один отчет — об экономических условиях в Палестине. Этот отчет был окончен к августу в 1930 г. и нанес еще один удар по надеждам сионистов, так как в нем заявлялось, что при нынешних методах обработки земли свободных территорий для расселения новых иммигрантов в Палестине нет, — не считая целинных земель, которые уже приобрело Еврейское Агентство [710]. В отношении дальнейшей иммиграции отчет утверждал, что при соответствующем развитии методов сельского хозяйства в стране появится место не менее чем для 20 тысяч семей. Однако Хоуп Симпсон сомневался в перспективах индустриализации. Сионисты подвергли этот отчет гневной критике, обвинив его в недостаточной фактической обоснованности. Хоуп Симпсон явно недооценил возможности площадей, доступных для обработки земель, что продемонстрировало стремительное развитие палестинского сельского хозяйства после 1930 г.
Этот отчет был опубликован в Лондоне 20 октября 1930 г. — в то же время, когда британское правительство обнародовало свой политический курс в отношении Палестины — «Белую книгу» Пассфилда. В ней заявлялось, что Великобритания несет равные обязательства перед евреями и арабами и что Еврейское Агентство вовсе не находится в особом, привилегированном политическом положении [711]. Этот документ создавал впечатление, что Англия больше не заинтересована в построении еврейского национального дома: отныне рост еврейской общины в Палестине должен зависеть от согласия арабов. Исполнительный комитет сионистской организации выразил свое крайнее возмущение «Белой книгой»: лидеры сионистов заявили, что этот документ перетолковывает мандат в духе предубежденности против еврейских интересов и что он не только является отступлением от сделанного Черчиллем в 1922 г. заявления (которое само по себе уже являлось отступлением от мандата), но даже не учитывает положительных рекомендаций для экономического развития, содержащихся в отчете Хоупа Симпсона [712].
Публикация «Белой книги» Пассфилда вызвала чрезвычайное возмущение евреев во всем мире. Вейцман решил выйти из Еврейского Агентства; так же поступили Феликс Варбург и лорд Мелчетт. Впервые еврейских лидеров не поставили в известность заранее о планах Лондона; и при том, что сионисты знали о неприязни к ним Пассфилда, они все еще питали надежду, что в его окружении остаются некоторые сочувственно настроенные к сионизму политики. Один из членов комиссии Шоу — Генри Снелл, член парламента от лейбористской партии, — заявил о том, что выводы этой комиссии нуждаются в серьезной проверке; и этим протесты не ограничились. 18 ноября, когда «Белая книга» обсуждалась в парламенте, Пассфилду пришлось несладко. Консерваторы и либералы назвали этот документ предательством доверия и нарушением контракта. В рядах лейбористов тоже многие опасались последствий, к которым может привести «Белая книга». Пассфилд пошел на тактический компромисс, признав, что его тоже не устраивают отдельные пункты этого документа. Он заверил Вейцмана в том, что сионисты ложно истолковали «Белую книгу», но в то же время продолжал сопротивляться их главным требованиям (например, массовой иммиграции). Под давлением со всех сторон британское правительство все же решило изменить свою политику. Отречься от «Белой книги» оно, по вполне очевидным причинам, уже не могло, но эти бюрократы знали, как выпутаться из любой дилеммы: подобно тому, как «Белая книга» Пассфилда служила интерпретацией заявления Черчилля, сделанного в 1922 г., так новый документ должен послужить официальным толкованием «Белой книги» Пассфилда. Комитет, в который вошли члены правительства и представители Еврейского Агентства, после долгих обсуждений достиг согласия по важнейшим пунктам этого нового документа и опубликовал его в форме письма Рэмсея Макдональда к Вейцману. Развеяв все несправедливые обвинения в адрес еврейского народа, премьер-министр очередной раз заверил Вейцмана в искренних намерениях британского правительства исполнить условия мандата и признал, что мандат относится не только к евреям, живущим в Палестине, но и ко всему еврейскому народу в целом. Британское правительство вовсе не стремилось затормозить развитие Палестины. В вопросе иммиграции оно не пыталось отступить от принципов «Белой книги» Черчилля. Критерии же для определения способности страны к принятию новых иммигрантов должны быть чисто экономическими, а не политическими по своему характеру.
«Белая книга» Пассфилда представляла собой безуспешную попытку развернуть на 180° политический курс, установленный Бальфуром и Ллойд Джорджем. Эта попытка провалилась, и позитивные перемены в отношениях с британским правительством позволили сионистам, по словам Вейцмана, добиться потрясающих успехов в 1930-е гг. Однако сам по себе факт появления «Белой книги» был тревожным знаком: он продемонстрировал арабам то, что в Англии есть силы, готовые уступить арабскому давлению. И если на этот раз им не удалось добиться своего, то, возможно, новая, более масштабная волна мятежей и кровопролитий в будущем окажется более успешной? И в конце концов ограничения на иммиграцию, предложенные Пассфилдом, были узаконены в «Белой книге» 1939 г., все-таки отвергшей политику Бальфура и Ллойд Джорджа [713].
Письмо Макдональда обеспечило отсрочку этого события всего на семь лет, однако эта отсрочка удачно пришлась на критический период в еврейской истории и обеспечила сотням тысяч беженцев возможность найти себе новый дом. Многие сионистские лидеры упрекали Вейцмана за то, что тот согласился на простое письмо от премьер-министра и не потребовал официального опровержения «Белой книги» Пассфилда; они хотели, чтобы Вейцман не принимал это письмо за основу для дальнейшего сотрудничества с Великобританией. Однако форма ответа по существу не была важна, и прагматик-Вейцман был абсолютно прав, сосредоточившись на сути достижения.
Письмо Макдональда оказалось последним крупным политическим успехом Вейцмана. Его позиции в сионистском движении постепенно ослабевали. Выйдя из Исполнительного комитета в октябре 1930 г., он, по просьбе своих коллег, все же остался председателем на следующем конгрессе. Однако даже друзья советовали ему не выдвигать снова свою кандидатуру на пост президента. Сионисты слишком тесно отождествляли Вейцмана с курсом сотрудничества с Великобританией, и когда отношения с мандатной державой осложнились, он превратился в основную мишень для оппозиции. На конгрессе 1931 г. даже среди «общих сионистов» его уже поддерживали всего около 25 из 84 делегатов: британцы, немцы, чехи и несколько американцев из фракции Липского—Фишмана. Однако Вейцман опирался на поддержку палестинских трудовиков. В своей речи в Нахалале в марте 1931 г. он заявил: «Моя судьба связана с вашей». Он горько жаловался на то, что критики в его адрес становится все больше, и сетовал на речи и статьи, в которых его клеймили как предателя [714]. На самом деле Вейцман вовсе не хотел уходить в отставку, но боевой дух его несколько угас после двенадцати с лишним лет напряженной работы, в течение которых ему приходилось исполнять непростые функции верховного посла, пропагандиста и сборщика налогов.
17-й сионистский конгресс открылся в Базеле 30 июня 1931 г. в атмосфере растущей напряженности и взаимных обвинений. Ревизионисты решили воспользоваться возможностью и принудить конгресс к принятию формулировки «конечной цели» сионизма. Они заявили, что
