С 1705 года правительство делает следующий шаг: прекращает прием в «вольницу» и переходит к набору так называемых «рекрут» непосредственно с крестьянского населения, чего не было раньше. Это было вызвано острой нехваткой людей в армии, потребности которой уже не могли удовлетворяться за счет волонтеров и «даточных». Источник был поистине неисчерпаем. Как оказалось впоследствии, в 1705 году была создана необычайно устойчивая система обеспечения вооруженных сил людьми, система, которая просуществовала практически без изменений до 1874 года, то есть почти 170 лет! Причина такой устойчивости заключалась в том, что рекрутская система полностью отвечала особенностям социальной и экономической структуры страны. Рекрутская повинность и крепостнические отношения – это две стороны одной медали. На армию, где дворянин – офицер, а вчерашний крестьянин – солдат, крепостническая система накладывала, несмотря на принципиальное различие поместья и армейского полка, свой неизгладимый отпечаток. Важно отметить, что рекрутская повинность не была индивидуальной, подобно всеобщей воинской повинности, а имела архаичный общинный характер, включая круговую поруку, очередность и т. д. Естественно, что, отражая крепостнические отношения в стране, рекрутчина – а именно так называлась повинность в народе – просуществовала до тех пор, пока не начали рушиться все остальные институты крепостного строя.
Как и крепостничество, рекрутчина вызывала постоянное сопротивление в народе. Крестьяне, ставшие рекрутами, навсегда прощались с родными, и о них горевали, как об умерших. Документы свидетельствуют, что для этого были основания. Тяжелейшие испытания начинались с первых шагов рекрута. Чтобы воспрепятствовать побегам, рекрутов заковывали в колодки, как преступников. «Станции» – места сосредоточения рекрутов перед отправкой в армию, в которых их содержали месяцами, – мало отличались от тюрем.
Чтобы предотвратить побеги, власти шли на разные ухищрения. Одним из них была традиционная круговая порука: все жители деревни или родственники несли ответственность за отправленного рекрута своим имуществом и даже свободой.
Если рекрутская система комплектования сложилась в течение пяти лет, то устройство всей армии вырабатывалось примерно лет десять, вплоть до Полтавы, когда Петр окончательно убедился в правильности выбранных им решений. Основу армии составляла пехота. Наряду с пехотными полками были созданы гренадерские полки, солдаты которых, помимо обычного вооружения, были оснащены гранатами. Не меньшие изменения претерпела кавалерия. Она состояла из драгунских полков, укомплектованных кавалеристами, которые были обучены ведению боя в пешем строю. В 1720 году Россия могла выставить 79 тысяч штыков пехоты и 42 тысячи сабель кавалерии.
Гордостью русской армии стала быстро восстановленная после нарвского поражения артиллерия, делившаяся на полковую, полевую (108 орудий) и осадную (360 тяжелых орудий). К артиллерии были приписаны и созданные Петром инженерные части. Кроме того, в России появились гарнизонные войска, размещенные в многочисленных крепостях. В 1720 году их было не меньше 68 тысяч человек. Наряду с использованием традиционных для дореформенной армии иррегулярных (то есть нестроевых) сил казаков, татар, башкир и других «инородцев», численность которых достигала 40—70 тысяч сабель, в 1720-х годах была создана так называемая «ландмилиция» (территориальные войска, набираемые на время) из живших на юге однодворцев. Они сторожили опасные южные границы. Детально и глубоко была разработана Петром система организации и управления армией. В течение первой четверти XVIII века были созданы центральные учреждения, ведавшие нуждами армии: Военный, Адмиралтейский, Провиантский приказы, на смену которым в 1718—1719 годах пришли Военная и Адмиралтейская коллегии. Высшей тактической единицей, как и раньше, оставался полк. Полки объединялись в бригады, бригады – в дивизии.
Действия армии направлялись ее мозгом – полевым (главным, генеральным) штабом во главе с команующим, обычно – генерал-фельдмаршалом. Было введено, согласно европейской практике, командование отдельными родами войск: пехотой командовал генерал от инфантерии, кавалерией – генерал от кавалерии, артиллерией – генерал-фельдцейхмейстер. Непременным атрибутом управления армией было функционирование Военного совета – совещания всех высших генералов по важнейшим вопросам ведения военных действий.
