В то же время была введена должность уполномоченного 4-го отдела НКВД УССР при штабе армий фронта.[201] Принципы взаимодействия уполномоченных 4-го отдела НКВД УССР и политуправлений армий были определены во «Временной инструкции», изданной 17 ноября 1941 г. Задачами уполномоченного являлись: организация связи, руководство партизанскими отрядами и диверсионными группами, организация и переброска в тыл противника диверсионных групп, разведчиков и связников, ведение учета формирований, действующих во вражеском тылу, установление связи и оказание помощи местным партийным и советским органам. Свою работу уполномоченному 4-го отдела следовало строить в полном контакте и согласованности с представителями оперативной группы при Военном совете ЮЗФ, начальником 4-го отделения ПУ армии и начальником Особого отдела армии.[202]
Таким образом, украинские партийные власти сочли полезным использовать структуры органов внутренних дел, как «базовые» при осуществлении руководства партизанским движением. Об этом свидетельствовало также и то, что одним из первых распоряжений Оперативной группы стало: направить в помощь политотделам и разведотделам армий Юго-Западного фронта группу работников 4-го отдела НКВД в количестве трех человек в каждую армию.[203]
К сожалению, наладить взаимодействие между представителями Оперативной группы, 4-го отдела, политических, разведывательных и особых отделов армий не удалось. Мы уже рассказывали, например, что когда в декабре 1941 г. политуправление Юго-Западного фронта обратилось в НКВД УССР с просьбой выслать сведения о дислокации партизанских отрядов с целью организации взаимодействия, создания новых формирований и т. п.; в ответ был получен холодный отказ.
В свою очередь, фронтовые и армейские опергруппы 4-го отдела НКВД УССР находились при военных на положении бедных родственников. Материально-техническое обеспечение для опергрупп у военных приходилось выбивать лично наркому внутренних дел Украины Сергиенко, причем, как можно понять, без особого успеха. 10 февраля 1942 г. Сергиенко писал в Москву:
«При штабах 21, 12, 18, 6, 38 и 56 армий и штабах Южного и Юго-Западного фронтов НКВД УССР созданы оперативные группы, в задачу которых входят формирование и выброска в тыл противника партизанских отрядов, истребительных и диверсионно-разведывательных групп, а также осуществление регулярной связи с ранее созданными и действующими в тылу противника партизанскими отрядами.
Отсутствие в распоряжении оперативных групп каких бы то ни бьию возможностей для продовольственного и вещевого снабжения создаваемых партизанских формирований крайне затрудняет их работу.
Прошу Ваших указаний о выделении из резервов соответствующих фронтов и армий в распоряжение указанных групп 15 красноармейских пайков ежедневно для каждой оперативной группы, всего 90–100 пайков.
Так же прошу Ваших указаний штабам фронтов и армий об оказании помощи оперативным группам в вопросе экипировки выбрасываемых в тыл противника партизанских отрядов и агентуры.
Оказание такого рода помощи прифронтовым оперативным группам НКВД УССР и приравнивание их, в этом смысле, к разведывательным отделам и 8-м отделениям политотделов, несомненно, создаст более благоприятные условия для их работы».
То, что вопрос о выделении армией 15 пайков в день украинским чекистам приходилось решать через Москву, исчерпывающе свидетельствовало о проблемах межведомственного взаимодействия.
Об отсутствии взаимодействия свидетельствует еще одна докладная записка Сергиенко, направленная в Военный совет Юго-Западного направления 6 марта 1942 г. «На линии фронта имеется большое скопление различных представителей от всех указанных выше органов, которые работают в разнобой и мешают друг другу, — говорилось в записке. — Организация переброски партизанских формирований через линию фронта очень часто поручается совершенно неопытным в этом отношении людям. Особенно это отличается у работников политотделов. Имеют место случаи перехвата партизанских формирований указанными выше представителями и дачи отрядам разноречивых указаний и задач».[204]
Через две недели после того, как докладная поступила в Военный совет, произошел случай, ярко свидетельствовавший о царившем разброде: политотдел 18-й армии вывел с оккупированной территории 26 (!) партизанских отрядов, оставленных там органами НКВД и использовал их в качестве армейских подразделений.[205]
Чаша терпения ЦК КП(б) Украины переполнилась; все оперативно-боевое руководство партизанскими формированиями было возложено на 4-й отдел НКВД УССР, которому вменялось взять на учет партизанские отряды, находившиеся в ведении Оперативной группы и политорганов Южного и Юго-Западного фронтов. Однако, как с печалью отмечают исследователи, «реализовать намеченные мероприятия было крайне сложно»[206] и в жизнь они не воплотились.
