Оправдаться перед Киевом Игорь мог лишь тем, что на пути ему попалось какое-то кочевье, застигнутое весенним половодьем. Но летописец ни слова не говорит о том, было ли это на самом деле.
Летом 1184 г. киевские князья-соправители замыслили и осуществили общий поход против половцев, возглавляемых ханом Кобяком. Он завершился 30 июля в зоне днепровских порогов и Орели грандиозной победой: в плен были взяты сам Кобяк Карлыевич, его двое сыновей й полтора десятка менее знатных ханов. Всего пленено 7000 половцев. Об этой победе весьма торжественно сказано в «Слове о полку Игореве»:
«Святьслав грозный великый Киевский… Наступи на землю Половецкую.
А поганого Кобяка из Луку моря от железных великих плъков половецкых.
Яко вихр выторже.
И падеся Кобяк в граде Киеве, в гриднице Святъславли».
Поход, расчистивший от степняков такую международную магистраль, как Днепр, прославил русских в Европе:
«Ту Немци и Венедица.
Ту Греци (Византийская империя) и Морава (Чехия).
Поют славу Святославлю».
В нем участвовало не менее 14 князей, но ни Ярослава Черниговского, ни Игоря Северского в их числе не было. На предложение Святослава оба князя ответили отказом: «Далече ны (нам) есть ити вниз Днепра».
А как в это время действовал Игорь? Собрав тех своих родичей-вассалов, с которыми он в следующем году предпримет тайный сепаратный поход, завершившийся на Каяле, Игорь предложил им следующий план: когда половецкие воины направятся к Днепру навстречу русским войскам Святослава, в отсутствие половецких войск, «без них кушаимся (попытаемся) на вежах (юрты) их ударити». Но ведь в юртах в основном оставались женщины и дети?!
Объектом нападения были выбраны кочевья по р. Мерлу, не входившие (согласно исследованиям доктора исторических наук С.А. Плетневой) ни во владения Кончака, ни Кобяка. Хозяин этих пастбищ, судя по летописи, некий Обовлы Костукович, располагал всего четырьмястами всадниками. Победа Ольговичей была предрешена.
Наступил грозный 1185 год. В феврале «пошел бяше окаянный и безбожный и треклятый Кончак со множеством половець на Русь, похупся (стремясь) яко пленити хотя грады рускые и пожещи огным…» (у Кончака были катапульты, стрелявшие «живым огнем»).
Ярослав Черниговский посылает к Кончаку боярина Ольстина Олексича послом о мире и нейтралитете.
Игорь уверяет посланца Святослава, приглашающего его принять участие в общерусском походе, что половцы всем общий враг и не дай бог кому-либо отказаться от похода на них. И в то же время Игорь собирает свои дружины к пограничной Суле, но с киевскими войсками не соединился из-за того, что ему будто бы помешал сильный туман.
Святослав же и Рюрик, не медля, двинулись на юг и около р. Хорола 1 марта 1185 г. настигли Кончака, пленив небольшую часть его войска («меньшицу»). Но главные же силы Кончака, за которыми гнался шеститысячный корпус всадников торков, служивших Киеву, ушли в четвертый раз безнаказанно. Благодаря весенней ростепели («бяшет бо тала стопа за Хоролом») Кончак перебрался за Хорол (протекающий в 25–30 км от Сулы) и в распутицу «снесе Сулу пешь ходя, котел нося на плечеву».
А на Суле, как мы помним, за несколько дней до появления здесь отступающего по «талой стопе» Кончака были собраны дружины Игоря.
У нас нет документальных доказательств о переговорах Игоря с Кончаком, но в следующем месяце Игорь отправился в поход в Половецкую степь уже как сват Кончака. Это обычный для средневековья метод заключения союзов: договор монархов о союзе скреплялся браком их детей. «Договоренность могла быть достигнута в короткий промежуток: начало марта — середина апреля 1185 г. А раньше? Кто знает, быть может, обо всем было договорено еще в спасительной ладье? Но когда Игорь был взят в плен на берегу Каялы «реки половецкой», Кончак поручился за него, как за будущего свекра своей Кончаковны. Владимир, сын Игоря, действительно женился на ханской дочери.
В ожидании пятого нашествия Кончака русские князья задумали еще один поход в степь, на «Дон» (Северский Донец) на все лето 1185 г. Нужна была мобилизация всех русских сил, и Святослав отправился сам в Корачев на пограничье с владениями Всеволода Большое Гнездо, обещавшего ему два года тому назад, что если ему «на иноверных помочь потребна — я не обленюся сам придти или все мои войска тебе послать». Святослав рассчитывал на помощь многих русских князей, и в том числе, разумеется, на поддержку родного брата Ярослава и на Игоря, клявшегося месяц или два тому назад, что «не дай бог на поганые (половцы-язычники) ездя, ся отрещи».
