Известия, привезенные из Петрограда князем И. Н. Лобановым-Ростовским, произвели удручающее впечатление. Войсковое начальство предположило, что комитет ведет переговоры «на два фронта». Однако дю Шайля объяснил, что на таком большом расстоянии и на основании данных, исходящих от третьих лиц, трудно правильно судить о положении дел. Тогда в штабе XXXII корпуса провели специальное совещание, на котором постановили: а) не допустить Красный Крест к исполнению мероприятий по расформированию отряда; б) немедленно командировать графа дю Шайля в Петроград и в) энергично продвинуть дело о передаче отряда.
Ситуация складывалась весьма непростая. Поскольку Серафимовский отряд слился с дивизионным перевязочным отрядом в единую структуру в смысле взаимодействия, расформирование его негативно отразилось бы на медицинском обеспечении 101-й дивизии. Кроме того, и комитет оказывался в крайне затруднительном положении, так как 85 лошадей были отпущены Серафимовскому транспорту бесплатно с условием, что он будет обслуживать XXXII корпус до конца военных действий. Договоренность об этом в свое время состоялась между главным начальником снабжения Юго-Западного фронта генералом от инфантерии А. А. Мавриным и бывшим обер-прокурором Святейшего Синода В. К. Саблером. Переписка по данному вопросу находилась в штабе фронта. В случае же изъятия Серафимовского отряда из ведения корпуса комитет духовно-учебных заведений обязан был рассчитаться за лошадей. Кроме того, пришлось бы рассчитываться и за отпущенную штабом дивизии кожу для изготовления 50 седелок и 13 парных упряжек, а также за предметы обмундирования нижних чинов команды. Все это выливалось бы в немалую сумму.
27 октября генерал Гильчевский послал отношение архиепископу Сергию, в котором выразил недоумение по поводу отмены комитетом постановления от 3 августа, поскольку на его основании уже было «возбуждено по команде ходатайство об отнесении части расходов, вызываемых содержанием Серафимовского отряда, за счет военного ведомства». Гильчевский писал, что не знает как быть «с состоявшейся якобы отменой постановления», поскольку никакого официального извещения не получал[111]. Ситуация, однако, не прояснилась. В ответ из комитета пришла телеграмма: «Ходатайство о князе Лобанове и сестрах милосердия представлено усмотрению Главного управления благожелательно встречающего представление комитета об оставлении Серафимовского отряда вверенной Вашему превосходительству дивизии без передачи в военное ведомство»[112]. Информация от разных сторон по-прежнему выглядела противоречивой.
Тем временем граф дю Шайля приехал в Петроград, где встретился с членами комитета Красного Креста духовно-учебных заведений и попросил прояснить ситуацию вокруг Серафимовского отряда. Вопрос этот обсуждался комитетом на заседаниях 5–7 ноября. На первом же заседании граф обрисовал положение отряда в дивизии и изложил требования войскового начальства. Во-первых, корпусное командование просило комитет «принять срочные меры к приостановлению всех мероприятий по расформированию или переформированию отряда, а равно изъятию из ведения войскового начальства». Во-вторых, «в случае отклонения ходатайства о передаче отряда в военное ведомство с принятием на счет военного фонда части расходов, вызываемых его содержанием, каковое отклонение может случиться, лишь если имеются у особоуполномоченного Красного Креста при 11-й армии доказательства, что комитет отменил постановление 3 августа, то созвать в месячный срок в Петрограде соединенное совещание представителей войскового начальства, Главного управления Красного Креста или Главноуполномоченного и комитета для полюбовного решения спорных вопросов и определения взаимных отношений»[113].
Обсуждая вопрос, комитет вынужден был признать, что в силу состоявшегося ранее соглашения между генералом А. А. Мавриным и обер-прокурором В. К. Саблером он должен склониться на сторону военного ведомства. Все понимали, что в случае немирного разрешения конфликта могут возникнуть неприятные последствия для экономических интересов комитета. Вместе с тем отмечалось, что в сложившейся ситуации не время судить, по чьей именно вине происходило то или иное недоразумение и правильно ли оформила дело канцелярия. Было признано, что «недоразумений в рассматриваемом деле накопилось немало и формального и хозяйственного характера».
