Суворов неправ, когда начинает описывать мифические рейды «речников» по тылам врага. Речная флотилия уязвима практически так же, как и бронепоезд — негде укрыться. Достаточно одного хорошего артобстрела или авианалета и — конец всему «флоту». Задачи речных и озерных флотилий в действительности несколько иные. Читатель помнит их по действиям Ладожской флотилии в Зимнюю войну. Главными задачами ПВФ являлись высадка тактических десантов, прикрытие наведенных переправ, переброска частей, обеспечение коммуникаций, огневая поддержка войск.
Отсюда первый вопрос — почему «речники» присутствовали в таком глухом и лишенном особенной стратегической важности районе, достаточно и без того укрепленном самой природой, в таком количестве (более 2000 человек личного состава)? «Озерники» спешно созданной в 1939 году Ладожской флотилии в ходе финской кампании не имели даже трех канонерок, а тут на Припяти их было аж 17, и это не считая двух десятков бронекатеров с 37- и 45-милим-метровой артиллерией? Если для «способствования обороне», то обороне чего? Главным направлением обороны брестско-кобринс-кого участка является барановичское, но там ведь нет судоходных рек! Отход войск по линии Брест — Барановичи делает бессмысленными все попытки обороны пинско-мозырского направления, тем более что река протекает перпендикулярно предполагаемой линии обороны, а не параллельно, что автоматически лишает ее статуса рокадной магистрали. К чему тогда держать здесь всю эту уязвимую силу? И потом, почему флотилия расположилась именно в Пинске, а не в более удобном в оперативном отношении Мозыре, откуда можно действовать и ниже по Днепру, и выше, и по Березине, и по Сожу, а, если понадобится, по Припяти?
Обратимся к историческим фактам. К действиям в западном направлении по линии Припять — Буг — Висла ПВФ перешла только в период стратегического наступления 1944 года, а до того приходилось действовать исключительно на рокадных речных участках. Чем же объяснить присутствие 17 речных «дредноутов» в Пинске, откуда в случае чего придется очень быстро уносить ноги (что и произошло летом 1941 года)? Ведь именно это обстоятельство помешало в конечном итоге ускользнуть флотилии от немцев. Отход с такого удаленного участка, как пинские болота, привел к тому, что на Днепре флотилия оказалась слишком поздно для того, чтобы успеть уйти в Черное море. В итоге все уцелевшие к тому моменту корабли пришлось уничтожить в дни киевской катастрофы, дабы они не достались противнику.
Поддерживать оборонительные действия сухопутных войск в районе Брест — Кобрин флотилия не могла (да и не пыталась) из-за особенностей рельефа. Для чего же тогда держать в Пинске мониторы и канонерки? Для обстрела магистрали Кобрин — Мозырь? Но как раз в районе Днепровско-Бугского канала шоссейные и железные дороги на Пинск и Мозырь делают дугу и проходят на удалении 8 км от русла Припяти. Вести огонь по площадям? Гораздо проще и дешевле заминировать трассу и разрушить железнодорожное полотно, чем пытаться достать невидимого противника, действуя практически наугад, при том, что башни речных мониторов не больно-то приспособлены для стрельбы при больших углах наводки.
Присутствие такой мошной речной флотилии в Пинске имеет смысл, только если предположить боевые действия в западном направлении с выходом на Висло-Одерский рубеж.
Поговорим о таком сооружении, как Днепровско-Бугский канал. Историческая справка:
«Днепровско-Бугский канал, соединяет р. Пина (приток Припяти; бассейн Днепра) с р. Муховец (приток Буга; бассейн Вислы)… Работы по сооружению… начались в 1775, но вскоре были заброшены, строительство было возобновлено в 1837, основные работы были произведены в 1846— 48. С захватом в 1919 Зап. Белоруссии панской Польшей канал был разрушен. После воссоединения Зап. Белоруссии с БССР канал восстановлен и введен в эксплуатацию…» [10].
Критики Суворова правы в том, что канал был прорыт еще при Николае I в основном для перевозки леса и торфа. Но как только большая необходимость в нем отпала, канал оказался заброшен. Практически в таком же состоянии пребывает это гидротехническое сооружение и по сей день.
Отсюда вопрос второй — зачем Сталину в середине 1940 года потребовалось столь спешно восстанавливать и вводить в строй заброшенный канал на речной линии, где практически отсутствовало и не предполагалось активное торговое судоходство, причем произошло это знаменательное событие одновременно с переводом в Пинск днепровских мониторов? И это при том, что Сталин не отпускал средств на бредовые и ненужные (с его точки зрения) проекты. Ведь содержание в полесской глуши такой армады, так же, как и восстановление канала, потребовало значительных средств.
