Виктор Петелин - История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Гнетущая атмосфера безысходности, голода, нищеты, непоправимого бедствия народного возникает с первых же страниц романа. Всё привычное рушится, священник на похоронах «говорил с непонятной угрозой, словно не просил, а требовал у Бога».

Так начинается роман – от голода умирает старый Данила Ставров. Все крохи, которые ему перепадали в это лихолетье, он отдавал внукам: лишь бы они выжили, им ещё жить да жить, а он своё отжил.

Обряд похорон совершается в спешке, без соблюдения обязательной формы. Да и как тут соблюдать обряд, когда «мрут люди как мухи». По тридцать человек в день хоронит престарелый священник. Люди испуганы, торопливы, думают только об одном – пережить эту лихую годину. И от конкретного эпизода В. Закруткин идёт к широкому обобщению. Не только эта семья и эта маленькая деревенька, но и вся великая Россия переживает страшную пору – голод косит тысячи людей.

О «Сотворении мира» много писалось. Даже в резко критических статьях отмечалась широта охвата исторических событий, разнообразие типов, созданных художником, стремление через малое раскрыть глубинные процессы, происходившие в то время. Говорили и о недостатках – об излишней детализации, о растянутости и композиционной несогласованности разнородного материала, вводимого в роман.

Здесь появляется Ленин, участвуют крупные политические деятели, авантюристы международного масштаба, разведчики, генералы, дипломаты, рабочие, крестьяне, партийные и советские работники. Каждый, вовлечённый в данное действие ходом событий, либо помогает сотворению нового мира, либо всеми силами старается разрушить его. Этот новый мир складывается не просто, потому В. Закруткин не мог замкнуть своё повествование границами малой Огнищанки из двадцати домов. И совсем не случайно один из персонажей – Долотов на правах старого знакомого приехал к больному В.И. Ленину. В разговоре он обратил внимание вождя на факты, которые внушали ему беспокойство: образовались ножницы между ценами на промышленные товары и ценами на продукты. Крестьянин не хочет задёшево вывозить на рынок плоды своего труда. Так связываются воедино большой, исторический мир и мир малый, огнищанский.

Не только к своим героям привязан художник. Всё, что их окружает, – земля, небо, леса, поля, весеннее цветение черёмухи, запахи луговых трав, – всё это создаёт неповторимый образ матери-Родины, бесконечно дорогой и любимой России.

Закруткин пытается раскрыть движущие пружины социальных процессов, происходящих в мире. В поле его зрения не только Ставровы, огнищанские коммунисты, крестьяне, ищущие новых путей к социальному равенству и справедливости, но и весь большой мир с его политическими столкновениями, международными распрями.

В публицистическом отступлении В. Закруткин проникновенно говорит о смерти Ленина – тяжком горе, которое обрушилось на человечество:

«На земле не оставалось такого уголка, такой страны, где, подобно искрам в ночи, не светили бы призывы коммунистов. Ещё темна была холодная ночь и очень далёким казался рассвет, но посеянные Лениным искры светились везде… По всей земле, во всех странах, с трудом и отчаянием, с верой и надеждой поднимались борцы за свободу. Они умирали в неравных боях, но их становилось всё больше, и объединяло их всех имя – Ленин.

Так, в преддверии весны, когда пригреет солнце и сначала на взлобках степных курганов, на высотах, на гребнях борозд, а потом в низинах, в западинах начнут таять снега, – тихие, бесшумные, ещё неприметные, пробиваются поверх первые струмочки талой воды. С каждым днём солнце греет всё больше и всё быстрее текут разрозненные ручьи. И вот приходит час – ручьи сливаются в один могучий, неодолимый поток, рушат твердыню реки, с грохотом, шумом, звоном уносят тёмные, потерявшие блеск льдины к голубому морю. И никто не может остановить победное движение весеннего потока, никто не может удержать под лучами солнца застарелый, ноздреватый, испещрённый трещинами лёд…»

Зрелость художника сказывается во всём – говорит ли он о заграничных мытарствах огнищанца Максима Селищева или о бурных процессах, происходящих в деревне. Писатель показывает, как после тяжких невзгод, испытаний, голода снова ожила русская деревня, свободно вздохнула и спокойно вышла на свои запущенные поля справиться с голодом. Оттаивала земля после жуткого холода Гражданской войны, оттаивали мужики, почувствовав себя хозяевами земли и своей собственной судьбы.

