Кайзер, который уже и при Фалькенгайне почти не вмешивался в военные дела, теперь полностью отошел от них. Ему в утешение придумали новую должность "главнокомандующего всеми силами союзных держав", а Гинденбург и Людендорф принялись распоряжаться сами от его имени. И первое, что они сделали, — прекратили тупую бойню под Верденом. За 6,5 месяцев, потеряв в дивизиях по 70-100, а то и 150 % (с учетом пополнений) личного состава, немцы продвинулись здесь на 7 — 10 км. Отмена атак высвобождала значительные силы — или то, что еще уцелело. Но другой очаг бойни, на Сомме, продолжал функционировать. Стоит отметить, что хотя русская Ставка и допускала ошибки (как же без них-то?), но на фоне германского и особенно англо-французского командования ее деятельность выглядит весьма неплохо. Она, по крайней мере, реагировала на обстановку, быстро прекращала операции, если те оказывались бесперспективными, и переносила усилия в другие места. Союзного командования на такое не хватало, хотя возможности имелись — ведь русский фронт опять оттянул на себя неприятельские силы и резервы. По подсчетам британского Генштаба с 1.6 по 23.10 число германских батальонов на Востоке возросло на 221, а на Западе уменьшилось на 74 (на самом деле, намного больше — летом и осенью против России с разных фронтов и из Германии были направлены 33 дивизии). Даже во время операции на Сомме продолжались переброски на Украину. Фалькенгайн писал: "Если оказалось невозможным положить конец натиску и превратить его при помощи контрудара в дело, выгодное немцам, то это приходится приписать исключительно ослаблению резервов на Западе, а оно явилось неизбежным из-за неожиданного разгрома австро-венгерского фронта в Галиции, когда верховное командование не сумело своевременно опознать решительного перенесения центра тяжести русских из Литвы и Латвии в район Барановичей и в Галицию". А фронт на Сомме укреплялся за счет ослабления других участков — воспользоваться этим союзники не сумели и продолжали долбить…
3.9 после бомбардировки из 2,5 тыс. тяжелых орудий последовали новые атаки, длившиеся 4 дня. 39 германских дивизий с трудом сдерживали натиск, получив приказ не сдавать ни пяди земли, и поэтому понесли огромный урон от артогня. Массы разлагающихся трупов заражали воздух. А в итоге англичане на узком участке между селом Жинши и лесом Лез продвинулись на 2 км. Что на полном серьезе квалифицировалось союзным командованием: "Результаты средние". 15.9 начался новый штурм, во время которого британцы применили новое оружие — танки. Переняв идею русских конструкторов, построивших и испытавших первый танк еще в 15-м, англичане в глубокой тайне построили несколько десятков машин и в качестве эксперимента ввели в бой. Германский очевидец писал: "Все стояли пораженные, как будто потеряв способность двигаться. Огромные чудовища медленно приближались к нам, гремя, прихрамывая и качаясь, но все время продвигаясь вперед. Ничто их не задерживало. Кто-то в первой линии окопов сказал, что явился дьявол, и это слово разнеслось по окопам с огромной быстротой". Эти первые танки имели экипаж 8 чел, массу 28 тонн, вооружение — 2 малокалиберных пушки и 4 пулемета. Их максимальная скорость достигала 6 км/ч, а запас хода — 19 км. Но надежность оставляла желать много лучшего. Из 49 имевшихся танков на исходные позиции смогли выйти лишь 32, остальные сломались. А в атаке приняли участие 18 — у других также выявились неисправности, или они застряли в собственных окопах.
Как их лучше использовать, еще не знали: 9 пустили самостоятельно, а 9 — впереди пехоты. И добились успеха. Один танк двинулся к деревне Флер, которую перед этим безуспешно штурмовали 35 дней. Немцы бежали, и пехота заняла деревню без жертв. Другая машина встала над траншеями, смела из пулеметов все живое, а потом пошла вдоль окопов и «насобирала» 300 пленных, поднимавших руки. За 5 часов на участке шириной 10 км англичане продвинулись на 4–5 км, овладели несколькими населенными пунктами. Но 10 танков были разбиты снарядами или получили повреждения, их пришлось эвакуировать в тыл или бросить на поле боя. В общем, была одержана победа местного значения, однако эффект внезапности оказался утрачен. Танки применяли еще 25–26.9 у Гедекура, но уже без особого результата. Немцы находили средства противодействия — огонь прямой наводкой, а самое простое — увеличение ширины траншей. И они становились для танков серьезным препятствием. А к концу года германские инженеры изобрели пулю «К» (бронебойную) для борьбы с такой техникой. В качестве любопытного парадокса можно отметить, что от разработки своих танков немцы в Первой мировой отказались — сочли, что эти дорогостоящие «игрушки» неэффективны и не имеют будущего.
