Широко прославился он тем, что 27 января 1920 года, находясь в Эстонии, попытался арестовать Юденича. Версии насчет причин тут разные. По одной из них, генерал собирался снова переметнуться к большевикам, а Юденича привезти в качестве «подарка» — чтобы прошлое не теребили. По другой версии — собирался получить крупную сумму денег со своего бывшего начальника…
В январе 1920 года Булак-Балахович попросился на службу к полякам, где снова занялся любимым делом — рейдами по тылам красных. Там-то он и сошелся с Савинковым, который возглавлял в Варшаве Российский политический комитет (РПК).
Осенью 1920 года отряды Булак-Балаховича были развернуты в Народно-Добровольческую армию (НДА). В лучшие свои времена численность НДА составляла, по разным оценкам, от 8 до 15 тысяч бойцов. Генерал (или атаман?) позиционировал себя как «зеленый». По крайней мере, ни о каком Врангеле он слышать не хотел — в отличие от Пилсудского и Савинкова, которые горой стояли за союз с «черным бароном».
Стоит отметить, что во время партизанских рейдов антисемитизм Булак-Балаховича перешел в чисто утилитарную плоскость. Он расплачивался с крестьянами за продовольствие и лошадей имуществом, отнятым у евреев. Все были довольны (кроме евреев, конечно). Чтобы отвести от себя обвинение в антисемитизме, атаман объявил об организации в составе НДА еврейского батальона. В этом грозном формировании состояло… три человека.
После заключения мира между РСФСР и Польшей Савинков и Булак-Балахович решили продолжить веселье. Они установили контакт с националистическим Белорусским политическим комитетом (БПК), у которого были свои отряды — организация «Зеленый дуб». Уши польской разведки торчали из этого комитета на полметра — но теперь Булак-Балахович числился белорусским националистом.
Что касается Савинкова, то он комментировал свои действия следующим образом:
«Мысль моя была такова — чтобы попытаться придать более или менее организованную форму зеленому движению, попытаться вызвать большое массовое крестьянское восстание, посылать в Россию людей именно с этими задачами».
Однако когда Булак-Балахович снова двинулся по красным тылам, местные повстанцы (с 17 октября по 19 декабря с районе Слуцка проходило восстание под сепаратистскими лозунгами) отнеслись к НДА как к врагам. Борцы за счастье белорусского народа друг друга не поняли. Интересно, что слуцкие повстанцы и НДА с удовольствием сдавали друг друга чекистам.
Как-то Савинков в беседе с Пилсудским назвал Булак-Балаховича бандитом. На что глава Польши ответил:
«Да, бандит, но не только бандит, а человек, который сегодня русский, завтра поляк, послезавтра белорус, еще через день — негр. Мы об этом знаем… Но у него нет гонора золотопогонных генералов, мечтающих возродить в России монархию. Он воюет с большевиками, поэтому мы его поддерживаем. Пусть они будут хоть неграми, но если борются с Советами, значит, они наши союзники».
Однако особо побороться не получилось. Красные вытеснили НДА в Польшу. Далее Булак-Балахович совместно с польской разведкой весь 1921 год продолжал совместно с Савинковым готовить и засылать террористические отряды на советскую территорию. Именно террористические, а не диверсионные. Разница в том, что диверсанты уничтожают военные объекты, а эти (часто одевшись в красноармейскую или милицейскую форму) убивали всех, кто попадется под руку.
Впоследствии Булак-Балахович сражался против немцев в 1939 году и попытался развернуть партизанскую борьбу. Точных сведений о его гибели нет. Наиболее распространенная версия — 10 мая 1940 года агенты гестапо застрелили его в центре Варшавы.
* * *
Что же касается Савинкова, то летом 1921 года он предпринял попытку возродить «Народный союз защиты родины и свободы» (НСЗРиС). Штаб союза разместился в роскошной варшавской гостинице «Брюль». В одной из резолюций НСЗРиС отвергалась какая-либо возможность соглашения «с Врангелями прошедшего, настоящего и будущего».
Хотя что на самом деле представлял из себя этот союз, понятно из письма, направленного Савинковым начальнику польского генштаба генералу Сикорскому 25 мая 1921 года.
