– За ваши выдающиеся успехи, Каймадо-сан, во имя величия Ямато!
Похвала тронула резидента, его глаза повлажнели, и он дрогнувшим голосом произнес:
– Благодарю, господин генерал! Моя жизнь принадлежит Великой Японии и ее Божественному императору!
– Жизнь каждого из нас принадлежит им! – поддержал его Янагита и, пододвинув к нему блюдо с дымящимися геза-пельменями из молодой перченой свинины и гохан – острый соус, рекомендовал: – Начните с них, готовил наш лучший повар, их вкус напомнит вам о далекой родине.
Каймадо благодарно кивнул. Какое-то время в комнате слышалось лишь легкое постукивание деревянных палочек хаши и звон посуды. Резидент, после опостылевших русской картошки и капусты, позволил разгуляться своему желудку. Янагита не спешил переходить к деловой части встречи, дал ему насладиться изысками японской кухни и начал издалека:
– Как поживают большевики?
Каймадо не спешил с ответом, опустил чашку с чаем на стол, и с легкой иронией произнес:
– Живут как графины, господин генерал.
– В каком смысле?
– В том, что, как говорят сами русские: знаю, что рано или поздно возьмут за горло, вопрос только в том, кто и когда?
– Ха-ха! – раздался дружный смех, и, когда он стих, Янагита заявил: – Значит, будем брать русских за горло! И в этом мы рассчитываем на вашу помощь, Каймадо-сан.
– Я готов сделать все, что в моих силах, чтобы выполнить задание, господин генерал! – заверил он.
– В этом у меня нет ни малейших сомнений, Каймадо-сан. Вопрос в том, насколько возможности резидентуры могут быть задействованы в решении одной очень важной задачи, – Янагита не стал до конца раскрывать главной цели операции «Охота на «Медведя».
– Что требуется от меня? – уточнил Каймадо.
– Принять боевую группу, обеспечить ее легализацию и дальнейшее продвижение вглубь России.
– Ее состав будет смешанным или однородным?
– Скорее всего, однородным, из русских.
– Это упрощает задачу. Сколько их?
– Группа большая, порядка 20 человек, все с оружием.
– Со специальным, – уточнил Угаки.
– Нельзя исключать того, что кто-то мог засветиться перед НКВД при налетах на большевистские заставы, – был до конца откровенен Такеока.
– Мы, конечно, постараемся такого не допустить, – поспешил сгладить остроту этой проблемы Янагита.
Лицо Каймадо помрачнело, он тяжело вздохнул и с горечью признал:
– К сожалению, господа, я вряд ли смогу выполнить ваше задание. Поймите меня правильно, если бы речь шла о трех-четырех, но двадцать человек – это за гранью возможного.
Янагита и Такеока не могли скрыть своего разочарования, оно читалось в их глазах. В комнате воцарилось тягостное молчание. Но Угаки не собирался отступать. Гибкий ум разведчика искал выход из положения и, кажется, нашел. Он видел его в том, чтобы разделить группу Люшкова и по разным маршрутам направить к цели. Первым шагом в ее достижении стала бы отправка в Мацесту передовой разведгруппы. Успешная ее легализация открывала бы путь для остальных.
– То есть проводку трех-четырех человек вы гарантируете, уважаемый Каймадо-сан? – уточнил Угаки.
На каменном лице резидента появилось подобие улыбки, и он с легкой иронией заметил:
– Гарантии, уважаемый Угаки-сан, как известно, дает только Господь. Я всего лишь грешный человек.
– Ну уж нет, уважаемый Каймадо-сан, – возразил Янагита и польстил: – Пятнадцать лет нелегальной работы в пасти большевистского дракона, такое простому смертному не под силу.
– Господин генерал, я благодарен за столь лестную оценку, но я не всесилен.
– А если группа будет 5–7 человек, это как вам, по силам? – вернулся к своему вопросу Угаки.
– Да, но здесь важно, под какой крышей она будет работать.
– Согласен, а под какой лучше?
– Если я правильно понял, после прохода группы через окно на границе и легализации, она двинется вглубь России?
– Да, в европейскую часть, – подтвердил Янагита.
– В таком случае я бы рекомендовал крышу железнодорожника. Одна из немногих профессий, которая вызовет меньше подозрений у НКВД.
– Мы учтем ваше мнение при отработке легенды прикрытия.
– И еще, господин генерал, среди железнодорожников самая подходящая категория – это инспектор-ревизор. Она дает широкие возможности для маневра агенту.
– Спасибо, учтем и это, – поблагодарил Янагита и сменил тему беседы: – Если не возражаете, то перейдем к операциям военной разведки русских в Маньчжурии.
