В общем, ситуация и впрямь походила на «хованщину», но роли переменились. Теперь за стенами монастыря засел Петр. Он принялся рассылать грамоты, призывая к себе войска. Аналогичные приказы рассылала Софья. И тут-то выяснилось, какая партия была в России более популярной. «Голосование» получилось очень наглядным, огульное реформаторство всех достало. В каждый полк приходило два противоположных распоряжения, но все они выступали не в Москву, а в Троице-Сергиев монастырь. Туда стали перетекать и воинские части, располагавшиеся в столице, потянулись бояре. Софья сникла, попросила о посредничестве патриарха. Иоаким поехал, но только для того, чтобы тоже остаться в монастыре.
Царевна и Шакловитый обратились к Ивану, предлагали: «да един он царствует». Но немощный царь совсем издергался, устал от безобразий вокруг него. Ответил, что готов уступить власть брату, «вы же всуе мятетесь». А Медведев нашел колдуна Ваську Иконникова. Он трепался, будто в его власти состоит сам сатана, и если ему дадут 5 тыс. рублей, он чудесным образом восстановит прежнее положение, как было до кризиса. Но это уж было совсем глупо. Денег не дали, и Медведев сбежал. Наступила агония прежней власти.
Софью заставили выдать Шакловитого, и расследование полностью изобличило заговор. Шакловитый с двумя ближайшими помощниками были приговорены к смерти, шестерых били кнутом и отправили в ссылку. За Голицына ходатайствовал двоюродный брат Борис, и он отделался относительно легко, пожизненной ссылкой в Холмогоры. В его доме нашли неимоверное количество драгоценностей, украшений, 400 пудов одной лишь серебряной посуды, а в подвале под слоем земли открылись настоящие золотые россыпи — 100 тыс. червонцев, украденные у Самойловича и из украинской войсковой казны.
От Софьи Петр потребовал добровольного пострижения в монахини, она не ответила на письмо. Тогда ее без всяких разговоров заключили в Новодевичий монастырь. 10 сентября 1689 г. двор торжественно вернулся в Москву. Петр обнялся с Иваном, и старший брат безоговорочно уступил первенство младшему. Отслужили благодарственный молебен, и оба царя подписали указ «ни в каких делах правительницы больше не упоминать». Какие силы боролись между собой и что означали перемены для России, проявилось почти сразу.
Уже на следующий день первым же актом новой власти иезуитам было предписано покинуть страну. Было запрещено католическое богослужение. Шведам и полякам пресекли транзитную торговлю через русскую территорию. Медведев до границы не добрался, поймали. Следствие по его делу было долгим, его приговорили к смертной казни. И только Мазепа сумел вовремя ускользнуть, остаться в тени. Ни в каких общих предприятиях он не фигурировал. Ни в каких многолюдных совещаниях не засветился. Иезуиты по понятным причинам о контактах с ним не распространялись, да и Голицын счел за лучшее промолчать — иначе себе дороже. Гетман изображал из себя не политика, а простодушного и честного воина. Поздравил победившего Петра. Выразил готовность служить ему верой и правдой. И кто будет уточнять, какая вера имелась в виду?
7. Под опекой патриарха и матери
Отстранив сестру, Петр наконец-то стал полноправным царем. Но… только формально! Он даже сейчас не получил реальной власти! Ему было 17 лет, и мать рассудила, что он слишком молодой, легкомысленный. Сама Наталья была в расцвете лет, ей еще не исполнилось сорока. Причем она давно завидовала Софье. Вон как вознеслась! Заправляла всем государством, решала все дела. А как красиво устроила собственную жизнь! Хотя Наталья по своим личным качествам далеко уступала свергнутой сопернице. Она была дамой довольно недалекой, не имела никаких навыков руководства.
Правда, государыню подпирала патриотическая партия, приведшая ее и сына к власти. Но правительство составилось разношерстное. Те, кто действительно боролся за выправление курса России, много сделал для победы Петра. Но были и такие, кто просто бывал на глазах у Натальи, кого она считала своими друзьями. Или подсуетившиеся в нужный момент заслужить ее расположение. В новое руководство страны вошел уцелевший брат Натальи Лев Нарышкин. Вошел Тихон Стрешнев — друг Алексея Михайловича, назначенный опекуном Петра и совершенно не оправдавший подобное доверие. Вошли очень способные государственные деятели Борис Голицын — двоюродный брат фаворита Софьи, Федор Ромодановский — глава Преображенского приказа, политического сыска страны. Вошли также бояре Урусов, Долгоруков, Троекуров, Прозоровский, Головкин.
