Но точно так же, как невозможно себе представить, чтобы гайдамаки согнали в Умань 50 000 человек, так нельзя вообразить, чтобы евреи в таком невероятном количестве сами сошлись в одном месте (как кролики в пасть удаву), где их легко можно было достать и уязвить. Логика подсказывала иное: им следовало рассеяться по округе, мимикрировать, притаиться. Впрочем, кое-кто мог прибежать и в Умань, в «столицу» повета.
«Уманская резня» («Rzez humanska») продолжалась один день (19 июня 1768 г., или «5 Таммуза» по еврейскому календарю, заимствованному у древних персов), что подтверждено всеми источниками. Это было обычным делом народного бунта: налетели, смяли, кое-кого зарезали (утопили, повесили), кое-что пограбили, устали, «накрыли стол», выпили, закусили и к утру остыли, протрезвели, задумались – как бы не нарваться на противника, жаждущего мести. Одним словом, зевать было некогда и назавтра надо было убираться восвояси или наступать дальше. Закономерен вопрос: как, каким образом, чем можно было в течение одного дня умертвитъ 50 000 человек?
По примеру евреев
Единственным оружием гайдамаков были ножи! Даже сабель не было. Для лучшей маневренности ножи, на манер штыков, привязывались к кольям, откуда и произошло название восстания 1768 года: «Колийвщина».
Впрочем, справедливости ради надо сказать, что гайдамацкие ножи имели отличие от всех прочих – они были освящёнными! Раз в год, 1-го августа по старому стилю, вдень памяти «Семи мучеников Маккавеев, матери их Соломонии и учителя их Елеазара» («христиан до Христа», «передовых борцов за монотеизм») в православных храмах Правобережья совершали молебен с освящением воды и затем оружия, т.е. ножей, или «железной тарани». Они-то и считались «свячёными» в течение всего года, до очередного первоавгустовского обряда. Этот день в церковном календаре выбран православными не случайно. Восстание палестинских иудеев против сирийского владычества в 167 году до н.э. под началом раби Иуды Маккавея (Хасмонея – от арамейского «молот») весьма напоминало действия гайдамаков против польских оккупантов. В православный библейский канон так называемые «Книги Маккавеев» не входят и, соответственно, верующие мало осведомлены о подвигах фанатичных иудеев, живших за 2000 лет до событий на Правобережье. Но на «Украйне» правил бал католицизм – конфессия, в которой названные книги признавались каноническими, и, следовательно, о них слышали православные, а кое-кто знакомился с ними подробно и рассказывал окружающим их содержание. Надо думать, что это были увлекательные рассказы.
Оружием ближневосточных «гайдамаков» тоже были ножи (короткие мечи), которые благословлялись («освящались») старейшинами рода Хасмонеев. Но не только «ножи» сближали маккавеев и украинцев. Борцы за освобождение Иудеи отличались непримиримостью и беспощадностью к оккупантам, фанатизмом, жертвенностью: они даже не признавали субботы и, нарушая её, уничтожали врага в любом месте и в любое время. (Память о Маккавеях жива в современном Израиле: юношеские еврейские организации носят название «маккаби», т.е. маккавеи.) Но главное – те древние маккавеи, в результате целеустремленности и осознания «божественности» своего дела, достигали огромных успехов, в том числе в сражениях с регулярными сирийскими частями!
Неизвестно, ведали о том украинские гайдамаки или нет, но отцы церкви ставили в пример верующим братьев Маккавеев – как настоящих воинов Христовых в борьбе с «язычниками». Так, например, святитель Григорий Нисский (IV век) писал, что тот, кто поёт хвалу «семи святым воинам» маккавейским, тот не только поступает правильно, но и должен осознавать величие своего почитания, а тот, кто слышит похвалу им, должен «следовать их добродетелям и поступать, как они». Украинские повстанцы так и делали: ножами, освящёнными в день памяти еврейских мучеников, они безжалостно уничтожали своих притеснителей, в том числе и евреев, и считали это добродетелью и «святым делом».
