Естественно, что Гитлер немедленно откликнулся на агитацию своих доброхотов. 12 сентября 1938 г. он выступил в Нюрнберге с неистовой речью. «Не для того всемогущий создал 7 миллионов чехов, — вопил фюрер, — чтобы они угнетали три с половиной миллиона судетских немцев!..» В той же речи Гитлер заявил, что 28 мая он отдал приказ всемерно увеличить мощь германской армии и авиации и выстроить «гигантские укрепления» на западной границе Германии.
Напряжённое положение, создавшееся в Европе в эти дни, драматически изобразил Черчилль в своей статье «Европейский кризис». «Германия широко развернула мобилизацию, — писал он, — мобилизован флот, приведены в готовность воздушные силы, две трети армии находятся на военном положении… Наблюдается движение войск из центральной Германии к рейнской границе; вокруг Чехословакии и во вновь захваченных австрийских областях стягиваются громадные вооружённые силы… Недостаёт только какого-либо кровавого инцидента или восстания в установленный Гитлером момент, чтобы последовал сигнал к наступлению».
Можно ли предупредить катастрофу, угрожающую европейскому миру?.. «Если Великобритания, Франция и Россия совместно обратятся к Гитлеру с нотой, — продолжал Черчилль, — давая ему понять, что нападение на Чехословакию повлечёт за собой их немедленное общее выступление; если в то же время и Рузвельт заявит, что эта нота имеет за собой моральную поддержку США… то можно ещё надеяться… что цивилизованный мир не будет вовлечён в катастрофу…»
Но Черчилль напрасно рассчитывал на Францию. Её правительство менее всего было расположено воевать с гитлеровской Германией. 12 сентября 1938 г. французский министр иностранных дел Жорж Боннэ представил на рассмотрение кабинета доклад генерала Гамелена о состоянии вооружённых сил Франции. Из этого доклада вытекало, по мнению Боннэ, что Франция не может итти на риск вооружённого столкновения с Германией.
Это был сознательный обман. О нём впоследствии подробно рассказали в своих воспоминаниях такие осведомлённые французские журналисты, как Пертинакс и Женевьева Табуи.
Последняя, рассказывая о той чудовищной лжи, которой фашисты опутали Францию в период Мюнхена, пишет:
«Превосходящий всё обман имел место 12 сентября, когда Боннэ обратился к министрам по вопросу о мобилизации. Министр иностранных дел ловко извлёк из доклада Гамелена о состоянии армии всё то, что считал полезным для своей политики, и опустил всё остальное. Он сообщил о том факте, что в нашем военном снаряжении имеются пробелы, но не упомянул о более успокоительных разделах доклада, особенно о заключительном параграфе, где говорилось: «Но Чехословакия не должна быть оставлена на произвол судьбы. И если война не может быть предотвращена, Франция ещё раз будет победоносной»».
Пертинакс рассказывает, что сам автор доклада, генерал Гамелен, протестовал в Лондоне и в Париже против извращения его точки зрения в пессимистическом меморандуме Бонна.
Составляя в апреле 1938 г. свою записку для Даладье и Боннэ перед их поездкой в Лондон, Гамелен доказывал, что Чехословакию можно и должно защищать. Он требовал сохранения за Чехословакией её стратегических границ с укреплённой линией и «Моравским коридором». Он учитывал, что в этот момент германская армия была слабее французской и чехословацкой, в особенности по количеству и качеству танков. Генерал Гамелен не примыкал к тем реакционным военным кругам Франции, которые считали, что «лучше мир с Гитлером, чем война против него вместе с Ворошиловым». Наоборот, он активно поддерживал политику Барту, направленную к укреплению франко-советских отношений, а саботаж Лавалем франко-советского договора считал гибельным маневром, чреватым печальными последствиями для безопасности Франции. Гамелен осуждал антисоветскую позицию Польши и приветствовал сближение СССР и Чехословакии. Какое же решение принял кабинет? Вечером того же дня оно было официально сообщено английскому послу во Франции Эрику Фиппсу. Даладье пригласил к себе посла и заявил ему, что Франция лишена возможности выполнить свои союзные обязательства в отношении Чехословакии.
Английское правительство приняло к сведению сообщение французов. Однако, всё ещё рассчитывая повлиять на немцев, оно не возражало против того, чтобы французское правительство провело ряд мероприятий мобилизационного характера. В ряды французской армии были призваны запасные; укреплённая линия Мажино была укомплектована полным составом вооружённых сил; из Африки во Францию прибыли колониальные войска. Со своей стороны английское командование приказало флоту быть в боевой готовности.
