Род Хосокава сосредоточил в своих руках лучших инструкторов по кэндо и бою на алебардах, тратя на создание специальных школ при храмах немалые деньги. Особенно отличался этим Хосокава Масамото (1466–1507), который был воспитателем молодого сёгуна.
Император Го-Мидзурно (1596–1680). Был женат на дочери сёгуна Токугавы Хидетады. Прославился своими познаниями в японской поэзии (вака), китайском стихосложении (канси), каллиграфии, искусстве чайной церемонии и икебане. Не выдержав унижений со стороны Токугавы Иэясу и Хидетады, отобравших у него власть, в 1629 г. отрекся от престолаи стал дзен-буддийским монахом под именем Эндзё (Портрет работы Гэнчьё Сёнина, 1680)
Среди других кланов, которые в равной степени практиковали боевые искусства и утонченные гражданские науки, можно назвать Асакуру, Хатакэяма, Такэда, Ходзё. Ходзё Идзиясу прославился как активный покровитель особой самурайской школы Асикага, своеобразного средневекового университета. Известный католический миссионер Франциск Ксавье, прибывший в Японию для проповеди христианства, считал, что подобных школ в ХVI в. насчитывалось более трёх тысяч. А это значит, что самураи уже с малых лет начинали получать систематическое образование не только в области боевого ремесла, но и в сфере гражданских наук и изящных искусств.
В XV–XVI вв. не проходило ни одного дня, чтобы в каком-то районе Японии не велась битва за территории. И это было не случайно. В начале ХVI в. в стране насчитывалось по крайне мере около 250 сэнгоку-даймё со своими военными дружинами, школами боевых искусств и непомерными политическими амбициями. Большинство этих людей пришло к власти в результате того, что они, объединившись с двумя-тремя себе подобными, скинули местного сюго и взяли под контроль провинцию. По понятным причинам власть они возвращать не собирались, хотя и отдавали себе отчет в том, что сёгуны недолго будут терпеть их самоуправство. А следовательно, сэнгоку-даймё уповали только на мастерство своих воинов и хитрость наемников-ниндзя, состоявших у них на службе.
Примечательно, что сами сэнгоку-даймё называли свои территории не иначе как «кокка» – «государство», «страна», считая себя «народными правителями» (коги). Некоторые даже дерзко устанавливали свои девизы правления (по традиции это мог делать лишь сам император Японии), назначали собственных чиновников, раздавали звания – одним словом, брали на себя прерогативы императора.
Свои владения сэнгоку-даймё превращали в неприступные крепости, по их границам денно и нощно несли дозоры специальные самурайские разъезды; местным кланам было предписано поставлять в общую армию определенное число воинов в полной экипировке. Всё это явилось огромным стимулом для развития бу-дзюцу в Японии. Пожалуй, такого поголовного занятия боевыми армейскими искусствами не было даже в Китае.
Для таких местных сэнгоку-даймё военный аспект жизни значительно перекрывал все остальные. И если самурайская элита вроде кланов Ходзё, Оути и Хосокава увлекалась искусством, музыкой и литературой и немало в этом преуспела, создав даже особый культурный стиль, то эти люди по-прежнему открыто презирали все гражданские дисциплины. В большинстве своем они были плохо образованы, хотя являлись хорошими администраторами и замечательными воинами. Больше всего их беспокоили кадровые вопросы, и каждый из них стремился создать свои кодексы поведения и регулирования отношений на подвластных им территориях. Например, Асакура Такакагэ (1428–1481), который стал сюго в провинции Этидзэн, в 1471 г. составил для своего сына Удзикагэ свод правил. Этот кодекс, отмеченный поразительным рационализмом и воинской простотой слога, гласил:
«Не назначай на руководящий пост или административную должность того, в ком отсутствуют способности, даже если члены его семьи служили из поколения в поколение семье Асикага… Не испытывай излишнего стремления к мечам и клинкам, созданным знаменитыми мастерами. Даже если ты владеешь мечом, который стоит десять тысяч монет (хики), тебе всё равно не устоять против ста копий, каждое из которых ценой всего лишь в сто монет. Поэтому лучше используй десять тысяч монет для покупки ста копий и вооружи ими сто воинов. Только таким образом ты сумеешь защитить себя во время войны…» (Lu D. Sourses of Japanese History, New York, 1974, vol 1, p. 172).