А Каспийская флотилия? Недавно, на одном из интернет-форумов автор книги стал свидетелем любопытного диалога. Обнаружив, что основными задачами Каспийской флотилии в 1941 году накануне войны были «набеговые операции совместно с ВВС РККА» на базы противника Пехлеви и Наушер, один из посетителей форума стал задавать правильные и логичные вопросы: «Разве Иран и СССР не заключили соглашения о мирном вводе войск в случае чего? и «Кто же являлся нашим противником на Каспии в 1941 году?»
Один из «старейшин» форума в качестве ответа начал «сгружать» все ту же советскую «шелуху»-якобы профашистский Иран мог в перспективе начать боевые действия против СССР и вот именно на этот случай, дескать, и были запланированы советским командованием указанные выше набеговые операции.
В действительности никаким профашистским Иран никогда не являлся, просто в этом государстве в то время были очень сильны антибританские настроения (на чем играл еще в Первую мировую войну германский консул Карл Васмус (немецкий аналог Лоуренса Аравийского), поднимавший против британцев мятежи среди племен Южного Ирана). Антибританские настроения в Иране были вызваны тем, что это государство влачило полузависимое состояние сырьевой колонии Лондона (примерно так же, как Монгольская народная республика по отношению к СССР). Общих границ с рейхом Иран не имел и вторжение оттуда германских войск Москве не грозило. Собственные вооруженные силы Ирана могли вызвать у руководства РККА лишь смех (поэтому и был в свое время заключен договор, по которому СССР в «экстренных» случаях мог ввести свои войска в Иран).
Но точно такой же договор Тегеран заключил и с Великобританией. Флота же на Каспии иранцы не имели вовсе и не было никакой нужды держать против них Каспийскую флотилию. Однако после начала похода товарища Сталина на Босфор и Балканы, Иран почти наверняка становился бы плацдармом для контрудара англичан по СССР (именно с территории Ирана британские «Бленхеймы» в феврале — марте 1940 года собирались бомбить нефтепромыслы Баку). Кроме того, в Иран было запланировано вторжение в рамках операции «Гроза» и это государство становилось ареной боев РККА с «коварным Альбионом». Вот именно против британцев и было предписано действовать флотилии Каспийского моря, поскольку те могли развернуть в Пехлеви и Наушере свои базы, как это было в 1919 году. Кроме того, в обязанности Каспийской флотилии вменялась высадка тактических десантов для содействия наступающим в Северном Иране частям Закавказского, Северо-Кавказского или Приволжского военных округов (фронтов).
«Нецелесообразно было в непосредственной близости от новой границы строить в 1940–1941 годах аэродромы и размещать военные склады. Генеральный штаб и лица, непосредственно руководившие в Наркомате обороны снабжением и обеспечением жизни и боевой деятельности войск, считали наиболее целесообразным иметь к началу войны основные запасы подальше от государственной границы, примерно на линии реки Волги. Некоторые же лица из руководства Наркомата, особенно Г.И. Кулик,
Л.З. Мехлис и Е.А. Щаденко категорически возражали против этого. Они считали, что агрессия будет быстро отражена и война во всех случаях будет перенесена на территорию противника» [14, с. 95].
Маршал напрасно наводит тень на плетень — имелось конкретное решение ЦК ВКП(б) и СНК СССР о строительстве аэродромов у самых западных рубежей и Генштабу РККА оставалось только его исполнять. Истребители должны были надежно прикрыть развертывавшиеся у самых границ группировки советских войск.
Почему аэродромы, в первую очередь истребительной авиации, находились так близко к границе, понятно любому, кто знаком с особенностями советской авиатехники того периода. Советские истребители по опыту Зимней войны были не в состоянии сопровождать свои дальние бомбардировщики, действуя совместно с последними с равноудаленных от цели аэродромов. Поэтому аэродромы истребительной авиации западных округов были выдвинуты как можно ближе к будущему ТВД, а аэродромы бомбардировочной авиации располагались несколько дальше. Практику аэродромов подскока в ВВС РККА еще не переняли в полной мере и именно поэтому наибольшие потери от ударов Люфтваффе утром 22 июня 1941 года понесла в первую очередь тактическая, а не бомбардировочная авиация. Примечательно, что Минск оказался практически не прикрыт истребителями и немцы в июне 1941 года безнаказанно его бомбили.