– Да, пожалуйста, – охотно согласился Каймадо.
– Нас в первую очередь интересуют ее агенты в штабе и частях Квантунской армии. Вам что-нибудь о них известно? – напомнил о себе Такеока.
– К сожалению, господин полковник, я могу только предполагать, – посетовал Каймадо. – Начальник разведотдела майор Казаков, у которого я нахожусь на связи, лишнего не скажет.
– Понимаю, но даже ваши предположения, предположения профессионала, очень важны. Они позволял нам выйти на след советских агентов.
– Я к вашим услугам, господин Такеока.
– Тогда у меня есть к вам предложение, как, используя вашу связь с Казаковым, подсветить его агентов в штабе Квантунской армии. Надеюсь, вы не откажете.
– Все, что в моих силах, – согласился Каймадо, и они перешли к обсуждению комбинации, задуманной Такеока.
Совещание и ужин у генерала Янагиты затянулись допоздна. В гостиницу Каймадо возвратился далеко за полночь и уже на следующий день в сопровождении майора Дейсана и капитана Кокисана выехал к маньчжурско-советской границе.
За окнами вагона тянулись пустынные поля, с почерневшими от дождей скирдами соломы, потрепанные ветрами редкие перелески и расквашенные распутицей сельские дороги. Унылый осенний пейзаж навевал на Каймадо тоску и в глубине души будил тревогу. Через сутки ему предстояло нелегально перейти границу, вернуться в Хабаровск и к жизни, где самым непостижимым образом переплелись настоящие и вымышленные судьбы самурая Каймадо и коммуниста Пака, советского агента Ситрова. За 17 лет двойной, тройной жизни он уже не мог понять кто он – Каймадо или Де До Сун, Пак или Ситров. Одно он знал твердо – дух Великого Самурая и на этот раз поможет ему преодолеть все трудности и выполнить задание Божественного императора.
Не сомневались в Каймадо и Угаки с Такеока. Теперь, когда канал вывода боевиков в СССР находился в надежных руках, они сосредоточили свое внимание на их подготовке. К тому времени с помощью Дулепова и Ясновского состав группы окончательно определился, и пришло время для тренировок, но их тормозило отсутствие базы подготовки. Бюрократическая волокита с армейским командованием и сверхсекретность работ, на которой настаивала контрразведка, вызвали задержку в строительстве макета мацестинской водолечебницы – особого объекта «Z».
Угаки надоело ждать, когда, наконец, строители от слов перейдут к делу, и решил своими глазами посмотреть на то, как идут работы. Вместе с собой он взял Люшкова и Такеока. С того дня, когда он последний раз был на стройке, там мало что изменилось. Высокий глухой забор появился на месте пустыря. Поверх его тянулась колючая проволока, а по углам высились сторожевые вышки. Охрану несли японские часовые. На въезде, у ворот, дорогу машине преградил шлагбаум. Из будки вышел контролер, на него не произвели впечатления ни номера машины, ни важные чины, и он потребовал документы. Это служило некоторым утешением для Угаки – режим безопасности на объекте «Z» находился на высоте. После проверки документов они въехали на территорию, и перед их глазами предстала картина из эпохи египетского фараона Хеопса.
В воздухе стояли дробный стук молотков и пронзительный визг пил. В него вплетались окрики надсмотрщиков и свист плетей. Под их ударами ветхое дабу разлеталось в клочья и в прорехах проглядывало посиневшее, изможденное тело. Человеческий муравейник из корейцев и китайцев, облепив строительные леса, строил макет мацестинской водолечебницы. Непосвященному она могла напоминать останки гигантского осьминога.
Угаки, Такеока и Люшков вышли из машины и утонули в грязи. Чертыхаясь, они перебрались на дорожку, вымощенную досками и ведущую к домику начальника строительства. Из него выскочил миниатюрный, состоящий из округлостей капитан инженерной службы Квантунской армии Кисисабуро Того и колобком подкатился к ним. Обменявшись приветствиями, они поднялись на смотровую площадку. С нее открывалась общая панорама строительства. Угаки прошелся по ней придирчивым взглядом, на его лице появилась недовольная гримаса, и он не удержался от упрека:
– Капитан, с такими темпами не только до конца месяца, но и до конца года не успеем.
Того развел руками и посетовал:
– Уважаемый Угаки-сан, я делаю все, что в моих силах, но не могу заставить рабочих сделать больше того, что они выполняют.
– Капитан, вам что, жалко этих скотов?! – возмутился Такеока.