Идёт весна по Русской земле. Ничто уже не страшит людей. Они смело всматриваются в будущее. В деревне, однако, многое остаётся по-прежнему, бедняки, даже и получившие землю, не могут вырваться из бедности: нет тягла, нет инвентаря. А какие же достатки, если земля плохо обработана, урожай не убран вовремя? Пшеница перезревает, осыпается, вполовину меньше собирает бедный мужик. По-прежнему кулак Антон Терпушный держит в своих руках добрую половину Огнищанки. Но уже побеждает в людях человечность. Недаром старый Силыч говорит: «Хоша и озверел наш народ, а душа-то в человеке осталась…»

Всё чаще огнищанские бедняки поднимают голос за переустройство старой крестьянской жизни. Длугач, председатель сельсовета, много думает, смутно ощущая, что нужен какой-то выход. Ему, как и многим в то время, этот выход видится в коммуне. Но, познакомившись с коммуной Бухвалова поближе, он убеждается в её несвоевременности. Радужные надежды рассыпались в прах при столкновении с реальной действительностью. Крестьянин не пошёл в коммуну. Как человек практичный, сметливый и самостоятельный в своих решениях, крестьянин все время сравнивает собственные результаты труда с результатами труда коммунаров и не хочет жертвовать своим малым, но надёжным сегодня ради безвестного завтра.

В буднях села Огнищанка В. Закруткину удалось раскрыть политическое и экономическое значение Октября – во весь рост распрямляется русский человек. Трезвость, самостоятельность, независимость прочно утверждаются в душе огнищанского мужика. Он уже не тот, кто безропотно гнул спину на богатеев или безвылазно работал от темна до темна на своем кусочке земли «за так» и не мог свести концы с концами. Духовно преобразился русский мужик. И на эту черту обратил внимание художник. Вот хотя бы огнищанский пастух Силыч. Немало горя, страданий, житейских невзгод испытал он на своём веку. И только при советской власти его богатые человеческие возможности раскрылись во всей полноте и многосторонности.

Сколько теплоты, человеческой ласки разлито во всем облике Силыча! Он ведёт в лес детей Ставрова, учит их различать полезные растения и плоды. Силыч твёрдо верит, что «мир не без добрых людей», и сам является как раз тем человеком, который обогащает мир своей добротой и лаской. Ничто не ускользает от зоркого взгляда Силыча. Украдкой, чтоб никто не заметил, жадно принюхивается Андрей к запахам, идущим от сырой, ещё не отмякшей земли. А Силыч уже даёт свои простые и мудрые пояснения: «Земля… тоже живая. Правда, правда! Она ить и воду пьёт, и родит, и спать на зиму ложится, а весной обратно просыпается…»

И эта любовь ко всему живому, пробуждённый интерес к окружающему не прошли даром. Впечатлительным, гуманным, близко к сердцу принимающим любую человеческую беду рос Андрей.

Андрей возвратился в деревню уже повзрослевшим. Многое видится ему по-другому. И снова Силыч входит в его жизнь, на многое открывает глаза: «Народ у нас не одинаково живёт: один, к примеру, работает на совесть, государству рабочему и крестьянскому помогает, а другой злобствует, как волк скаженный, всё норовит за ноги тебя хватануть».

«Андрей с интересом слушал деда Силыча. То, о чём дед говорил, как бы освещало заброшенную среди холмов Огнищанку новым светом». Силыч принимает участие во всех наиважнейших событиях жизни села. Он заступается за Николая Комлева, помогает коммунарам собирать урожай, поддерживает Длугача во всех его нововведениях; после поездки на сельскохозяйственную выставку он просто заболевает новыми идеями, которые там почерпнул: мысль о коллективной организации труда настолько захватила его, что он только об этом говорит и думает.

Замысел романа раскрывается уже в эпиграфе: «И слышал я как бы слово многих народов, как бы шум вод яростных, как бы грохот громов. И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали». То перед нами проходят картины огнищанских будней – здесь художник создаёт неповторимый мир, полный поэзии труда, с лирической неподдельностью и искренностью воссоздаёт он сцены сева, сенокоса, жатвы, молотьбы, – то возникают страстные, взволнованные публицистические отступления – главы, в которых передана атмосфера политической, экономической жизни страны. Не всё получилось на одинаковом художественном уровне, но, во всяком случае, художнику удалось сцены деревенской жизни пропитать, так сказать, насытить, политикой, раскрыть борьбу за новое в деревне как часть великой политической работы, которую партия вела по всей стране.