Именно профдвижение, а точнее крупные индустриальные союзы, внесли решающий вклад в победу советской власти. Не будет преувеличением сказать, что победа в Гражданской войне во многом их прямая заслуга. Так, только за 1919 год силами ВЦСПС проведено три мобилизационных кампании: 10 %-ая апрельская, и по декрету в июле. Профсоюзы фактически выполняли функции «военного штаба»[326]. Направляемые ими на фронт рабочие кадры становились стержнем, вокруг которого выстраивались части Красной армии. В тоже время белогвардейские соединения старались не привлекать в свои ряды пролетарский элемент, считавшийся здесь крайне ненадежным[327]. Кроме того, на рабочие профсоюзы в военных условиях лег груз продовольственного снабжения городов и предприятий. Профсоюзы «сколачивали» так называемые продотряды, занимавшиеся, как известно, реквизицией хлеба. Весьма показательна география их формирования, судя по которой подавляющую часть этих подразделений дали промышленные регионы. Так, из действовавших 779 отрядов – 78 состояли из рабочих Москвы, 67 – Петрограда, 94 – из Московской губернии, 80 – из Владимирской, 61 – из Иваново– Вознесенской, 44 – из Пермской,41 – из Тверской, 32 – из Костромской, 32 – из Нижегородской, 25 – из Олонецкой, 22 – из Ярославской, 12 – из Архангельской др. Тогда как на долю Витебской губернии приходилось лишь 5 отрядов, Тамбовской -5, Астраханской – 5, Орловской – 4, Полтавской – 3, Брянской – 3, Гомельской – 1, Курской – 1 и т. д.[328] Если посмотреть на эти данные с конфессиональных позиций, то они зримо отражают противостояние северных (с сильным присутствием староверия) и южных регионов (с преобладанием никониан).
Ленин был весьма точен, когда говорил, «что профессиональные союзы не только ведомства, а источник, из которого берется вся наша власть»[329]. И вот теперь с этим источником возникли серьезные проблемы. Их и выразила «рабочая оппозиция», на которую следует взглянуть с неожиданной для историографии стороны. Выше было сказано о коммунистах– рабочих, как о выходцах преимущественно из старообрядческой среды. Это наблюдение подтверждает и знакомство с лидерами «рабочей оппозиции», начинавшими трудовой путь на российских промышленных предприятиях.
Начнем с упомянутого Александра Шляпникова. Он родился в семье потомственного горнорабочего в г. Муроме Владимирской губернии; его родители принадлежали к поморскому старообрядческому согласию[330]. После революции Шляпников затруднялся называть точную дату своего рождения (принято указывать 1885 год), объясняя это тем, что староверы избегали записывать своих детей в метрические книги. К тому же возраст подростков обычно завышали, чтобы облегчить им трудоустройство на производстве[331]. А. Г. Шляпников стал заметной фигурой в партии, в период Первой мировой войны возглавлял Русское бюро ЦК РСДРП (б), а затем недолгое время был министром труда.
Другим лидером оппозиции стал Сергей Медведев, уроженец Московской губернии, выходец из федосеевского согласия. По связям своих единоверцев в 13-летнем возрасте поступил на Обуховский завод в окрестностях Петербурга, участвовал в знаменитой «обуховской обороне» 1901 года, когда 150–200 федосеевцев в ходе забастовки оказали упорное сопротивление полиции, переросшее в массовые беспорядки. После революции С. П. Медведев входил в руководство ЦК союза металлистов, был делегатом ряда партийных съездов.
Еще одно заметное лицо в «рабочей оппозиции» – Ефим Игнатов из д. Латынино Тарусского уезда Калужской губернии. Эта местность входит в знаменитый куст, плотно заселенный старообрядцами и примыкающий к г. Боровску – месту заточения боярыни Морозовой, культовой фигуры староверия (ныне Тарусский район входит в Тульскую область). Е. Н. Игнатов – член РСДРП(б) с 1912 года, участник партийных съездов – имел большой вес в Московском совете и столичной парторганизации.
