страну исключительно земледельческую.
Но если бедность и скромный земледельческий труд сделались уделом оставшегося на родине населения, то в совершенно ином положении оказывались те многочисленные пленники, которые были уведены с родины и расселены в различных областях вавилонского государства. Часть изгнанников была поселена в самой Месопотамии в столице или вблизи нее, часть вдоль среднего течения Евфрата, часть в области верхнего Тигра, наконец, часть в Сузиане. Изгнанники не были теперь, таким образом, размещены, как ранее после падения Самарии израильские изгнанники, по окраинам государства, а, напротив, в центральных частях вавилонского государства, и притом в крупнейших городских центрах, посреди богатого и многочисленногоj занятого по преимуществу торговлей и промышленностью, населения.
Если мы примем при этом еще во внимание относительно высокий уровень экономического развития древнего Вавилона, стоявшего в этом отношении впереди всех остальных государств и стран Востока и представлявшего поэтому как бы центр торгово-промышленной жизни для всего Востока, то мы легко поймем значение той перемены в судьбе иудеев, внезапно перенесенных из отсталой земледельческой страны в крупнейшие и важнейшие торгово-промышленные центры всей Передней Азии. Но и, помимо этого, самые условия существования иудейских переселенцев в плену вынуждали их прежде всего обращаться именно к торгово-промышленной деятельности. Хотя отведенные в плен иудеи и не подвергались, по-видимому, на новых местах своего поселения большим стеснениям, и им предоставлена была относительно широкая свобода в выборе занятий и рода деятельности [44], однако, в действительности такого выбора им, в сущности, не предоставлялось.
Прежде всего, возможность занятия земледелием и ведения земледельческого хозяйства, составлявшего, как мы знаем, преимущественное их занятие на родине, здесь, на новых местах поселения, оказывалась для них почти совершенно исключенной. При относительно незначительной и ограниченной площади годной к обработке земли, с одной стороны, и при чрезвычайно густом населении области Месопотамии, с другой, наконец, при особых совершенно непривычных для иудеев туземных способах и условиях обработки земли, построенной, как известно, на сложной системе канализации, разве лишь отдельные изгнанники в виде исключения имели возможность предаться земледельческому труду, избрав его в качестве главного рода деятельности и средства пропитания. Число таких исключений должно было оказываться тем меньшим, что переселенцы, как мы видели, в большинстве принадлежали к городской части населения и к представителям высших классов, то есть были, таким образом, прежде всего людьми, привыкшими жить доходами с земли, но не сами лично заниматься земледельческим трудом.
Но не только земледелие, а и другие роды деятельности в большинстве случаев одинаково оказывались по тем или иным причинам недоступными для изгнанников. Так, промышленная деятельность, не считая, быть может, тех относительно немногочисленных и составлявших лишь незначительное меньшинство всех переселенцев строительных мастеров и рабочих, которые специально были захвачены с собою Навуходоносором, вряд ли могла получить особенно широкое распространение среди остальной массы изгнанников. Не говоря о принадлежности большей части этих последних к высшему классу населения и, следовательно, так же непривычке их к ремесленному, как и к земледельческому труду, даже и специалисты-ремесленники, если такие были в числе изгнанников, с их примитивными приемами и способами работы в такой передовой и обладавшей для того времени относительно развитой промышленностью стране, какую представляла собою Месопотамия, не могли бы успешно конкурировать с местными ремесленниками и не нашли бы сколько-нибудь широкого сбыта среди туземных потребителей для своих изделий. Наконец, точно также и военная карьера, и государственная служба, составлявшая прямое призвание значительной части изгнанников на их родине, здесь для большинства из них, по крайней мере, а вернее, что и для всех вообще, оказывались закрытыми.
Но если все другие роды занятий были недоступны или малодоступны для иудейских изгнанников в Вавилоне, зато тем более обширное поприще открывалось для них в области торговых и денежных операций, для которых условия жизни в вавилонской монархии представляли такие необычайно благоприятные условия. Перед иудеями открывалось, таким образом, новое широкое поле деятельности, хотя и необычной для них, но в то же время представлявшей наиболее легкий и доступный одинаково и для них путь к наживе и к обогащению. Если мы припомним еще при этом, что значительная часть изгнанников принадлежала к высшим и более состоятельным кругам населения, следовательно, располагала и достаточными средствами для занятия торговыми операциями, то мы без труда поймем, почему именно торговля сделалась их преимущественным занятием во время изгнания и поселения в областях вавилонского государства.
Как бы то ни было, по в конце концов значительная часть изгнанников, и прежде всего все те, которые располагали необходимыми для этого средствами, обратились именно к занятию торговлей и денежными операциями; по-видимому, они имели в этом отношении предшественников уже в лице отдельных более предприимчивых личностей из числа уведенных еще во время ассирийского пленения израильтян. Если действительно верно только предположение о еврейском происхождении руководителя известнейшего банкирского дома в Вавилоне, банка Эгиби [45], открывшего свои действия еще в 685 году, то из этого примера можно видеть, насколько быстро и легко приспособлялись изгнанники к новым условиям жизни. Факт принадлежности виднейшего и крупнейшего банкирского дома Вавилона лицу, по-видимому, еврейского происхождения — далеко не единственный показатель нового рода деятельности, к какой обратились израильские и иудейские изгнанники на новых местах своего поселения в совершенно иных условиях по сравнению с условиями их жизни на родине. Мы имеем и помимо того целый ряд других доказательств, и прежде всего документальных данных, подтверждающих живое участие иудейских изгнанников в вавилонской торговле. Так, среди торговых записей шестого и пятого веков дохристианской эры, найденных во время раскопок, производившихся американской экспедицией на месте древнего Ниппура, во множестве встречаются еврейские имена.
Только широким участием в торговых и денежных операциях объясняется, по-видимому, то обстоятельство, что многие иудеи за время своего пребывания в плену не только могли достигать высокой степени благосостояния, но и успевали составить себе, по-видимому, довольно солидные денежные состояния. Вот почему, когда вслед за падением вавилонского государства со стороны нового завоевателя, персидского царя Кира, последовало разрешение иудейским пленникам возвратиться на родину, разрешением этим воспользовалась лишь часть изгнанников, многие же не вернулись на свою прежнюю родину, но предпочли добровольно остаться в Месопотамии, превратившейся таким образом как бы в их вторую родину. Само собою разумеется, что это были именно те из изгнанников и их потомков, которые успели найти себе прибыльный род деятельности и хорошо устроились, и прижились на новых местах. Усвоение многими из них вавилонских и впоследствии персидских имен показывает, насколько успели они освоиться с новыми условиями существования и насколько тесно связанными со своей новой родиной чувствовали они себя при этом.
Последствием пребывания в
