Донской атаман генерал А. П. Богаевский объявил: «Решительно запрещаю всем офицерам и казакам, способным носить оружие, записываться для отправки в Советскую Россию».
Если такие приказы издавались, значит, были случаи…
…Впрочем, многие верили, что «вот-вот — и двинем на Совдепию». Когда до Галлиополя дошли слухи о восстании в Кронштадте, такие господа очень возбудились. Как вспоминал очевидец:
«Первые же вести о нем вызвали страшное волнение среди них и породили поток безудержных фантазий, бредовых идей, диких и абсурдных проектов. Все прочие темы в разговорах отошли на задний план. Одни требовали привести "1-й армейский корпус русской армии" в полную боевую готовность и ждать, когда "союзники" пришлют транспортные суда для десанта; другие подсчитывали, сколько нужно срочно подвести мятежникам мешков муки и банок консервов; третьи принялись за составление списков комсостава будущих "развернутых армий" и т. д. Но в этих неистовствах проглядывали и пессимистические нотки: что делать, если мятеж увенчается успехом? Ведь белые офицеры той эпохи считали "спасение России" своей монополией, а тут вдруг появились какие-то эсеры, меньшевики, "полукрасные", "полубольшевики"… По неписаному "белому символу веры" той эпохи их полагалось вешать и расстреливать, как и всех, кто не исповедовал этого символа. Как же быть?! Реальные события, как известно, вскоре положили конец всему этому, и очень скоро вся белая эмиграция забыла о мятеже».
Подобных слухов ходило множество, причем все «самые достоверные».
Однако бесконечно продолжаться это сидение не могло. Никакого похода на Советы в начале 1921 года, разумеется, не состоялось. Кроме того, стали высказывать недовольство союзники.
По данным бывшего министра Временного правительства А. В. Карташева, к апрелю 1921 года французское правительство израсходовало на содержание врангелевской армии 200 миллионов франков. Так вот, французы стали намекать: ребята, пора и честь знать. С 1 февраля 1921 года Франция объявила, что прекращает всякую финансовую и материальную помощь.
В официальном сообщении из Парижа говорилось:
«Напрасно было бы думать, что большевиков можно победить русскими или иностранными вооруженными силами, опорная база которых находится вне пределов России, и вдобавок победить с помощью солдат, которые в момент наилучшего состояния армии в Крыму на родной почве не оказались в состоянии защитить его от прямого нападения советских войск».
Англичане ничего не заявляли — а просто прекратили платить еще раньше.
Но и до этого паек в лагерях был весьма скудным:
Это, что называется, впроголодь. Особенно интересно с дровами: выдавали меньше полена на человека в сутки. А зимой в Турции совсем не жарко…
Еще одной проблемой была начавшаяся революция Мустафы Кемаля, который поднял восстание против марионеточной власти султана, создав альтернативное правительство в Анкаре[167]. Большинство турок его поддержало. Советское правительство, как уже говорилось, также поддерживало Кемаля. К середине 1921 года его войска стали приближаться к Константинополю. Было понятно, что Кемаль не станет ссориться с РСФСР из-за каких-то эмигрантов.
В общем, идея турецких лагерей себя изжила. Нужно было искать другое место.
Тем не менее 10 мая 1921 года Врангель писал своим представителям: «Армия будет существовать в полускрытом виде, но она должна быть сохранена во что бы то ни стало».
Новое место нашлось в Восточной Европе, прежде всего — в Болгарии. В ней и до этого, еще с января 1920 года, сидело около 10 тысяч человек белых, оказавшихся там после поражения Деникина. Теперь врангелевцы подписали соглашение со штабом болгарской армии. Болгария давала согласие на размещение на ее территории белых частей.
Зачем это было нужно болгарам? Так все просто. Эта страна воевала на стороне Германии. После поражения ей было запрещено иметь армию на основе всеобщей воинской повинности, так что численность болгарской армии вместе с полицией составляла 6,5 тысячи человек.
После Первой мировой войны все страны Восточной Европы имели друг к другу территориальные претензии, да и внутри страны было нехорошо. А тут появляются веселые ребята, которые в случае чего могут и подмогнуть… (И подмогнули, кстати. Врангелевцы участвовали в перевороте 9 июня 1923 года, в результате которого к власти пришло правое правительство.)
