Брадобритие и ношение чужеземной одежды он осуждал. Однако кампанию по подготовке Собора свернул — уже стало ясно, что предстояло бы идти против желаний царя. Поэтому Иоаким ограничился куда более мягкими мерами: увещеваниями, внушениями, наставлениями. Но там, где он считал себя достаточно сильным и компетентным, наломал дров: по наветам греческого патриарха Досифея отстранил братьев Лихудов от руководства Славяно-греко-латинской академии. Без них самый мощный центр отечественного образования стал разваливаться. А ведь академия предназначалась в первую очередь для подготовки квалифицированных кадров духовенства.
Ну а Наталья без Иоакима чувствовала себя крайне неуверенно. Государыня выбрала основной принцип — не навредить. Взвешивала каждый свой шаг, чтобы не наделать глупостей. Чтобы не напортить будущее царствование Петру. Чтобы не было вреда государству, церкви, боярским группировкам, народу. Земские выборные органы в уездах она восстановила, возвратила им утраченные права. Но борьбу со старообрядцами Наталья свернула. Рассудила, что гонения на них вызывают ответное озлобление, а это опасно — «старая вера» может стать знаменем для мятежей. Вот и пришла к выводу: если раскольники не будут затевать смут, пускай крестятся и молятся как хотят. Законы против них не отменяла. Но прекратила карательные экспедиции, судебные дела, смягчала наказания.
Впрочем, принцип «не навредить» все равно не срабатывал, тут уж не помогала никакая осторожность. Если раньше хищничали клевреты Софьи и Голицына, то сейчас аналогичным образом полезли к кормушкам сторонники Нарышкиных. Делились имения, конфискованные у поверженных противников. Особо приближенных правительница награждала казенной собственностью. Для проверки своих помощников и ставленников у Натальи руки не доходили. Да она и не задумывалась, зачем контролировать «друзей»? Князь Куракин писал, что при ней развилось «мздоимство великое и кража государственная», «судейские неправды». Вельможи кичились богатствами, по-прежнему строили дома один роскошнее другого. В эти годы появился новый архитектурный стиль, его назвали «нарышкинским барокко»: здания покрывали чрезвычайно пышной отделкой, резными и лепными украшениями, колоннадами, статуями.
Кроме лихоимцев, возвышались и просто некомпетентные сановники. Например, брат Натальи Лев Нарышкин был человеком вообще не корыстолюбивым, не злопамятным, щедрым, добрым. Он никогда и ни с кем не сводил личных счетов, всегда был готов помочь нуждающимся, даже совершенно посторонним и случайным. Но правительница широким жестом подарила брату восемь казенных металлургических заводов. А Лев никогда не разбирался в промышленных делах, не интересовался своими предприятиями, и заводы стали приходить в упадок.
Петра в Кремле видели редко. Он бывал только на официальных приемах, да и то не всегда — попытки Иоакима «приручить» его выработали у царя стойкую неприязнь к долгим и чинным церемониям. Ко всему прочему, он старался пореже бывать дома. Пропадал то в Немецкой слободе, то в Преображенском, занимался излюбленными «марсовыми потехами». Сейчас-то для них открылись куда более широкие возможности. Раньше в распоряжении царя были только преображенцы с семеновцами, а сейчас он мог привлечь другие части. Осенью 1690 г. он устроил маневры, выпустив своих «потешных» против стрелецкого полка. Но мать не особо огорчалась. Считала — когда повзрослеет, перебесится, образумится. Махнула на сына рукой.
Но некоторые сановники хорошо понимали, что правление матери — только временный этап. Настоящее-то царствование впереди. А если хочешь держаться у руля государства, надо сближаться с Петром. Вокруг государя появились не только сверстники и иностранцы, но и солидные аристократы, бояре. Они не стеснялись подстраиваться к увлечениям государя, к его буйным хмельным забавам. Очередные царские маневры в 1691 г. стали куда более масштабными, чем предшествующие. Участвовали солдатские, драгунские, рейтарские, стрелецкие полки. Войска разделили на две армии под командой «генералиссимусов». Ими стали глава грозного Преображенского приказа Федор Ромодановский и боярин Иван Бутурлин. Перед боем «генералиссимусы» разыграли шутовскую перебранку между собой. А завершилась баталия грандиозной пьянкой.
Но в следующем году «марсовы» потехи сменились «нептуновыми». Двадцатилетнего царя охватило новое увлечение. Он уехал в Переславль. На Плещеевом озере занялся строительством потешной флотилии. Спуск судов на воду и их маневры тоже сопровождались пирами и увеселениями. Для Петра подобная жизнь оказывалась куда интереснее заседаний Боярской Думы, истерик жены, нравоучений патриарха.
