… Одним из главных вопросов был: а почему все вышло так, как вышло? С анализом недавних событий получилось неважно. В эмиграции преобладало мнение, что Советская власть держится исключительно на насилии, а значит — надо только поднажать, и она рухнет.
Немецкий автор К. Барц писал в своей книге о Советской России: «Начиная с 1918 года через определенные промежутки времени провозглашается конец большевистского эксперимента в России… Публикуются "сообщения" достойных всякого сочувствия эмигрантов, основанные, разумеется, на "достоверных" источниках».
Положение усугублялось бесчисленными межпартийными и просто личными склоками. Писать об этом скучно, так что я в качестве иллюстрации приведу ряд эмигрантских газет, которые в начале двадцатых расходились и читались.
Кадетская газета «Последние новости». Первый номер ее вышел в апреле 1920 года под редакцией адвоката М. Л. Гольдштейна. В марте 1921 года во главе газеты стал П. Н. Милюков и оставался на этой работе вплоть до оккупации Франции немцами. В числе авторов были И. Бунин, И. Шмелев, Б. Зайцев, Н. Тэффи.
«Общее дело», выходила в Париже, редактор-издатель — В. Л. Бурцев, в прошлом эсер, знаменитый «охотник» за провокаторами. Впоследствии он «поправел», но тем не менее активно ругался с Милюковым.
«Руль», выходила в Берлине. Ее создали тоже бывшие кадеты, поссорившиеся с Милюковым и критиковавшие его «справа» — И. В. Гессен, А. И. Каминка и В. Д. Набоков.
«Воля России», издавалась в Праге, затем в Париже — орган правых эсеров, в редколлегии состоял А. Ф. Керенский.
«Свобода», варшавская газета. Редактор — Б. В. Савинков, в ней активно работали известные символисты Д. С. Мережковский и 3. Н. Гиппиус.
«Двуглавый орел», Берлин. Орган ортодоксальных монархистов.
«Социалистический вестник», выходил с 1921 года в Берлине. Издавался меньшевиками под руководством Ю. О. Мартова.
Я назвал только наиболее известные издания, как-то влиявшие на общественное мнение. Хотя осведомленность о событиях в России была та еще… Во время кронштадтского восстания газеты сообщали:
«В Петрограде почти все мосты в руках революционеров… Революционеры заняли Сенат, Адмиралтейство, Зимний дворец. Большевики держатся в Петропавловской крепости, где засел Зиновьев с несколькими сотнями оставшихся верными красноармейцев».
Во всех этих изданиях разнообразные политические деятели не столько боролись с большевизмом, сколько поливали грязью друг друга. Вообще-то в политических эмигрантских разборках дело не ограничивалось словесной перепалкой, иногда шли в ход и более серьезные аргументы.
29 марта 1922 года монархисты П. Шабельский-Борг и С. Таборицкий совершили покушение на Милюкова. Правые считали его главным виновником крушения Российской империи. Милюков не пострадал, но был убит В. Д. Набоков (отец известного писателя).
Оба террориста были тесно связаны с Высшим монархическим советом, о котором речь пойдет ниже. Хотя, возможно, покушение было их личной инициативой.
Итак, перейдем к монархистам. Во время Гражданской войны эти идеи были у белых не слишком популярны. Однако среди тех, кто еще в 1917 году рванул за кордон, имелось достаточное количество сторонников монархии. Но что самое главное — монархизм становился все более привлекательным для широких эмигрантских кругов. Потому что болтовня разномастных политиков начинала надоедать, и к тому же людям, не зашоренным всякими-разными «измами», было очевидно — России в любом случае потребуется твердая власть. Поэтому многие эмигранты, в частности Савинков, увлекались идеями итальянского фашизма. Но Муссолини среди них не находилось. Так что нужен был Символ — простой и понятный.
В мае 1921 года в баварском курортном городе Рейхенгалле сторонники царя-батюшки собрались на съезд. Был избран Высший монархический совет (ВМС) во главе с Н. Е. Марковым, знаменитым в прошлом черносотенным депутатом. Великого князя Николая Николаевича провозгласили местоблюстителем престола. Забавно, вообще-то, сложилась жизнь великого князя. Ничего особо значительного он так и не совершил — но зато всю жизнь являлся каким-либо символом.
Съезд принял резолюцию, где высказывалась уверенность, что уцелевшие части белых армий станут основой «будущей императорской русской армии», и направил приветственные телеграммы Врангелю и атаману Семенову.