Каково же было удивление и возмущение великого князя, когда на обратном пути из Корачева, проплывая через Новгород-Северский, он узнал, что, воспользовавшись его отъездом, Игорь ушел тайком в поход, нарушив тем самым большой стратегический план войны с Кончаком, властелином степного «Дона».
Но, может быть, самонадеянный Игорь решил, что в одиночку, одним своим «Олеговым хоробрым гнездом» он справится с могущественным ханом? Недаром некоторые современники обвиняли Ольговичей в зависти к славе прошлогодних победителей Кобяка: «Мы есмы ци не князи же? Пойдем! Такы же собе хвалы добудем!»
Где же произошла битва Игоря с половцами? Для правильного ответа необходимо точно определить ту часть обширной степи, в которую князь Игорь направил свои обреченные дружины. Из известного нам ориентира — речки Сальницы (в районе современного города Изюма) проведем широкую дугу радиусом в 40–80 километров — это то расстояние, какое конное войско может пройти за полдня и короткую майскую ночь. Сузить район поиска нам помогает Ярославна. Стремясь помочь раненому мужу, она взывает не к Дону, в бассейне которого многие исследователи и краеведы ищут неуловимую Кая-лу, а к Днепру Словутичу. Поэтому место битвы следует искать в пространстве между водоразделом Дона и Днепра и той дугой, которая проведена на основе расчета времени передвижения Игоревой конницы.
Здесь, в 65 километрах от Сальницы, найдется река Сюурлей, одним из значений которой в тюркских языках является «много быков». Это приток Самары, впадающий в Днепр. Река течет с небольшого безводного (Ярославна опять права), плато, с которого во все стороны разбегаются реки с «бычьими» именами: Бык — приток Самары, Бычок — приток Быка, Бычок — приток Казенного Торца, Бычок — приток Сухого Торца и Бык — приток Кривого Торца. Действительно, «много быков», вполне достаточно для того, чтобы единственную речку без такого обозначения включить в это сообщество и назвать Сюурлей — Много Быков. В шести километрах от речки есть Белое озеро: оно могло быть тем озером, на берегу которого Игорь видел Буй-Тура Всеволода «бьяхуся идуще вкруг при озере». А в десяти килиметрах от озера есть каменистый пятнадцатикилометровый овраг «Скелеватой», что в переводе на русский язык будет звучать как «Каменистый», а на тюркском — Каяла.
Владения Кончака, как выяснено С.А. Плетневой (подробнее см. статью в этом номере журнала), лежали в стороне, ближе к Донцу, а в этой части степи были какие-то отдельные кочевья — вроде тех, на которые Игорь напал год тому назад. Трудно было бы ожидать, что князь, только что решивший скрепить свой союз с Кончаком браком своего старшего сына, поведет дружины на владения своего грозного свата. Он, очевидно, и не сделал этого.
Нападение же Кончака на Игоря после битвы на Сюурлее, по всей вероятности, связано с общей ситуацией в Половецком поле; в предвидении предстоящего общерусского похода (предвестником которого был апрельский рейд киевского отряда) на половцев Кончак был заинтересован в том, чтобы не нарушалось единство «всего языка половецкого», которое ему, Кончаку, удалось создать. А мы знаем, что после победы Игоря на Сюурлее, когда русские обогатились красными девками половецкими, и золотом, и парчой, побежденные половцы «послашася по всей земли своей» гонцов, и Кончак не ног им отказать в помощи, но какие-то симпатии к своему союзнику сохранил. На поле боя он поручился за Игоря и начал переговоры с ханом Гзаком, стремившимся разорить Северское княжество; Кончак так и не пошел в землю Игоря. Потом Кончак предоставил пленному Игорю весьма вольготную жизнь, окружив его свитой в 20 знатных «господичев», позволял князю ездить «где хочешь» и охотиться с ястребами. Кончак разрешил Игорю даже привести из Руси попа «со святою службою». Даже после побега Игоря из плена Кончак оградил его сына от участи заложника и не позволил «ростреляти соколиче злачеными стрелами». Свадьба Владимира и Кончаковны состоялась.
Спустя шесть лет после этих событий, в 1191 году, Игорь организует новый поход Ольговичей на половцев, и на этот раз он был верен себе; удар был нанесен не Кончаку, а хану Гзаку на его кочевья по Осколу.
Сказанного вполне достаточно для того, чтобы предостеречь от идеализации Игоря: не объявлял Игорь после 1181 года «себя врагом своих прежних союзников — хана Кобяка и хана Кончака». На протяжении нескольких лет он находился в союзнических отношениях с Кончаком и ни одного похода против этого хана не совершил.