Переезд войск из турецких лагерей закончился в основном к середине декабря 1921 года. В Болгарии разместилось примерно 23 тысячи человек. Еще 11 тысяч, в основном казаки, оказались в Югославии. Бывший российский посол в США Б. А. Бахметьев перевел 400 тыс. долларов на их устройство.
Чехи поступили хитрее.
«В Праге были созданы Русский юридический факультет (на основе устава 1884 г.), Педагогический и Кооперативный институты, Автомобильно-тракторная школа, Высшее училище техников путей сообщения, кабинеты по изучению России и другие учреждения. Чехословацкое правительство разместило на сельскохозяйственных работах несколько тысяч казаков, учредило многочисленные стипендии для офицеров и солдат в различных профессиональных учебных заведениях».
(Л. Шкаренков)
Тем временем армия расползалась. Становилось понятно — Запад не спешит начинать прямые военные действия против советских республик. Офицерам деваться было особо некуда, но рядовые, умевшие работать руками, растворялись среди местного населения.
Мало того: в 1921 году, в связи с четырехлетием Советской власти, была объявлена амнистия для рядовых участников Белого движения. Только из Болгарии уехало 11 тысяч человек. А всего в 1921 году на Родину вернулось 121 843 человека.
На этом фоне становилась видна старая беда белогвардейцев — отсутствие внятной идеи. Тезис: «главное разбить большевиков, а там поглядим» худо-бедно действовал на войне. Но сидя в лагерях, люди начинали задумываться: а ради чего все? Кроме того, их со всех сторон атаковали разнообразные политики. В этой ситуации Врангель делает ход, наделавший много шума в эмигрантских кругах.
16 декабря 1923 года в предписании № 04109 барон заявил:
«Армия отныне находится под покровительством великого князя Николая Николаевича…
…
Большая нравственная ответственность спадает с меня. Отныне все вопросы политические — международного характера, по объединению национальных русских сил и т. п. — не лежат более на мне и на представителях армии».
Человек, обладавший в эмиграции единственной реальной силой, поднял монархическое знамя. Почему Врангеля понесло в монархизм? Потому как другого выбора просто не было.
Главным вопросом являлись финансы. «Под великого князя» барон рассчитывал найти финансирование. Врангель вообще искал деньги всюду, где мог. Так, в 1923 году он обратился к маркизу Сильвеле, испанскому комиссару в Марокко, с предложением помочь разобраться с тамошними повстанцами. Не сошлись в цене.
Но, как бы то ни было, монархическая идея появилась на горизонте…
Два претендента на призрачный трон
Что представляла собой русская эмиграция?
Точное число эмигрантов неизвестно. Газета правых эсеров «Воля России», располагавшая неплохой информационной сетью, приводила следующие данные. На 1 ноября 1920 года в Европе находилось около двух миллионов эмигрантов с территории бывшей Российской империи. В Польше — один миллион, в Германии — 560 тысяч, во Франции — 175 тысяч, в Австрии и Константинополе — по 50 тысяч, в Италии и Сербии — по 20 тысяч. В ноябре из Крыма подтянулись еще 150 тысяч человек. В Маньчжурии, но разным сведениям, в 20-е годы жило более 100 тысяч русских. Правда, не все из них являлись эмигрантами в строгом смысле слова, многие служили на КВЖД еще до революции. Впоследствии эмигранты оттягивались из Польши и других стран Восточной Европы во Францию, а многие и в обе Америки.
Путь у всех был разный. Одни воевали против большевиков на фронтах Гражданской войны, другие сидели по тылам белых и других антибольшевистских формирований. Множество людей уехали сразу после Октябрьского переворота, а были и те, кто сделал это сразу же после Февральского. Кое-кто выехал и позже — непосредственно из Советской России. В начале двадцатых годов Советская власть желающих уехать особо не удерживала.
Далеко не всех из них интересовала политика. Кто-то устраивался на чужбине по мере сил, кто-то мечтал вернуться обратно. Но нас интересуют прежде всего те, кто намеревался продолжать борьбу.
А вот здесь царили полный хаос, разброд и шатание. Дело было не только в различных политических взглядах, но и разном опыте.