Адмирал Крюйс. С голландской гравюры Кнюйна.
Анализируя причины нарвского поражения, Петр отметил в своем «Журнале»: «Искусство ниже вида», то есть крайне неудовлетворительное состояние боевой подготовки войск и искусства ведения военных действий. Действительно, почему, зная о приближении шведов, русская армия не вышла из палисадов, построенных вокруг осажденной Нарвы, и не встретила противника в полевом сражении, где численное превосходство было на стороне русских войск? Дело не в нерешительности командования, а в том, что русские войска XVII века не привыкли воевать в поле, стремились зацепиться за какую-нибудь высоту, укрепив ее, или вести сражения за подвижной стеной «гуляй-города», или, попросту, укрепленного обоза. Тем самым инициатива изначально передавалась в руки противника. Именно так, по старинке, действовали русские военачальники и под Нарвой. Петр быстро понял порочность и бесперспективность такой военной концепции. При нем происходит стремительная перестройка стратегических и тактических основ русского военного искусства. Главной целью военных действий для Петра становится не взятие крепостей противника (как это было раньше), а нанесение поражения армии противника в непосредственном быстротечном контакте – бою, сражении. При этом Петр, взвешивая все слабые и сильные стороны и противника, и свои, умел поступать осторожно, наверняка, с огромным запасом прочности, как это было, например, под Полтавой. Движение масс пехоты согласовывалось с действиями артиллерии и конницы, при этом сама кавалерия драгунского типа (то есть обученная пешему строю) обладала возможностью действовать самостоятельно, осуществлять операции стратегического масштаба.
Петр придерживался принципа: «Нужно есть сочинять армию свою, смотря неприятельской силы, или онаго намерения, дабы его во всех делах упреждать и всячески искать неприятеля опровергнуть».
Соответственно новым стратегическим и тактическим принципам была изменена концепция подготовки войск к боевым действиям. На смену прежним смотрам раз в год, редким учебным стрельбам приходит постоянная военная подготовка, которая не заканчивалась с превращением рекрута в «правильного» солдата. Эта подготовка была ориентирована на активные военные действия. В ней мы видим сочетание одиночного и группового обучения с доведением до необходимого автоматизма различного рода перестроений роты, батальона, полка, что обеспечивало мобильность и эффективность маневрирования на поле боя. Здесь и обучение согласованному и меткому ведению огня, умелому сочетанию его со штыковыми ударами. Здесь и четкое управление боем со стороны офицеров, которое было построено на сочетании беспрекословной исполнительности и необходимой самостоятельности. Как реально выглядела такая подготовка, можно увидеть на страницах петровского «Учреждения к бою», где обобщались результаты нескольких лет боевой практики Петра и его армии: «Понеже известно есть, что старых солдат не надлежит уже той экцерциции больше обучати, которая для рекрута учинена, ибо они тот градус уже миновали, но надлежит непрестанно тому обучать, как в бою поступать, то есть справною и не спешною стрельбою, добрым прицеливанием, справными швенкелями, отступлением и наступлением, тянутьем линий, захватываньем и неприятеля фланки, сикундированием едины другим и прочие обороты и подвиги воинские, чему всему мать есть безконфузство, ибо кто его не блюдет, тот всегда без прекословия потеряет, ибо сие едино войски возвышает и низвергает, чего всякому офицеру паче живота своего хранить достоин. Ибо ежели он свой живот, нерадением дела своего или бегством спасти похочет, то после на безчестной виселице оное погубит, и для того надлежит, чтоб каждый капитан и протчие офицеры каждый своею ротою командовали, а не на майора смотрели во всем, а сами ничего не делали, ибо каждому баталионом командующему надлежит перед баталионом по тех мест быть, пока до мест приведет, отколь стрелять, и потом тотчас ехать назад и приказывать о первом залпе только, протчую же стрельбу каждый капитан (или командующий ротой) да управляет; командующему же баталионом надлежит подле самой задней шеренги ездить непрестанно от конца до конца своего баталиона и смотреть, дабы все исправно было и для того удобнее всем штаб-офицерам на лошадях быть».