До 1923 года это была очередная тусовка. Но вот когда на их сторону перешел Врангель…
Впрочем, барон оставался несколько в стороне. Маркову очень не нравился сильный конкурент. Дело тут не только в личных амбициях, аив разном опыте. Врангелевцы воевали в России, они знали, что не все так просто. Представители ВМС этого опыта не имели — и не очень представляли, какой страшной силой являются большевики…
Что же касается самого Николая Николаевича — то он так и оставался символом. Да и вообще великий князь держался осторожно, заявив, что «не предрешает будущего образа правления России». Заявление Врангеля он тоже встретил без особого энтузиазма и «покровительствовать» не спешил. Видимо, ему не очень хотелось лезть в серьезные игры.
… Но тут начались новые проблемы. Великий князь Кирилл Владимирович (двоюродный брат Николая II) тоже объявляет себя «блюстителем российского трона». С точки зрения законов Российской империи, никаких прав на это он не имел. Но ему-то что до того!
В газете «Вера и верность» был опубликован приказ Кирилла о формировании корпуса императорской армии. Блюститель № 2 заявил, что в течение года вернется в Россию. Кирилл Владимирович объявил также, что принимает на себя руководство всеми белогвардейскими формированиями. Но тут вышло как в анекдоте: «Съест-то он съест, да кто ж ему даст?»
Императрица Мария Федоровна (вдова Александра III) предложила Кириллу Владимировичу не позориться. Еще бы! Представителю императорского дома, который в феврале 1917 года бегал с красным бантом на груди и всячески декларировал восторг от наступившей «свободы», демонстрировать верность монархическим принципам просто неприлично.
Однако дело было сделано. Кирилла поддержала не только часть эмигрантов, но и определенные финансовые круги в США. А претендента понесло. Через некоторое время он провозгласил себя императором. Началась долгая и нудная свара двух монархических тусовок. Разумеется, над ней глумилась не только советская, но и западная левая печать. Помните, как в «Двенадцати стульях» Остап Бендер, создавая «Союз меча и орала», спрашивает слесаря Полесова: «Вы Кирилловен?»
Тем не менее монархическая идея оказалась одним из «центров притяжения» наиболее активных эмигрантов.
Хотя были и другие.
Последний выход террориста
«Савинков так долго прожил среди шпионов и провокаторов, что, подобно герою одного из его романов, в конце концов сам не мог разобраться толком, кого он в сущности обманывает — своих врагов или самого себя».
(Р. Локкарт, английский дипломат и разведчик)
И снова речь пойдет о нашем старом знакомом — Борисе Савинкове.
После провала восстания в Ярославле он подался на восток, в Уфу, под крылышко Директории. Председатель которой Н. Д. Авксентьев отправил его от греха подальше с миссией во Францию.
Некоторое время Савинков болтался в Париже (считалось, что он ведет переговоры с представителями Антанты), а с началом советско-польской войны перебрался в Варшаву. Благо с Пилсудским он был знаком еще по гимназии.
В это время Савинков ухватился за идею «третьей революции». Кроме того, в Польше он спелся с С. Н. Булак-Балаховичем.
Отступление. Человек войны
Об этом персонаже стоит рассказать особо. Потому как это был типичный «человек войны», которому решительно всё равно, за кого и за что воевать.
Во время Мировой войны Булак-Балахович занимался диверсионными кавалерийскими рейдами в тыл немцев, был награжден тремя солдатскими Георгиевскими крестами и шестью орденами, закончил ее в чине штаб-ромистра[168].
В ноябре 1918 года начал воевать в составе Красной Армии. Воевал он лихо, но красные смотрели на него все более косо. Ладно бы его отряд просто грабил всех подряд — так ведь командир отличался еще и любовью к казнокрадству. И Булак-Балахович двинул к белым, где стал самым главным начальником во Пскове.
В городе его отряд прославился реквизициями, расстрелами и еврейскими погромами — причем Булак-Балахович принимал во всех этих развлечениях личное участие. Заодно он баловался и печатанием фальшивых керенок (благо это было нетрудно). Но, с другой стороны, отличался он и смелыми рейдами в тыл красных — правда, вся добыча, включая денежные суммы, оставалась в его отряде. В конце концов белые попытались его арестовать, но Булак-Балахович (к тому времени уже генерал) сбежал в Эстонию.