История с «Уманской резнёй» полна загадок и умолчаний – это с одной стороны, с другой – удивляет гиперболами и астрономическими цифрами, а потому обратимся к другим источникам. Сначала к «Еврейской энциклопедии» (М., 1991 г., репринтное воспроизведение издания 1908-1913 гг.) и конкретно к статьям «Гайдамаки», «Польша», «Умань». Действительно, летом 1768 г. в Умань под защиту властей «сбежались шляхтичи и евреи из Украины, надеясь спастись в крепости». (Мы не спрашиваем, что значит «из Украины»? Со всей? Но восстание не охватывало всего Правобережья и развивалось по вполне определённым населенным пунктам.) «Табор шляхтичей и евреев (вот они – неразлучные друзья. – Н.Б.), расположенный вне города за недостатком мест в его пределах (т.е. подтверждается версия о незначительных размерах «города Умани». – Н.Б.),подвергся нападению в первую очередь». «Избили» якобы весь табор. Потом были открыты ворота в город. Жители спрятались в ратуши, в костёле и синагогах. «Большая толпа евреев (до 3000 человек), собравшись в синагоге, стала вооружаться…».
Синагога на 3000 мест?! Что-то фантастическое! Для справки скажем, что Кремлёвский дворец съездов вмещает 5000 человек, а храм Христа Спасителя – 10 000 человек. Но разве можно сравнить эти грандиозные сооружения XX-го века с уманской синагогой образца 1768 года?
«Лейба Шарогородский, Моисей Менакер (неужто предок артиста Андрея Миронова? – Н.Б.) и другие смельчаки, вооруженные кинжалами, отражали натиск гайдамаков (при этом Лейба «перерезал» 20 гайдамаков, а Моисей – 30; вот они – маккавеи XVIII века! – Н.Б.), которым пришлось приступить к обстрелу синагоги пушками. Стены её пали (по другой версии, пушки только поставили, но не стреляли из них. – Н.Б.), и 3000-я толпа погибла внутри и около синагоги». Покончив с евреями, «принялись за поляков». «Между тем, состоятельные евреи были приведены в ратушу, где им предложено было спасение, если они отдадут свое имущество. Но после того, как они принесли требуемое, их выбросили из окон ратуши.» Способ откупиться от насильников среди еврейства весьма распространен и обычно действует безотказно. Однако в Умани он по каким-то причинам не сработал. Очевидно, и на еврейское золото бывает проруха, когда на его пути встречаются такие личности, как Томас Торквемада или Иван Гонта. Судьба богатых уманских евреев… повисла в воздухе, ибо непонятно: погибли они или нет? Ратуши больше двух этажей не имели.
Все «еврейские» цифры жертв «Уманской резни» хорошо обнулены: 3000, 20 000, 30 000, 50 000, 60 000 и ещё раз 20 000 (убежавшие из Умани) – и не предполагают вхождения в какие бы то ни было подробности.
Проверить данные «ЕЭ», а тем более «сообщения очевидца», независимым источником весьма затруднительно, поскольку такового не существует (польские источники нам недоступны). Говорят, «бумага всё стерпит», и это тем более верно, когда евреи сообщают о своих жертвах от рук всевозможных «антисемитов». Тщетно было бы взывать к разумному осмыслению Мазусом событий 1768 года в Умани. По его логике масштабное крестьянское восстание против польских помещиков, конфедератов и арендаторов суть предтечи-копии будущего Холокоста: гайдамаки ни о чём больше не думали, как только погубить побольше – и всех подряд! – «жидов». Но это не так. И чтобы убедиться в этом, самое время обратиться к творчеству выдающегося украинского поэта Тараса Григорьевича Шевченко.
«Гайдамаки»
Испокон веков Украйна
Не знала покоя,
По степям её широким
Кровь текла рекою.
Т.Г. Шевченко
Поэма Т.Г. Шевченко «Гайдамаки», опубликованная в Петербурге в 1841 году и посвящённая как раз событиям 1768 года на Правобережной Украине, написана через семьдесят лет после народного возмущения со слов свидетелей и участников последнего и, в частности, по рассказам собственного деда, Ивана Андреевича Швеца, функционера «Колийвщины». Произведение, таким образом, представляет собой довольно объективную картину крестьянского восстания, вызванного национальным и религиозным гнетом со стороны поляков. «Если старые люди врут, то и я вместе с ними»,- писал Тарас Шевченко. Поэт и сам родился (в 1814 году) в центре гайдамацкого движения, в селе Кириловка Звенигородского уезда Киевской губернии, что неподалёку от Умани, и, таким образом, у Тараса Григорьевича, как и у И. Мазуса, был свой, особый интерес к событиям на Правобережье.Поэма начинается с описания стачки поляков и евреев против коренного населения: «лях и жидовин»
Сговорились, чтобы грабить вместе.
Что хотели, то творили,
Церковь осквернили.