Лидером правительства стал патриарх Иоаким. Это был искренний борец за Россию, за Православие. Бескомпромиссный, самоотверженный и очень жесткий. К сожалению, Иоаким был чрезвычайно склонен зацикливаться на внешних признаках веры. В 1677 г., в правление Федора Алексеевича, он дошел даже до того, что добился деканонизации св. Анны Кашинской — только из-за того, что на ее мощах рука была сложена двумя перстами. Указал, что она не может быть святой, если персты сложены по-раскольничьи.
Теперь Иоаким рьяно принялся искоренять западные влияния. Указ Федора, возбранявший государственным служащим ношение «старорусского» платья, был отменен. Придворные сразу отреагировали. Доставали из сундуков наряды времен Алексея Михайловича. У кого не сохранилось, шили новые. С верхушки общества брали пример остальные дворяне, купцы, чиновники. Польские фасоны исчезли. По стране всплеснула мода «под старину» — на долгополые кафтаны, однорядки, сарафаны.
А уж царя патриарх крепко взял в оборот. Требовал, чтобы он прекратил курить, брить бороду. Иоаким начал регулировать весь распорядок жизни Петра. В русском платье, чинно и солидно, ему сейчас приходилось отсиживать на официальных приемах, на заседаниях Боярской Думы, участвовать в церковных праздниках, шествиях. Патриарх начал строго контролировать и личную жизнь царя. Пресек его поездки в Немецкую слободу, пирушки, праздные развлечения. Настаивал, чтобы он проводил свободное время в семье.
Евдокия как раз была беременной, капризничала. Почувствовав поддержку Иоакима, она ободрилась. Попыталась вообще руководить мужем чуть ли не по-матерински, наставлять и перевоспитывать. Ведь именно это имела в виду мать, выбрав для Петра старшую по возрасту жену. Хотя такой выбор обернулся трагической ошибкой. Противоречить патриарху для юного царя было проблематично. Но когда его начинала строгать неумная самоуверенная баба, не выдерживал, взрывался. Она закатывала истерики, жаловалась Иоакиму и Наталье. Словом, нагнеталась такая атмосфера, что не позавидуешь.
Увы, строгая «узда» регламентации и контроля, на которую посадили Петра осенью 1689 г., отнюдь не заменила настоящей подготовки к царствованию. Иоаким считал — будет заседать с боярами и архиереями, вот и втянется, постепенно освоит тонкости политических и хозяйственных хитросплетений. А дела навалились многочисленные и сложнейшие. К тому моменту, когда патриарху и Наталье с Петром удалось возвратить себя власть, состояние России оказалось далеко не лучшим.
Казна была истощена. О налоговых послаблениях давно забыли. Три года подряд на войну собирался чрезвычайный налог, «десятая деньга» — это означало не 10 % доходов, а десятую часть всего имущества. По хозяйству крестьян чрезвычайные поборы ударили очень больно, они разорялись. Но деньги, добытые такой ценой, растекались не пойми куда. Военные расходы и бессмысленные выплаты «компенсаций» Польше дополнялись диким воровством на всех уровнях. Крайне болезненно отзывалось и массовое закрепощение крестьян, раздачи Софьей десятков тысяч крестьянских дворов. Вчерашние свободные земледельцы не желали превращаться в чьих-то крепостных, разбегались.
А бедственное состояние армии Крымские походы усугубили. Было потеряно много оружия, снаряжения. После катастрофических авантюр во множестве дезертировали солдаты, стрельцы, тем более что жалованье им по-прежнему не платилось. Ну а политические передряги серьезно проредили командные кадры. В крови «хованщины» погибли герои прошлых войн Григорий Ромодановский, Юрий Долгоруков с сыновьями, были перебиты или изгнаны лучшие стрелецкие начальники. Другие талантливые командиры предпочли пристроиться к Голицыну — генералы Неплюев, Змеев, Косагов, Кравков. Но падение временщика обернулось ссылками и для них. По сути, сохраняли боеспособность только полки Тамбовского и Белгородского разрядов (округов). Они прикрывали южную границу. Здесь постоянно сохранялась угроза татарских налетов. Поэтому в любом случае приходилось бдительно нести службу.
Но развал армии, экономики, финансов оказывались еще не самыми опасными явлениями. К концу XVII в. Россию охватил духовный разброд. Борьба с расколом не утихала. Наоборот, при Софье она активизировалась. После того, как Хованский попытался раздуть «старообрядческую революцию», царевна оценила раскол как реальную угрозу для государства. Развернулись целенаправленные меры его по искоренению. Воеводам было велено по заявкам епископов выделять войска для поиска и разорения скитов. Местные власти должны были строго следить за посещаемостью церкви. Тех, кто пропускает богослужения, требовалось задерживать для допросов. По подозрению в расколе — применять пытки. Для расколоучителей предусматривалась смертная казнь. Для рядовых раскольников — кнут, ссылки. И даже за их укрывательство полагалась ссылка с конфискацией имущества.