«Уважаемый господин генерал!.. Разрешаю себе просить Вас не отказать в любезном сообщении, не встречается ли с Вашей стороны препятствий к дальнейшему сотрудничеству информационного бюро с бюро при французской миссии и не найдете ли возможным, господин генерал, отпустить некоторую сумму в распоряжение начальника указанного бюро, моего брата есаула Савинкова, для поддержания организаций в Совдепии, доставляющих сведения военно-разведывательного характера…»
Однако в октябре 1921 года Савинков был выслан из Польши. Поляки пошли на это не от хорошей жизни. Дело в том, что красные не только защищались, но и атаковали. На территорию Западной Белоруссии, находившейся под властью Польши, переходили чекистские группы, вокруг них собирались многочисленные партизанские отряды, так как польские порядки очень быстро довели белорусов до желания взять в руки оружие. Эти отряды доставляли полякам множество неприятностей. Возможно, между ВЧК/ГПУ[169] и польской разведкой было достигнуто негласное соглашение о взаимном прекращении этих развлечений. Так это или нет, но Савинкова выслали, а Петлюру и Булак-Балаховича приструнили.
… Тем временем чекисты не сидели сложа руки. Они увлеченно громили савинковскую агентурную сеть. К концу 1922 года был ликвидирован западный областной комитет НСЗРиС со всеми его периферийными организациями, юго-восточный областной комитет, организации в Самаре, Саратове, Харькове, Туле, Киеве и Одессе. В Москве чекисты вскрыли и обезвредили 23 савинковские резидентуры, на территории Петроградского военного округа — несколько ячеек, в состав которых входило свыше 200 членов.
Разумеется, отловили не всех. Но все же Савинков оказался в роли генерала без армии. Да и идея «третьей революции» догорела и начала чадить, ее озвучивали только немногочисленные левые эмигранты, которые оказались безнадежно задвинутыми на обочину. А вот что Савинков терпеть не мог — так это пустую политическую трескотню.
Зато в финансовых вопросах особой принципиальностью он никогда не отличался. Он стал искать деньги где только можно. В этом ему помогал знаменитый Сидней Рейли (Соломон Розенблюм) — авантюрист такого же масштаба, как и Савинков. Они близко сошлись еще в Польше, причем Рейли лично принимал участие в рейде Булак-Балаховича.
Деньги искали всюду. К примеру, после прихода в 1922 году к власти Муссолини Савинков пытался установить с ним контакт. Впрочем, Борис Викторович искренне восхищался итальянским диктатором. Контакт, кстати, установили, поговорили… Муссолини выслушал комплименты, но денег не дал. Россия его никогда не интересовала никаким боком[170].
У Рейли тоже дела шли не ахти. 28 августа 1923 года он писал Савинкову из США:
«Приехал я сюда и немедленно должен был заняться поисками денег, и что Вы думаете? Ни один из тех людей, которые через меня в первые два года войны заработали миллионы долларов, не дал мне ни одного цента».
Причина такой жадности проста как штопор: за Савинковым никого не было. Ни организации на Западе, ни агентуры в РСФСР.
Казалось бы, Савинков смирился. Он пишет повесть «Конь вороной», которую многие назвали «реквиемом по Белому движению». Впрочем, и предыдущие его художественные произведения написаны во времена «простоя». Это интересно с психологической точки зрения. При чтении его книг создается впечатление, что политический деятель Савинков и писатель Савинков — два разных человека. Из его произведений — повестей «Конь бледный» и «Конь вороной», романа «То, чего не было» — следует: вооруженная борьба, как революционная, так и контрреволюционная, бессмысленна. Но… дописав свои покаянные книги, Савинков снова бросался с головой в эту борьбу. Видимо, спокойно жить он был уже не в состоянии. Тоже человек, не сумевший вернуться с войны…
Вот он снова, закончив книгу, ринулся в бой. И… угодил в чекистскую подставу…
Чекистам Савинков представлялся наиболее опасным деятелем эмиграции. На то были основания. Именно он имел огромный опыт, контакты с разными разведками, а о его связях на советской территории чекисты могли лишь догадываться. Тем более Савинков в поисках денег пускал пыль в глаза, утверждая, что у него всё схвачено… А с агентами большевиков на Западе было все хорошо.
ГПУ решило не ждать, пока «великий террорист» устроит еще что-нибудь, а сыграть на опережение. Так началась операция «Синдикат-2». Савинкову подкинули очень вкусную наживку — была создана легенда о якобы имеющейся в РСФСР крупной и разветвленной подпольной организации — партии «Либеральных демократов». От этой мифической структуры прибыл чекист А. П. Федоров. Выдавая себя за члена ЦК, он побывал в Вильно, Варшаве, Париже, встречался с Савинковым и его сподвижниками — Д. В. Философовым, Е. С. Шевченко, М. П. Арцыбашевым, и вошел к ним в доверие. По словам Федорова, среди «Либеральных демократов» было два течения — «накописты» и «активисты». Первые якобы стояли за то, чтобы накапливать силы, вторые выступали за активные действия — дело совершенно обычное для подпольных организаций. Федоров выдавал себя за активиста и пояснял: дескать, Савинков должен приехать и сказать свое веское слово…
