То есть Сталин в конце апреля 1939-го получил информацию, что с ним «кое-кто» планирует кое о чем договориться. Но за любые договоры обычно чем-то платят. То есть возникает возможность поторговаться. (Чего он и добивался.) И остается определиться с перечнем лиц, которые должны вести эти самые переговоры, а также подготовить операцию прикрытия. И если кто-то выискивает первую инициативу у Гитлера летом 1939-го, то можно вспомнить, что послать послом в Берлин Алексея Мерекалова с какой-то миссией товарищ Сталин решил в апреле 1938-го. И не стоит забывать, что товарищ Сталин в свое время прошел хорошую школу революционной конспирации. Такое бесследно не проходит. Если же выразить сомнение, что апрель 1938-го — слишком ранний срок, то на это можно добавить еще одну цитату из речи Гитлера перед генералами 22 августа 1939-го, когда он сказал, что договориться со Сталиным он решил осенью 1938-го. В какой-то мере это понятно и можно поверить. Так как к осени 1938 г. Гитлер отработал две серьезные цели из имевшихся трех (на первое время): аншлюс Австрии и присоединение части Чехии (с перспективой захватить всю). Третьей целью на очереди была Польша. И это было видно уже в апреле 1938-го. Но разбираться с Польшей без согласования этого с СССР было рискованно. Как и получилось.
Длительное время подписание советско-немецкого договора о ненападении 23 августа 1939 г. объяснялось нежеланием лидеров Англии и Франции заключить военное соглашение с СССР по организации отпора агрессивным намерениям Германии. А так как Советский Союз якобы не желал скорой войны с Германией уже в 1939 г., к которой он якобы не был готов, то все это вынудило Сталина пойти на предложения Германии о заключении договора. Однако вышерассмотренные материалы показывают, что все участники событий проводили сложную совместную игру. И выглядит несколько странным заявление об опасности для СССР войны с Германией в 1939-м, если всего лишь год назад он совершенно серьезно был готов выступить войной против нее же с целью оказания помощи Чехословакии. Подытоживая сказанное выше, можно составить сводный перечень важных дат 1939 г.
После 12 января 1939-го все сообщения из советского посольства в Берлине должны были поступать непосредственно Сталину, минуя Наркомат иностранных дел и его наркома Литвинова.
8 марта — речь Гитлера, в которой он сообщил о том, что на очереди решение вопросов с Польшей (вполне вероятно, что в СССР узнали о ней).
11 марта — отчет Мерекалова из Берлина, в котором он сообщил данные о речи Гитлера.
10-21 марта — XVIII съезд ВКП(б), на его первом заседании 10 марта выступил Сталин с намеками о нежелании «таскать каштаны из огня» ради западных демократий.
15 марта чешский президент Гах подписал акт о ликвидации Второй республики и передаче чешского народа под опеку Германии. Немецкие войска заняли Чехию. Словакия объявила о независимости.
15-18 марта венгерские войска заняли Закарпатье.
21 марта Германия выставила ноту Польше в отношении Данцига.
23 марта Гитлер оккупировал Мемель.
26 марта Польша отказалась. Гитлер возбужден.
30 марта он вернулся в Берлин.
31 марта Чемберлен заявил в парламенте о гарантиях Польше.
3 апреля польский министр иностранных дел Бек приехал не в Берлин, а в Лондон и провел три дня на переговорах с английским правительством. Гитлер приказал готовиться к осуществлению плана «Вайс» против Польши.
11 апреля Гитлер огласил срок нападения на Польшу — 1 сентября.
13 апреля Чемберлен заявил в парламенте, что Англия дает одностороннюю гарантию Румынии и Греции, подобную той, которая 31 марта была дана Польше.
15 апреля британское правительство обратилось к Советскому правительству с официальным предложением дать Польше и Румынии такую же одностороннюю гарантию, какую Англия и Франция дали Польше, Румынии и Греции.
17 апреля 1939-го (в понедельник) правительство СССР выдвинуло свое предложение из трех пунктов.
В этот же день Литвинов вызвал Майского в Москву.
17 апреля по вопросам некоторых советских претензий к Германии (по советским военным заказам на фирме «Шкода») Мерекалова принял статс-секретарь германского МИДа Вайцзеккер. В ходе встречи возникла беседа на тему улучшения экономических и политических взаимоотношений между двумя странами. Мерекалова вызывают в Москву, куда он приехал 19 апреля. (Сталин потом затребовал запись переговоров, которую выслал Астахов, оставшийся в Берлине временным поверенным до августа 1939-го и бывший переводчиком на этой встрече.)
Майский якобы по личной инициативе отправился в Москву через Стокгольм и Хельсинки. В Стокгольме он оказался в среду, 19 апреля. Провел беседу с советским послом Коллонтай, выяснил ситуацию в Швеции, переночевал.
