том, что это город разврата и плотских утех. Османских дипломатов переполнял праведный гнев по поводу снисходительного отношения Запада, теперь же их преследовал мелочный страх, что Костантинийя и правда не вписывается в нормы. В то же время, хотя в Город вселенской мечты многие века стекались наличные, благодаря чему рынки его процветали, европейские банкиры только что заметили этот факт и были намерены этим воспользоваться. Город все больше втягивался в систему высокого капитализма Лондона и Парижа.
Хоть в Крыму османы и оказались в выигрышном положении, но теперь стамбульская казна была почти пуста. К 1875 г. держава обанкротилась. Из-за усугубляемых войной, животрепещущих противоречий откололись пограничные земли империи. Почти весь Кавказ был в руках у русских. Болгарские и балканские «ужасы» 1876 г. – кровавые убийства, изнасилования, осквернение церквей и монастырей, – получившие огласку благодаря разгневанному Уильяму Гладстону, смущали британцев, в 1878 г. захвативших власть над Кипром. Каноник Генри Лиддон с кафедры собора Св. Павла заявил, что поддерживать османов (по уверениям Дизраэли, они были противостоящей России силой) – грех. В The Times достоверно сообщали, что этот представитель духовенства якобы собственными глазами видел, как турки сажали балканских пленников на кол. А за два дня до этого, чтобы врагам не достались ценные боеприпасы, сожгли величественный дворцовый комплекс, откуда Мехмед мартовским утром 1453 г. руководил завершающей фазой войны с Константинополем, дворец, где теперь помещался арсенал {891}.
На Берлинском конгрессе 1878 г. европейские державы лишили Стамбул многих принадлежащих ему территорий. Были образованы новые независимые земли: Румыния, Сербия и Черногория. Болгария получила формальную независимость под протекторатом Османской империи. Болгары (их город Велики-Преслав тысячу лет назад из жгучей зависти был создан по образцу византийского Константинополя) тут же отвернулись от османов – столь уверенные в ценности прошлого, что аж начала проглядывать диккенсовская мисс Хэвишем.
Несмотря на все это, в Стамбуле не оставляли попыток достигнуть целей танзимата. В 1875 г. заработала подземная железная дорога, фуникулер Тюнель, построенная английской компанией «Metropolitan Railway of Constantinople». Ее открывали под звуки османского марша и «Боже, храни королеву». Хотя городские пароходы ходили по османскому (исламскому) времени, расписание поездов подчинялось европейскому. Самые хитрые носили часы с двумя циферблатами {892}. Печатные издания – от театральных программок до профсоюзных брошюр – печатали на турецком, французском, греческом, армянском и даже иногда на ладино – языке сефардов, испанских евреев.
Недавно открытому в Стамбуле музею предстояло заполниться анатолийскими сокровищами, в том числе из «знаменитой Трои древних времен». Образ Трои был для Византия, Константинополя и, разумеется, для Костантинийи эталоном (через десять лет после взятия Константинополя Мехмед Завоеватель побывал в Трое, заявив, что победив греков, он отомстил за своих троянских предков) {893}. Гомерову Трою в дне пути к югу от Стамбула отыскал археолог-любитель, миллионер, Генрих Шлиман, только в 1870 г. Свое состояние Шлиман сколотил на купле-продаже индиго в Петербурге, золота в Калифорнии и, наконец, селитры и серы в начале Крымской войны.
Этот авантюрист с Запада воспользовался бюрократической путаницей и финансовыми трудностями в Османской империи. Сначала он вел незаконные раскопки, потом нелегально вывозил найденное. После этого он предложил заплатить денежный штраф вместо того, чтобы возвратить похищенные археологические находки с площадки на холме Гиссарлык, где, по его словам, и стояла Троя. Так что, когда на фотографии мы видим жену Шлимана в «драгоценностях Елены», изделиях начала бронзового века из так называемого «клада Приама», то снимок сделан в Афинах, а не в Стамбуле. Эти вещи были контрабандой вывезены с территории Османской империи в начале июня 1873 г. А в пояснительной записке для греческой таможни сообщалось, что Шлиман – филэллин, а поскольку из Греции было похищено множество сокровищ, то он, по сути, платит услугой за услугу. Штраф в размере 50 000 франков, уплаченный Шлиманом в османскую казну, пошел на финансирование строительства Археологического музея Стамбула – его основателем был Хамди-бей, сын мальчишки-раба с Хиоса {894}. Отсутствие сокровищ из Трои бросается в глаза, однако музей существует и по сей день, и в нем хранятся древнейшие фрагменты свидетельств о доисторическом прошлом Стамбула: гребни, ножи, даже отпечатки следов его неолитических обитателей.
Стамбул всегда был городом и будущего, и прошлого – и в течение следующего столетия он с переменным успехом предпринимал попытки обновления. В ходе реформ танзимата изменились если не основы, то дух османского режима. Понятие родины, равенство перед законом, гражданская ответственность и представительное правительство – все это отныне активно обсуждалось. В результате модернизации в городе происходили стремительные перемены.
В 1880 г. началось строительство Транскаспийской железной дороги. С 1881 г. европейские державы – попеременно то Великобритания, то Франция – контролировали все долги Османской империи и торговлю на Западе, что составляло три четверти объема торговых операций османов. В 1884 г. легализовали бордели. В Константинополь приехал поэт Костантинос Кавафис – он бежал из Александрии после того, как британцы разбомбили его родной город. В 1882 г. на открытке с изображением города он нацарапал сепией свое первое стихотворение. Дедушка Кавафиса был одним из тех самых фанариотов, приехавших в город торговцев алмазами {895}.
В 1888 г. в Стамбул прибыл первый Восточный экспресс (его конечной остановкой на Востоке была Мекка). И вот в то время, как наложниц, дочерей и жен знати возили по городу в позолоченных экипажах, запряженных волами, в гаванях по-прежнему торчали высокие мачты парусных кораблей, мужчины толпились в крошечных опиумных курильнях в окрестностях мечети Сулеймание и шли за советами к джиннам в городские заросли, – так вот, в это самое время по новым железным дорогам в город вливалась новая кровь, новые веяния и новые идеи {896}.
В городе по-прежнему держали гаремы, зато внутри этих гаремов теперь стояли пианино, а все большее число их обитательниц умели читать и писать. Султан Абдулхамид II был страстным поклонником Шерлока Холмса и удостоил Конан Дойла высокой оценки. Трое обитателей Стамбула стали хлопотать об учреждении Футбольной лиги Ассоциации Константинополя. Это были Гораций Артимидж, некий мистер Яни Василиади и Генри (Гарри) Пирс – сын сэра Эдвина Пирса, адвоката, который будучи в Константинополе, написал в учрежденную Чарльзом Диккенсом газету The Daily News статью о болгарских ужасах. В 1921 г. плацдарм при казармах на площади Таксим превратили в первый в городе футбольный стадион.
Однако после потери балканских территорий во власти Абдулхамида II осталась отягощенная восточной культурой держава, чье влияние становилось все более размытым. Поскольку утверждалось, что государственные печатные издания по всей Европе поощряли демократические настроения в