Гитлер решил не отступать. Он вновь выступил в Нюрнберге с заявлением, что Германия закончила свои военные приготовления; она готова выдержать самые серьёзные испытания к тому же ею собран богатый урожай, который позволит ей перенести «любую экономическую блокаду».
Итальянский союзник Германии проявил в эти дни значительно меньшую воинственность. В газете «Popolo d' Italia» опубликовано было открытое письмо, автором которого был, очевидно, сам Муссолини. Тон этого письма был скорее примирительным: ясно чувствовалось, что фашистскую Италию смущает перспектива вооружённого столкновения из-за Чехословакии с такими державами, как Англия и Франция. Во всяком случае газета предлагала Ренсимену и Бенешу провести в Чехословакии плебисцит, который и решит вопрос о дальнейшей судьбе этой республики. «Ведь чехословацкая нация не существует», и «время компромиссов миновало», — храбрился орган Муссолини, стараясь всё же не отстать от берлинского запевалы.
Свидание Чемберлена с Гитлером в Берхтесгадене 15 сентября 1938 г. Но в Лондоне всё ещё надеялись на компромисс. Вечером 14 сентября правительство приняло решение предупредить опасный кризис в Европе, направив премьер-министра в Германию для личной встречи с Гитлером. Это решение было немедленно сообщено в Берлин и Париж. Из Берлина последовал снисходительный ответ, что «фюрер будет рад встретиться с британским премьер-министром…» Правительство Даладье горячо одобрило «смелое» решение Чемберлена.
15 сентября 1938 г. 70-летний премьер Великобритании впервые в жизни рискнул погрузиться в самолёт, чтобы совершить своё паломничество к самому «нереспектабельному» коллеге, попавшему из ефрейторов в правители «третьей империи». В тот же день Чемберлен и его спутники Вильсон и Стрэнг были приняты Гитлером в Берхтесгадене. Здесь состоялась трёхчасовая беседа английских гостей с хозяином. Гитлер потребовал окончательного и полного «самоопределения» судетских немцев. Чемберлен попросил отсрочки для ответа на это требование: он сослался на необходимость вернуться в Лондон, чтобы принять решение, согласованное британским правительством с Францией и Чехословакией. В тот же день состоялась беседа Геринга с английским послом Гендерсоном. Геринг не без наглости заявил представителю Великобритании, что «Германия подождёт ещё этой второй и окончательной встречи (с Чемберленом), но что она вообще тянуть больше не намерена… Если же Англия начнёт войну против Германии, то трудно представить исход войны. Одно только ясно, — угрожающе добавил Геринг, — что до конца войны не много чехов останется в живых и мало что уцелеет от Лондона»
По возвращении в Лондон Чемберлен пригласил туда на совещание Даладье и Бонна. Утром 18 сентября они прибыли в Лондон на самолёте. Огромная толпа ожидала их на аэродроме. Она встретила французов криками: «Никаких уступок Гитлеру! Поддержите чехов!..». Однако сторонников решительных действий против фашистских поджигателей войны ожидало горькое разочарование: как Чемберлен, так и его французские гости уже решили пожертвовать Чехословакией, чтобы договориться с гитлеровской Германией.
К тому же выводу пришёл и уполномоченный Чемберлена Ренсимен, выехавший из Праги 16 сентября. В меморандуме, представленном английскому премьеру, он высказывался за незамедлительную передачу Германии тех пограничных областей Чехословакии, где немецкое население составляло большинство. Одновременно Ренсимен рекомендовал положить конец агитации, которая ведётся в Чехословакии против её соседей, добиться от чехословацкого правительства, чтобы оно дало! заверение своим соседям в том, что ни при каких обстоятельствах не нападёт на них и не приступит против них к каким-либо агрессивным действиям, проистекающим из обязательств по отношению к другим государствам, и, наконец, предложить Чехословакии заключить торговый договор с Германией на основе преференций. Совершенно очевидно, что по существу Ренсимен требовал безоговорочного подчинения Чехословакии Германии. Чешские патриоты должны были замолчать; пакты взаимопомощи, заключённые Чехословакией с Францией и СССР, предлагалось аннулировать; Чехословакии навязывался кабальный экономический договор с Германией. Чехословацкое правительство было уведомлено нотой от 19 сентября, что для предупреждения европейской войны оно должно немедленно передать Германии Судетскую область. Англо-французская дипломатия постаралась подсластить чашу горечи, которую предстояло испить Чехословацкой республике: последней была обещана «международная гарантия» границ её урезанной территории. Прага была предупреждена, что Чемберлен должен встретиться с Гитлером 22 сентября; поэтому чехословацкому правительству было предложено дать ответ на англо-французские предложения в кратчайший срок.