20 апреля выехал (вылетел?) в Хельсинки, где, возможно, тоже мог встретиться с советским послом для выяснения ситуации в Финляндии. Дальше поехал поездом через Ленинград. Таким образом, в Москву он мог приехать или вечером 20 апреля, или к утру 21-го.
21 апреля (в пятницу) в Москве состоялось «правительственное совещание» (по версии Майского) или «заседание Политбюро» (по версии материалов журнала «Военно-исторический архив», № 12, 2002, с. 47–69). По данным этого же журнала, на нем были Сталин, Майский, Мерекалов, но не было Литвинова.
23 апреля (суббота), 24 (понедельник) и, возможно, 25 (вторник) Майский мог провести рабочие дни в наркомате, обсуждая ситуацию, получая указания и документы.
25 апреля (вечером во вторник) или 26 (в среду) он должен был выехать в обратный путь. 27 апреля он мог оказаться в Стокгольме, откуда вылетел не в Лондон, а в Париж (опять же якобы по личной инициативе). В Париже провел беседы с советским послом Яковом Сурицем, выяснил ситуацию, переночевал. После чего вылетел в Лондон, где оказался 28 апреля. И договорился с Галифаксом о встрече.
29 апреля (в субботу) Майский посетил Галифакса, которому сообщил советский план заключения договора. Но Галифакс не проявил особого интереса и неопределенно ответил, что английское правительство еще не закончило своих консультаций с Францией.
Во второй половине дня 29 апреля Майский мог (должен был?) отправить в Москву сообщение о встрече с Галифаксом и о неопределенном ответе британского правительства. В связи с тем что телеграммы в то время могли идти часами, то информация Майского могла дойти до Сталина поздно вечером 29 апреля или уже утром в воскресенье, 30 апреля. Но он не любил работать по утрам.
Таким образом, получается, что воскресным вечером 30 апреля 1939 г. товарищ Сталин имел целый набор разнообразной информации о возможных событиях на лето и осень. Соответственно он должен был продумать свои действия. Перспективы соглашения с Англией оценивались проблематично. В Германии же активно занялись отработкой польской проблемы. Причем нападение Гитлера на Польшу ставило Англию и Францию в сложное положение в связи с их «гарантиями», которые без участия СССР становились проблематичными. У англичан оставались две альтернативы: или проигнорировать свои же «гарантии», или объявить войну Германии. Игнорирование было чревато отставкой правительства. В противном случае возникала новая мировая война в Европе — важный инструмент социалистических революций. Однако возможное соглашение с Германией имело некоторую сложность в обосновании его необходимости перед общественностью как внутри СССР, так и во внешних отношениях. И в этих условиях неактивные безрезультатные переговоры с Англией могли иметь большую пользу. В том числе и с целью оказания давления на Германию. То есть именно в эти дни Сталину надо было сделать выбор.
Другой альтернативой могли бы оказаться более активные действия по предупреждению немецкого нападения на Польшу — и по дипломатическим каналам, и демонстративными военными приготовлениями и т. д. Но Сталин на это не пошел, а занялся организацией бесперспективных переговоров с Англией с одновременной активизацией секретных переговоров с Гитлером.
3 мая нарком иностранных дел М. Литвинов был отправлен в отставку. Его место занял глава советского правительства Молотов (Скрябин) Вячеслав Михайлович. И начался новый этап ИГРЫ, приведший к 23 августа.
Причем Сталин проводил его по трем направлениям одновременно:
— с немцами (максимально секретно);
— с англичанами и французами (открыто, максимально «пиарясь»);
— с правительствами некоторых соседей СССР (стран Прибалтики, Польши, Румынии) (в начальной стадии).
С немцами в Берлине переговоры вел временный поверенный с квалификацией переводчика Г.А. Астахов. На это обратил внимание Лев Безыменский в упоминавшейся выше книге. Он выделяет как бы два «тура немецкого зондажа». Первый в апреле-мае, второй — с конца мая по август. И замечает: «В те месяцы советского посла в Берлине не было (что, впрочем, говорит о характере советско-германских отношений того времени). Поверенным в делах был ГА. Астахов…» Но Безыменский не уточняет этот самый «характер отношений» и по какой причине, когда и куда исчез советский посол и числился ли он формально. Причем если сравнить разные места из его объяснений причин появления пакта 23 августа 1939-го, то будут заметны некоторые расхождения. В 4-й главе «Под знаком Мюнхена» Безыменский сначала приводит ряд мнений некоторых тогдашних политических деятелей Германии о том, что Гитлер в начале 1939-го отказался от идеи мирно договориться с Польшей и поставил задачу готовить «военную акцию». В результате ее Польшу планировали разделить на три части. Одна присоединялась к Германии (области, ранее ей принадлежавшие). В восточной части предполагалось образование западноукраинского государства под германским протекторатом. Остальная территория превращалась в новую Польшу с надежными с германской точки зрения руководителями. Но возникал вопрос: как на это дело посмотрит Советский Союз?