Комитет решил уведомить Красный Крест о существующем обязательстве по отношению к XXXII корпусу, а также напомнить, что передача Серафимовского транспорта Кресту в марте 1916 года была принята при условии оставления отряда в корпусе. И именно выполнения этого условия и добивалось корпусное начальство, будучи принципиально не против хозяйственной зависимости Серафимовского отряда от Красного Креста. Поэтому комитет решил предложить последнему учредить соединенную комиссию из четырех представителей: от комитета, от военного ведомства, от Красного Креста и от главноуполномоченного на Юго-Западном фронте для выяснения дела и заключения по нему «в интересах успешного обслуживания XXXII корпуса»[114].
12 ноября комитет отправил ходатайство об оставлении Серафимовского отряда при 101-й дивизии до конца военных действий в Главное управление Красного Креста[115]. Через две недели оттуда пришел ответ, что «никаких предположений о передаче передового Серафимовского отряда Красного Креста № 77 из 101-й дивизии в какую-либо другую воинскую часть не было и в настоящее время не имеется». Было лишь сказано, что помянутый отряд «после некоторого переформирования будет оставлен для обслуживания 101-й дивизии»[116].
Между тем из-за неясности дальнейших перспектив Серафимовского отряда уйти из него решил не только дю Шайля. В конце ноября Гильчевский обратился к архиепископу Сергию с просьбой дать согласие на перемещение из отряда иеромонаха Антония на вакантную должность бригадного священника в 101-ю артиллерийскую бригаду, находившуюся в подчинении комдива. «Отец Антоний высокополезный пастырь, — писал генерал, — почти в течение двух лет безукоризненно исполняет духовные требы во вверенной мне дивизии, в настоящее время Серафимовский отряд выходит из состава дивизии. Оставление отца Антония в дивизии и если можно церковного имущества Серафимовского отряда весьма желательно»[117]. Одновременно архиепископ получил телеграмму и от дю Шайля: «Иеромонах Антоний назначен бригадным священником артиллерийской бригады при дивизии. Прошу Ваше Высокопреосвященство не отказать в своем согласии»[118].
Спустя десять дней владыка ответил: «Иеромонах Антоний остается в Серафимовском отряде»[119].
В начале декабря 101-я дивизия прощалась с графом дю Шайля. Вот что говорилось в дивизионном приказе: «Благодаря своей неутомимой энергии, отзывчивости и пониманию действительных нужд войск, ведущих бой, граф дю Шайля оказал громадную услугу всем входящим в состав дивизии частям войск в отношении подачи первоначальной помощи раненым и транспортировки их на перевязочные пункты, причем ему нередко приходилось работать во всех <…> боях под действительным огнем неприятеля и иногда в очень трудной боевой обстановке. Пренебрегая, однако, личной опасностью и движимый единственно чувством человеколюбия, граф дю Шайля старался всеми возможными способами облегчить страдания раненых. Вверенный ему отряд благодаря его энергии был всегда прекрасно оборудован и снабжен всеми перевязочными и перевозочными средствами — превосходными лазаретными двуколками, а в последнее время хорошо съезженным конными носилками для тяжелораненых. Неутомимо работая во время боев, граф дю Шайля спас жизнь многих защитников Родины. За свою в высокой степени плодотворную работу граф дю Шайля награжден Георгиевскими медалями всех четырех степеней»[120]. Далее говорилось, что граф решил сменить эту деятельность «на работу около пушки и пулемета» в 8-м броневом автомобильном отделении. «Расставаясь с ним, считаю своим долгом от лица службы поблагодарить графа дю Шайля за ту пользу, которую он принес вверенной мне дивизии в кровавой борьбе с жестоким врагом. Желаю глубокоуважаемому Александру Максимовичу здоровья, сил и столь же славных успехов на новом уже чисто боевом поприще», — завершал свой приказ по дивизии генерал Гильчевский[121].
На следующий день дю Шайля подал архиепископу Сергию рапорт: «15 сего декабря я оставляю должность начальника отряда, о чем доношу на предмет прекращения с 1 января 1917 года ежемесячного взноса в размере 290 рублей, производящегося комитетом в кассу Главного управления Красного Креста на уплату мне жалованья, причем доношу, что по полученным от начальника канцелярии Главноуполномоченного сведениям, преемник мой будет удовлетворяться жалованьем из оклада 300 рублей за счет Красного Креста. Кроме того, доношу, что с 1 ноября должность заведующего хозяйственной частью вакантна, вследствие чего деньги, внесенные комитетом, подлежат возвращению»[122].