Не нашел воплощения в жизнь и другой проект организации руководства партизанским движением, составленный полковником Стариновым и изложенный в письме Военного совета Юго-Западного фронта на имя Сталина. В проекте предлагалось:
«7. Создать при Государственном Комитете Обороны Штаб по разрушению тыла врага, которому объединить и возглавить работу всех организаций в деле разрушения тыла врага.
2. Белорусскую школу оперативно-учебного центра Западного фронта переформировать в школу по подготовке командных кадров по разрушению тыла врага. […]
Создать при каждом фронте специальные диверсионные бригады в составе трех отдельных батальонов. На командиров бригад возложить все дело оперативного руководства, снабжения и обучения партизан и диверсантов».[207]
Проект был передан на рассмотрение начальнику ГлавПУ Мехлиса, который его откровенно «зарубил».[208]
На Карельском фронте Военный совет 14-й армии в конце концов просто запретил пропуск через линию фронта групп и отдельных лиц, направленных в тыл противника без разрешения на то начальника разведотдела штаба фронта в каждом отдельном случае.[209]
На Северо-Западном фронте Военный совет поступил еще более радикально, выведя из ведения политуправления вопросы организационно-оперативного и административно-хозяйственного характера, связанные с партизанским движением. Вместо этого 14 ноября 1941 г. был создан специальный партизанский отдел, подчиненный Военному совету фронта; разведотдел и политуправление должны были координировать свою деятельность с партизанским отделом.[210] В феврале 1942 г. партизанский отдел был переформирован в оперативную группу Ленинградского ШПД. Решение оказалось ошибочным; ЛШПД с трудом представлял себе состояние партизанского движения на Северо-Западном фронте, оперативная группа не имела необходимой базы и материальных кадров. 15 апреля 1942 г. партизанский отдел при Военном совете фронта был воссоздан.[211]
Таким образом, усилия Военных советов фронтов и армий, хоть и позволили несколько повысить эффективность руководства партизанским движением и боевую деятельность партизанских формирований, ведомственный вопрос не решили и решить не могли.
Только создание единого органа управления партизанским движением, в который вошли бы представители всех заинтересованных ведомств и который бы непосредственно (а не через структуры различных ведомств) руководил бы боевой деятельностью партизан, их организацией и снабжением, мог покончить с ведомственным хаосом.
Именно по этому пути в попытке обеспечить координацию между действиями различных ведомств пошли в Ленинградской области.
Получив директиву от 29 июня, ленинградский обком приступил к формированию партизанских отрядов. Деятельность эта, как и в других областях и союзных республиках, первоначально производилась в тесном взаимодействии с органами госбезопасности, армейскими структурами. Так, в начале августа при обкоме была образована оперативная группа по руководству партизанским движением в оккупированных районах области. В нее вошли секретарь обкома Г. Х. Бумагин, начальник военного отдела обкома М. Ф. Алексеев и представитель УНКГБ ЛO Л. И. Кожевников.[212]
11 октября 1941 г. в Военный совет Ленинградского фронта поступила докладная записка членов Военного совета 8-й армии, в которой поднимался вопрос о неприемлемости ситуации, в которой партизанские отряды забрасываются в тыл противника кем попало. «В результате, — констатировалось в докладной, — большинство этих отрядов отсиживается по 5–8 дней в тылу наших войск, загромождают тылы армии. Когда они переходят наконец линию фронта, то работают в тылу противника очень мало, 2–3 дня, и выходят обратно, не выполнив полностью своего задания. Материальное оснащение этих отрядов плохое… Дислоцирование не продумано. Отдельные отряды направляются в районы, обрабатываемые нашей артиллерией, и отряды несут бесцельные потери».[213] Предлагалось «немедленно централизовать управление всеми отрядами в масштабе армии, для чего создать небольшую оперативную группу при Военном совете».[214]
