В начале июля корпус вел бои на р. Стырь, оседлав дорогу на Житомир, прикрывал отвод 5-й армии на рубеж укрепрайонов и участвовал в контрударе под Новоград-Волынском.
Немецкие солдаты осматривают подбитый советский «учебно-боевой» танк БТ-2, имеющий лишь пулеметное вооружение. Западная Украина, июнь 1941 г.
19-й мехкорпус (генерал-майор Н. Фекленко) был в основном укомплектован танками старых образцов. В 40-й тд насчитывалось 19 Т-26 и 139 Т-37, в 43-й тд имелось 5 КВ, 9 Т-34 и 230 Т-26. Танковый полк 213-й мд — 55 легких танков. Бронемашин насчитывалось 13 ед. Как и все мехкорпуса, 19-й испытывал те же трудности с автотранспортом и тягой для артиллерии.
Н. В. Фекленко
На примере действий 19-го и 8-го мехкорпусов, пожалуй, наиболее отчетливо видна несогласованность приказов штабов фронта и армий в организации танкового контрудара. 25 июня по плану фронта 19-й и 9-й мехкорпуса (северная группа) нанесли первые удары в районе Ровно и отбросили части немецкого 48-го мотокорпуса. 9-й МК продвинулся к Дубно, 19-й вышел на окраину города. Но южная группа — 8-й и 15-й мехкорпуса — не смогли в этот день наступать и поддержать успех. 26 июня 19-й смял правый фланг немецкой 11-й тд, разгромил ее танковый полк вместе с моточастями и опять вышел к Дубно, но ни Фекленко, ни его штаб не знали, что в этот же день, нанеся большие потери другим дивизиям немецкого 48-го мотокорпуса, навстречу 19-му продвигается 8-й мехкорпус Рябышева. 27–28 июня 19-й МК и 36-й стрелковый корпус снова наступали на дубненском направлении и снова вышли на подступы к Дубно (а разведотряды на 8-10 км западнее Дубно), но штаб фронта запоздал информировать Фекленко и Рябышева о том, что в город уже ворвалась группа Попеля — Васильева (из 8-го МК). В директиве штаба фронта критично отмечалось, что «36-й стрелковый, 8-й и 19-й мехкорпуса не имели радиосвязи во время наступления на Дубно».
Не хватало не только радиосвязи. Фекленко в ночь с 27 на 28 июня доносил в штаб фронта о неразберихе со снабжением корпуса, острой нехватке боеприпасов, горючего, продовольствия, о полном отсутствии запчастей и невозможности вывезти раненых. Потери техники из-за неисправностей, даже незначительных, превышали боевые потери.
Подбитые советские танки: на переднем плане Т-26 обр.1937 г., на пригорке — пулеметный БТ-2 и на заднем плане — двухбашенный Т-26 обр. 1932 г. Юго-Западный фронт, июнь 1941 г.
Несмотря на все трудности, корпус достигал успехов в боях самоотверженностью бойцов, оперативной находчивостью командиров. Особенно результативно действовала 43-я танковая дивизия полковника И. Г. Цибина и ее передовой отряд (командир — капитан В. Архипов). 25 июня батальон Архипова обнаружил колонну легких танков с полковым штабом и две колонны с горючим и боеприпасами и ночью полностью уничтожил их. «Огненная ночь» лишила горючего и снарядов 11-ю и 13-ю танковые дивизии Клейста. 27 июня батальон, обойдя Дубно с северо-запада, обнаружил танковый полк (около 120 танков) 11-й тд с мотопехотными частями. Цибин решил разгромить врага внезапным ударом с фронта и тыла. Но в ожидании подвоза горючего и снарядов для своих полков, удар, намеченный на 10 часов утра, пришлось неоднократно переносить. Наконец в 16 часов двойной удар наших танков по немецким состоялся и закончился полным разгромом вражеской дивизионной группировки, остатки ее откатились к Ровно, а наша 43-я дивизия вышла на окраину Дубно. Действия корпуса закончились участием в ударах под Новоград-Волынском, Острогом и на рубеже Коростеньского УРа.
Немецкий солдат осматривает советский танк БТ-5. На машине нет видимых повреждений. Возможно, танк был брошен экипажем из-за технической неисправности.
При оценке результатов и значения первого танкового сражения сразу же возникает вопрос, почему мехкорпуса ЮЗФ, обладая внушительным количественным превосходством, не смогли остановить и уничтожить ударную группировку Клейста — Рейхенау. Ответ, на наш взгляд, кроется в причинах стратегического и оперативно-тактического характера.