Разумные и предельно рациональные советы выделяли важную черту в характере местных правителей того времени – они были крайне прагматичны и заботились лишь о том, чтобы удержать власть в своих руках. Об эту жажду власти, как о стену, разбивались все моральные и нравственные требования Бусидо. Советы своим ближайшим подданным, подобные тем, что приведены выше, существовали практически в каждом крупном самурайском клане. Например, наставления Асакуры в течение почти целого столетия почитались как «кодекс чести»; сам же клан Асакура являл собой образец могучего самурайского рода. Однако в 1573 г. клан Асакура выбрал себе слишком мощного противника – знаменитого правителя Японии Оду Нобунагу, который наголову разгромил не в меру возгордившийся клан и вырезал добрую его половину. Последний из даймё рода Асакура – Ёсикагэ – совершил харакири, и на этом великий клан угас.
К середине ХVI в. раздробленность и децентрализация достигли своего предела. Никто никому не хотел подчиняться, а союзы между двумя даймё заключались лишь для того, чтобы вырезать клан третьего даймё. Правда, у некоторых сэнгоку не раз возникали мечты о том, чтобы засесть в Киото и объединить страну под своей властью. Но для этого нужны были не только мощная рука воина, но и хитрый ум политика. Именно такими качествами и обладал знаменитый Ода Нобунага, вышедший из мелких сэнгоку-даймё.
Неистовый Ода Нобунага
Наступает один из важнейших периодов в истории Японии – эпоха Момояма (1573–1615). По сравнению с предыдущим периодом правления сёгунов Асикага, отличавшимся известной культурной утончённостью, эпоха Момояма характеризовалась мощью, а порой и тяжеловесностью художественных форм, что отражало общий настрой на «мужественность» в сознании самураев. Три гиганта, три великих воина стали символами той эпохи: Ода Нобунага (1534–1582), вновь собиравший разрозненные княжества под своей могучей дланью; Тоётоми Хидэёси (1536–1598) и, наконец, Токугава Иэясу (1542–1616), положивший начало правлению самого устойчивого сёгунского клана в Японии.
Миссионер-иезуит француз Луи Фруа, посетивший как-то Оду Нобунагу, дает нам исчерпывающе точный и живой портрет этого человека:
«Этот король из провинции Овари, которому исполнилось лет 37, носил редкую бороду, был строен, тонок и страшно воинственен, уделяя чрезвычайно много времени боевым упражнениям, при этом будучи склонным к деяниям на благо справедливости и милосердия. Он был чувствителен к славо-словиям, сдержан по поводу своих планов, слыл знатоком военной стратегии и никогда не желал слушать советы от своих подданных. Его все уважали и все ему поклонялись, он не пил вина и редко предлагал его другим, был грубоват в своих манерах, презирал всех других японских королей и принцев и говорил с ними через плечо тихим голосом, словно они были его низшими слугами. Его все считали абсолютным властителем, который всё прекрасно понимает и всё может хорошо рассудить. Он также презирал духов-ками, будд-хотокэ и другие языческие пережитки. Формально принадлежа к секте Хоккэ (Лотоса), он открыто отрицал существование Создателя Вселенной, бессмертие души и жизнь после смерти. Он был щепетилен и осторожен во всех своих делах и страшно не любил любые задержки или длинные речи. Даже принц не мог предстать перед ним с мечом. Он, которого обычно сопровождали по крайней мере две тысячи человек на конях, мог достаточно свободно общаться с самым низшим и беднейшим из своих слуг. Его отец был простым правителем в Овари, но благодаря своей огромной энергии за последние четыре года Нобунага захватил контроль над семнадцатью или восемнадцатью провинциями, включая восемь основных провинций района Гокинай [район вокруг столицы]» (They came to Japan: An Anthology of European Reports on Japan, 1543–1640. (ed. by M. Cooper) Berkeley and Los Angeles, 1965, p. 93).
В 1560 г. ещё молодой даймё из небольшого владения Овари Ода Нобунага разбивает наголову превосходящие силы сюго Имакавы Ёсимото, под чьим контролем находились три большие провинции Суруга, Тотоми и Микава; а в битве при Окэхадзаме он берёт в плен самого Ёсимото.
В 1568 г. он переносит свою ставку в Киото, что в общем-то не вызвало подозрений у сёгуна, потому что многие властительные даймё того времени считали за честь жить в столице. Но дальнейшие события явились полной нежданностью для сёгуна. В 1573 г. путём дворцового переворота Нобунага сверг Асикагу Ёсиаки и объявил, что теперь единолично владычествует над всей страной – «тэнка», т. е. Поднебесной. Чтобы ни у кого не оставалось в этом сомнений, Нобунага несколькими мощными ударами разгромил некоторые сильные кланы даймё, с другими же подписал мирные договоры.