Русская бригада Лохвицкого в сражении на Сомме не участвовала. Ее пока направили на спокойный участок у Шалона. Она заняла позиции у с. Оберив, войдя в состав 4-й армии ген. Гуро. Но русские солдаты сразу превратили спокойный участок в беспокойный. Пошли стычки на аванпостах, вылазки, поиски разведчиков. Немцев злили, провоцировали на ответные вылазки и атаки — и били. Совершали подвиги, как былинные чудо-богатыри. Французские газеты восторженно описывали случай, как "священник Соколовский с группой русских разведчиков направился на ночную вылазку, потерял правую руку и вернулся с солдатами в русские траншеи". Гуро отмечал, что русские проявили "беспримерную храбрость" во время атаки, которую немцы предприняли 19.9, стараясь оттянуть резервы союзников от Соммы. В августе — сентябре в Брест прибыли еще 3 бригады, отправленные через Архангельск: 2-я под командованием Дитерихса (впоследствии командовал армиями у Колчака и был вождем Белого Движения на Дальнем Востоке), 3-я Марушевского (впоследствии стал главнокомандующим Северной белой армией в Архангельске) и 4-я Леонтьева. Общая численность русского экспедиционного корпуса достигла 44 тыс. чел., он подчинялся русскому представителю во Франции ген. Палицыну, а в оперативном отношении французам.
Согласно майской договоренности должны были прибыть еще две бригады, но произошло неожиданное. Соединения Дитерихса и Леонтьева Жоффр вдруг направил на Салоникский фронт. Что вызвало, мягко говоря, недоумение — ведь при выклянчивании войск подразумевалось, что они позарез нужны на выручку Франции. Однако самый острый момент, связанный с натиском на Верден, миновал. И теперь у союзников возникли опасения, как бы русские слишком много не возомнили о себе — на своих фронтах побеждают да еще и вообразят себя спасителями Франции. И когда бригады уже находились за морем, вдруг было заявлено, что они тут, собственно, уже и не нужны. Алексеев дальнейшую отправку на Запад прекратил. И еще небезынтересный момент — даже питание и бытовое обеспечение русских войск, защищавших Францию в рядах ее армии, по-мелочному осуществлялось… за счет России. И Палицын, докладывая в Ставку о ген. Игнатьеве, через которого шли денежные расчеты с союзниками, писал: "Военный агент берет на себя величайшую ответственность, производя платежи без предварительного согласия на это наших главных управлений, но я долгом почитаю всеподданнейше доложить Вашему императорскому величеству, что без него и я, и подчиненные мне во Франции войска давно умерли бы с голоду".
После зимних и весенних операций Кавказская армия закрепилась на занятых рубежах. Штаб ее перебазировался в Эрзерум, здесь же разместились тылы и склады. Назначалась гражданская администрация, начала налаживаться жизнь мирного населения. Но, в отличие от проектов российского руководства конца 1914 — первой половины 1915 гг, ни в соглашении Сайкса — Пико, ни в других документах о создании автономной Армении больше не вспоминалось. Даже наоборот, о предоставлении западным армянам автономии заговорила вдруг в своих условиях сепаратного мира Турция (автономии в составе Османской империи, но под протекторатом русских), какую-то "армянскую конституцию" пытались разрабатывать французы, однако Петроград подобные идеи уже отвергал. Почему? По одной простой причине — Турецкая Армения была разорена и обезлюжена. А понятие «автономии» в начале века понималось гораздо шире, чем сейчас. Оно обозначало практически полноценное государство со своей армией, финансами, внешней политикой — лишь правители должны были номинально утверждаться страной-сюзереном, ей выплачивался и некоторый налог. Поэтому весьма сомнительно, чтобы Армения после геноцида смогла стать жизнеспособной «автономией». Турки держали бы ее под контролем и могли в любой момент оккупировать или постепенно колонизировать просачиванием мусульман на опустевшие земли. «Хитрость» иттихадистов состояла в том, чтобы создать между собой и Россией беззащитную буферную зону, которая никуда от них не уйдет. Главное — удалить русские войска, как в 1878 г., а там можно будет гнуть свою линию, играя на противоречиях между Россией и Западом. Царь подобного положения не желал и стоял теперь за прямое присоединение края к России, не оставляя дипломатических лазеек для сведения всех жертв и усилий на нет.
