Утром в субботу 17 января Тано получил письмо на русском языке: «Завтра в 4 часа буду у Вас. Ваш предан. И.». Почерк и фактура бумаги, конверт были идентичны перехваченному у Акаси. В назначенное время сотрудники Лаврова зафиксировали появление у Тано русского офицера, личность которого была вскоре установлена. Это оказался штаб-офицер по особым поручениям при Главном интенданте ротмистр Николай Иванович Ивков. На следующий день 19 января он встретился с капитаном Тано, соблюдая все правила строжайшей конспирации: извозчика отпустил за несколько домов и, проверив, нет ли за ним наблюдения, вошел в подъезд. В ходе дальнейшей разработки было установлено, что Ивков встречался также с французским разведчиком полковником Мулэном и еще с неизвестным лицом, которого он дважды поджидал на Варшавском вокзале. Позднее выяснилось, что этим неизвестным был германский военный атташе фон Лютвиц.
Разведочное отделение начало усиленную разработку Ивкова и Акаси. Однако события приняли неожиданный оборот. Уже в начале января Главный штаб на основе разведданных пришел к выводу, что Япония приступила к непосредственной подготовке войны против России. 20 января на оперативном совещании высшего военного и морского командования в Порт-Артуре под председательством наместника царя на Дальнем Востоке адмирала Е. И. Алексеева все сошлись во мнении о неизбежности войны и необходимости нанесения упреждающего удара. 21 января Тихоокеанская эскадра продемонстрировала свою мощь, осуществив демонстративный поход всей эскадрой к корейскому порту Шантунгу. Именно здесь по плану японского Генерального штаба планировалась высадка части японских экспедиционных войск.
Японская разведка своевременно информировала свой Генеральный штаб и императора о намерениях адмирала Алексеева нанести упреждающий удар и выходе Тихоокеанской эскадры в неизвестном направлении. На чрезвычайном совещании японского правительства и Военного совета под председательством самого императора 22 января 1904 г. было принято решение безотлагательно начать войну, ибо «русская эскадра, свободная в своих действиях, могла расстроить все планы и расчеты японского правительства». В Петербург была послана телеграмма об отзыве японского посланника и всей дипломатической миссии. Одновременно с этим по армии и флоту был отдан приказ об открытии военных действий.
В этот же день 22 января 1904 г. по агентурным каналам В. Н. Лавров получил информацию, что принято решение о подготовке к отъезду из Петербурга не только японской дипломатической миссии, но и всего состава японского посольства. Это означало разрыв дипломатических отношений между Россией и Японией. Об этом Лавров срочно информировал императора Николая II. Однако, как показало дальнейшее развитие событий, никаких мер принято не было. Очевидно, император надеялся, что, учитывая совокупную военную мощь российской армии и флота, Япония ограничится лишь военной демонстрацией. Эти надежды оказались совершенно беспочвенными.
24 января 1904 г. были внезапно прерваны российско-японские переговоры, а секретарь японской миссии сообщил Российскому МИДу о разрыве дипломатических отношений. Практически одновременно министр иностранных дел Японии барон Комура уведомил русского посла в Токио барона Розена, что по решению японского правительства все сношения между Японией и Россией прерваны. В этот же день, в 9 часов утра, японский флот уже вышел из Сасебо и приступил к захвату в открытом море русских пароходов. 26 января вся японская дипломатическая миссия, включая военного атташе и его помощников, выехала в Стокгольм. В ночь на 27 января 1904 г. японский флот внезапно напал на русскую эскадру, находившуюся в Порт-Артуре. В 23:55 на внешнем рейде Порт-Артура появились миноносцы противника. Они были своевременно обнаружены и освещены прожекторами русских кораблей, однако поначалу их приняли за свои. Все ждали подхода русских миноносцев с моря, а силуэты японских кораблей очень напоминали русские. Японцы успешно провели торпедную атаку, в результате которой русские корабли «Цесаревич», «Ретвизан» и «Паллада» получили серьезные повреждения. Уже днем 27 января 1904 г. были атакованы крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец», находившиеся у порта Чемульпо (Корея).
