудником Международного Красного Креста, занимаясь «русским беженским вопросом». Затем он снова вернулся в Европу. С 1924 года он стал официальным сотрудником миссии Нансена и Международного бюро труда при Лиге Наций[130].
Исследователь Валерий Кочик утверждает, что с начала 1920-х годов дю Шайля стал сотрудничать с советской разведкой[131]. Так ли это, сказать трудно. Возможно, советские резиденты использовали его как источник информации, в частности Борис Николаевич Иванов, давний знакомый графа.
С 1934 года имя графа Александра дю Шайля начинает мелькать в европейских газетах в связи с процессом в Берне по делу о так называемых «Протоколах сионских мудрецов». В суде граф выступал одним из главных свидетелей вместе с профессором С. Г. Сватиковым, княжной Екатериной Радзивилл и другими, заявлявшими о фальшивости «Протоколов». Закончился процесс в 1937 году с признанием этого сочинения клеветой на евреев. Следует заметить, что подобной точки зрения придерживаются серьезные ученые и авторитетные энциклопедии.
Остаются не до конца выясненными время и место кончины графа Александра дю Шайля. По одним сведениям, он погиб в застенках гестапо во Франции в 1944 году[132], по другим — скончался в 1945 году.
В заключение, возвращаясь к событиям Первой мировой войны, хочется сказать, что граф дю Шайля и его товарищи, работавшие на полях сражений в составе Серафимовского передового перевязочного отряда, заслуживают доброй памяти. Это настоящие герои, жертвенно послужившие России в час великих испытаний.