Стратегическим причинам поражения советских войск летом 1941 г. посвящена большая литература. Коснемся лишь некоторых, относящихся к нашей теме. В «План обороны государственной границы 1941 г.» был изначально заложен устаревший взгляд на начало войны, который не предусматривал массированного первого удара противника сразу всеми главными силами, уже отмобилизованными и развернутыми на всех основных направлениях. Как говорится, готовились к «прошедшей» войне (по образцу Первой мировой), а грянула «новая». Причем, противник наш уже имел двухлетний практический опыт «новой» войны, а мы рассуждали о ней только теоретически. В этом кроется причина внезапности немецкого нападения. У наших армий прикрытия и мехкорпусов не оказалось и часа времени для развертывания контрударной группировки, ее создавали уже под огнем, под опережающим напором подвижных войск врага. Губительно сказалось запаздывание Ставки с оперативной изготовкой армий прикрытия. Ошибочным было предположение командования КОВО о главном ударе группы армий «Юг» на Львов, из-за чего наиболее сильные 4-й и 8-й мехкорпуса оказались в стороне от ударной группировки противника.
Но главная причина, предопределившая наши оперативно-тактические неудачи — это техническая и кадровая незавершенность реорганизации советских танковых войск, хотя и в наличном состоянии они наносили такие удары по врагу, которые ставили его в критическое положение. Эти причины были вскрыты еще в 1941 г., о чем свидетельствуют аналитические доклады и справки Автобронетанкового управления (АБТУ) НКО СССР.
Неудачи механизированных корпусов КОВО/ЮЗФ в сражении под Бродами — Дубно — Ровно — яркий пример того, что победа достигается отнюдь не наличием самой по себе техники в войсках и не количественным ее превосходством. В большей степени важна целая совокупность качественных показателей. В частности: конструктивно-технический уровень оружия, его готовность и восполняемый ресурс, степень овладения им личным составом, способы тактического применения, а также соответствие оружия способам управления и формам организации войск, и т. п. По всем этим качественным показателям преимущество в начале войны оказалось на стороне немцев.
Организация и состав механизированных корпусов КОВО, мало соответствовали требованиям боевых действий. На вооружении танковых подразделений состояли разнотипные машины: многобашенные Т-35 и Т-28, «пехотные» Т-26 и «кавалерийские» БТ, плавающие Т-38 и танкетки Т-27. Передвижение, обслуживание и совместное использование в бою этой разношерстной массы вызывало многочисленные трудности. Устаревшие образцы танков с выработанным ресурсом, соседствовали и сковывали применение новейших КВ и Т-34. Около 700 этих новых танков оказались разбросаны по разным дивизиям и не смогли оказать переломного влияния на ход сражения. Собранные в один кулак КВ и Т-34 могли бы быть использованы с большим эффектом.
В корпусах не успели организовать технически оснащенные тыловые службы. По докладам комкоров, более 50 % танкового парка вышло из строя по техническим причинам (нередко еще на маршах). К тому же призывной состав не успел в полной мере освоить технику.
«Мехкорпуса» оказались механизированы не до конца, однобоко. Недостаток транспорта часто обрекал наших танкистов идти в атаки без поддержки мотопехоты, артиллерии, на бездействие из-за отсутствия горючего, нехватки боеприпасов. Отсутствие ремонтной базы, запчастей, средств эвакуации танков вкупе с неподготовленностью экипажей устранять в полевых условиях даже мелкие неполадки и повреждения приводили к огромным небоевым потерям, превышающим боевые. Показательна выписка из политдонесения ЮЗФ от 8 июля 1941 г.: «В 22-м МК (22.6–6.07.41 г.) потеряно 46 автомашин и 119 танков, из них 58 подорвано нашими частями во время отхода из-за невозможности отремонтировать в пути. Исключительно велики потери КВ в 41-й тд. Из 31 КВ осталось на 6 июля 9 КВ. Подбито противником — 5, подорвано экипажами — 12, отправлено в ремонт — 5. Большие потери КВ объясняются в первую очередь слабой техподготовкой экипажей, низким знанием матчасти, а также отсутствием запчастей.
Строй танков БТ-7, находящихся а ремонте. Количество боеспособных танков в мехкорпусах ЮЗФ на 22 июня 1941 г. составляло около 85 % от общего числа.
Были случаи, когда экипажи не могли устранить неисправности танков и подрывали их». «Были случаи» — явная натяжка. Когда подбито в бою 5, а «самоуничтожено» 12, то это уже печальная практика, что подтверждается аналогичными данными по другим корпусам. В 8-й тд 4-го МК из 316 танков за 2 месяца боевые потери составили 85 танков, а не боевые — 138, причем самоуничтоженных — 107. По 10-й тд 15-го МК: из 44 Т-28 подбито — 4, а оставлено при отходе (т. е. в лучшем случае приведено в негодность экипажами) — 37, из 147 БТ соответственно — 54 и 46. За месяц боевых действий довоенные тысячи наших танков превратились в металлолом. В июле силы мехкорпусов были исчерпаны. По справкам штаба Юго-Западного фронта, на 22 июля 1941 г. половина всех танковых дивизий насчитывали по 1–2 тыс. чел., 40 % — по 3–5 тыс. чел. и 10 % — по 10–16 тыс. чел. Из 12 дивизий только две имели по 118 и 87 танков. В остальных — всего по несколько танков.