Получив информацию об этих событиях, российское правительство приняло ответные меры. 27 января был обнародован Высочайший манифест Всероссийского монарха Николая II с официальным объявлением о начале Русско-японской войны. Он был зачитан во всех церквях во время богослужения и 28 января был опубликован во всех утренних, дневных и вечерних газетах. В нем говорилось, что «были приложены все усилия для упрочения спокойствия на Дальнем Востоке… Мы изъявили согласие на предложенный японским правительством пересмотр существовавших между обеими империями соглашений по корейским делам. Возбужденные по сему предмету переговоры не были, однако, приведены к окончанию, и Япония, не выждав даже получения последних ответных предложений правительства Нашего, известила о прекращении переговоров и разрыве дипломатических отношений с Россией.
Не предуведомив об этом, что перерыв таковых сношений знаменует собой открытие военных действий, японское правительство отдало приказ своим миноносцам внезапно атаковать Нашу эскадру на внешнем рейде Порт-Артура.
По получении о сем донесения Наместника Нашего на Дальнем Востоке, мы тотчас же повелели вооруженной силой ответить на вызов Японии.
Объявляя о таковом решении Нашем, Мы с непоколебимой верой в помощь Всевышнего и в твердом уповании на единодушную готовность всех верных Наших подданных встать вместе с Нами на защиту Отечества призываем благословение Божие на доблестные Наши войска армии и флота».
Днем 27 января в 16 часов в Зимнем дворце состоялась церемония объявления войны. После молебна в дворцовой церкви в зал, где собрались высшие сановники, офицеры гвардии и столичного гарнизона, вошел император Николай II. Он был одет в скромный пехотный мундир.
Присутствующие заметили, что он был необычно бледен и весьма возбужден. Повторив уже известное сообщение о ночном нападении японского флота на Тихоокеанскую эскадру в Порт-Артуре, император закончил бесстрастным голосом: «Мы объявляем войну Японии». Ответом было громкое «ура», прокатившееся эхом по парадным залам Зимнего дворца. Министерство иностранных дел в тот же день известило об этом решении другие государства. Известно, что министр иностранных дел России граф В. Н. Ламсдорф, разбуженный ночью с 26 на 27 января 1904 г. срочной телеграммой о событиях в Порт-Артуре, в сердцах бросил посланным единственную фразу, ставшую впоследствии крылатой: «Доигрались-таки».
Высочайший манифест императора Японии — микадо о начале войны с Россией вышел 28 января, на следующий день после опубликования российского. В нем говорилось:
«Мы объявляем войну России и приказываем нашим армиям и флоту всеми вооруженными силами начать враждебные действия против этого государства, а также Мы приказываем всем поставленным от нас властям употребить все силы при исполнении своих обязанностей во всем, согласно с полномочиями, для достижения народных стремлений при помощи всех средств, дозволенных международным правом.
В международных сношениях мы всегда стремились поощрять мирное преуспевание нашей Империи и цивилизации, укреплять дружественную связь с другими державами и поддерживать такой порядок вещей, который обеспечивал бы на Дальнем Востоке прочный мир и нашим владениям безопасность, не нарушая при этом права и интересы других государств. Поставленные от нас власти исполняли до сих пор обязанности, сообразуясь с нашим желанием, так что наши отношения к державам становились все более сердечными.
Таким образом, вопреки нашим желаниям нам, к несчастью, приходится начать враждебные действия против России.
Неприкосновенность Кореи служила всегда для нас предметом особой заботы, не только благодаря традиционным сношениям нашим с этой страной, но и потому, что самостоятельное существование Кореи важно для безопасности нашего государства. Тем не менее Россия, невзирая на торжественное обещание в договорах с Китаем и на неоднократные уверения, данные другим державам, продолжает занимать Маньчжурию, утвердилась и укрепилась в этих провинциях, стремясь к их окончательному присоединению. Ввиду того, что присоединение к России Маньчжурии сделало бы для нас невозможным поддерживать неприкосновенность Кореи и отняла бы всякую надежду на поддержание в будущем мира на Дальнем Востоке, мы решили ввиду этих обстоятельств начать переговоры по этим вопросам, чтобы таким путем обеспечить прочный мир. Имея в виду такую цель, поставленные от нас власти вошли по нашему приказанию в переговоры с Россией и в течение шести месяцев происходили частные совещания по затронутым вопросам.