А между тем, его мать занималась совсем не игрушечными вопросами. В Приамурье и Забайкалье уже несколько десятилетий гремела необъявленная война с Китаем. Император Канси числил эти земли «своими», силился отобрать. Мало того, советниками Канси сумели пристроиться иезуиты. Они активно подзуживали посылать на русских армию за армией. Но китайские удары разбивались о стойкую оборону, и в августе 1689 г., как раз в те дни, когда в Москве решался спор между Софьей и Петром, дипломатическая миссия Федора Головина подписала с Китаем Нерчинский трактат. Стороны обязались жить в мире, упорядочивались торговые отношения.
Но если один очаг напряженности удалось ликвидировать, сохранялись другие. Под Красноярском шли бои с тувинцами и киргизами. На Тобольск и Тюмень чуть ли не каждый год совершали набеги казахи и каракалпаки. В Поволжье безобразничали калмыки. Чтобы прикрыть от них земледельческие поселения, правительство Натальи Кирилловны постановило основать новую крепость — Сызрань.
Однако с западными державами отношения тоже осложнились. В Швеции крепко обиделись, что новые властители России отменили право транзитной торговли, подаренное Голицыным. Король Карл XI ввел ответные санкции, запретил русским торговать с иностранцами через Ригу. Отныне любая сделка могла осуществляться только через посредничество рижских купцов и магистрата. Они обрадовались. Принялись всячески занижать цены на русские товары, а на западные товары для русских — взвинчивать. Фактически были перечеркнуты пункты мирного договора с Россией о свободной торговле.
Из «Священной лиги» Наталья выходить не стала и поисками сепаратного мира с Турцией не занималась — опять же, избегая резких поворотов, как бы чего не напортить. Но активные боевые действия свернула, серьезных операций не повторяла. Хотя затишье на южных рубежах было обманчивым. Османы тоже не тревожили русских, перебросили силы против поляков и австрийцев. Но на Днепре они развернули интенсивное строительство крепостей. В дополнение к Очакову и Кызы-Кермену принялись возводить еще пять! Аслан-Кермен, Таван, Мустрит-Кермен, Ислам-Кермен, Мубарек-Кермен. Крепости все ближе придвигались к царским владениям. Это был не только рубеж обороны, но и прекрасные базы для будущих ударов.
А уж крымские татары резвились вовсю! Их загоны терроризировали Украину, отлавливая «живой товар», угоняя скот. Хан не оставлял без внимания и русскую оборону. В каком она состоянии? Как сказалась на ней перемена власти? Может быть, уже саму Россию получится грабить, как Украину? В 1692 г. хан вывел орду, двинулся к системам пограничных укреплений. Но у воеводы Белгородского разряда Бориса Шереметева служба была налажена образцово. Получив сведения о приближении татар, он поднял войска и выступил навстречу с 40-тысячным корпусом. Хан счел за лучшее не принимать сражения. Повернул воинство куда полегче — опустошать Польшу.
Царь пока не участвовал в этих событиях. Паруса и корабли в Переславле увлекли государя в совершенно ином направлении, на север. Захотелось большего простора, чем Плещеево озеро. А у России было всего два морских порта. Из Астрахани небольшие кораблики отчаливали в Персию. Основным же портовым городом был Архангельск. Каждый год, когда Белое море очищалось ото льда, сюда приходили десятки кораблей из Англии, Голландии, Германии. В 1693 г. царь отправился встречать эти караваны. Он попал в особый, неповторимый мир моряков. В мир настоящих океанских кораблей. Сам выходил в море на яхте, его окатывали волны солеными брызгами, кудри трепал соленый ветер — и море окончательно пленило его. Вросло в него, стало частью его натуры. В Архангельске государь заложил корабль, поручив достраивать его воеводе Федору Апраксину. Первый не игрушечный корабль Петра. Но время игрушек вообще кончалось. В январе 1694 г. Наталья Кирилловна разболелась и умерла…
Любил ли Петр свою мать? Да, очень любил. Об этом неоспоримо свидетельствует их переписка. Послания сына к Наталье исполнены искренним и глубоким чувством. Но ее кончину царь встретил своеобразно. Простившись с умирающей, уехал в Преображенское и даже не появился на похоронах. Почему? Потрясение его было слишком сильным. Не стало самого близкого человека. Мало того, мать прикрывала его, как стена. Баловала. Фактически позволяла заниматься чем угодно. Казалось, что так будет еще долго — Наталье исполнилось всего 43 года. И вдруг в одночасье все рухнуло.