Александр Киселев родился в рабочей семье в старообрядческом селе близ г. Иваново-Вознесенка. Накануне завершения учебы Александра в церковно-приходской школе местный священник, оценив способности подростка, предложил направить его в духовную семинарию, однако отец решительно не допустил этого[332]. И с 14 лет Киселев начал трудиться слесарем на Куваевской мануфактуре; в 1914 году вступил в партию, выезжал за границу для встречи с Лениным, побывал в ссылке; после революции избирался главой профсоюза горнорабочих, был членом Президиума ВЦИКа, затем многолетним секретарем этого органа власти. Делегат ряда партийных съездов, начиная с шестого.
Пожалуй, наиболее скандальная фигура в этом ряду – Гаврила Мясников, родившийся в известном староверческом центре г. Чистополе Казанской губернии. В юном возрасте он начал трудиться на Мотовилихинском заводе на Урале, принадлежал к часовенному согласию. Одно время возглавлял Пермский губернский комитет партии, являлся членом ВЦИКа. Интересно, что в воспоминаниях Мясникова о заводских поселках, где протекала его юность, ничего не говорится о церквах, зато упоминается часовня на горе Вышка – как место сбора рабочих по различным поводам[333]. Напомним: Г. И. Мясников вместе с мотовилихинскими рабочими участвовал в расстреле вел. кн. Михаила Александровича – младшего брата Николая II, считая это актом возмездия за годы каторги и ссылок. Причем действовали они исключительно по своей инициативе, вопреки предписанию Ленина и Свердлова снять с царского родственника надзор и не считать его контрреволюционером. Весьма показательна на это реакция Мясникова:
«Ну, допустим, что Ленин может поддаться чуждому влиянию. Допустим, знаю я его мало, но Михалыч (Я. М. Свердлов – авт.)… ввинтить ему чуждые нашему пониманию задач мысли – это очень трудно»[334].
Вот какие люди возглавляли «рабочую оппозицию». Не удалось установить конфессиональное происхождение только одного ее видного представителя – Юрия Лутовинова из Луганска, трудившегося на предприятиях южного индустриального района. У него тоже богатая революционная биография: с арестами, ссылками, каторгой; после революции он входил в президиум ВЦИК и ВЦСПС. В 1924 году Лутовинов покончил жизнь самоубийством – по причине недостаточного революционного напора на остатки старого мира[335].
К лидерам «рабочей оппозиции» примыкала и довольно необычная персона – Александра Коллонтай. Ее привлек туда А. Г. Шляпников, который находился с ней более чем в дружеских отношениях. Прежде всего, именно по этой причине дворянка оказалась в компании коренных пролетариев. Прекрасно образованная, Коллонтай помогала им участвовать в развернувшейся дискуссии, готовила программные тексты.
Староверческие корни объединяют не только лидеров «рабочей оппозиции». Если посмотреть, где она пользовалась наиболее активной поддержкой, то следует назвать все основные индустриальные регионы страны с традиционно обширным присутствием староверов. Естественно, современные историки проходят мимо этого важного обстоятельства: они привычно перечисляют регионы Советской России, где получили распространение взгляды «рабочей оппозиции»[336], не обращая внимания на то, что эти промышленные центры были обильно заполнены русскими староверами. Прежде всего, речь идет о Москве. «Рабочая оппозиция» имела здесь сильное влияние, что в полной мере проявилось в ходе Московской губернской конференции РКП(б) в ноябре 1920 года. Фактически дело дошло до ее срыва: оппозиционно настроенные делегаты устроили отдельное заседание, и присутствующий на конференции В. И. Ленин был вынужден перемещаться из одного зала в другой, пытаясь погасить разгоревшиеся страсти[337]. Камнем преткновения стало нежелание Е. Н. Игнатова и его сторонников включать в список для избрания в МК РКП(б) ряд кандидатур из интеллигентов, так как те «не отвечают духу времени, не отвечают новым веяниям»[338]. (Кстати, автор этих воспоминаний, Т. Ф. Людвинская, с 1911 года находилась в партийной эмиграции и как раз числилась среди тех, отвода которых настойчиво требовали оппозиционеры.) Только благодаря энергичным усилиям Ленина, удалось не допустить полного провала столичной партконференции. Не менее острая ситуация сложилась и в парторганизации Нижнего Новгорода, состоявшей в основном из местных рабочих. Направленный туда Центральным комитетом В. М. Молотов сполна ощутил воинственный настрой нижегородских коммунистов. Их крепко спаянная группировка старалась держать Молотова в изоляции, упорно сопротивляясь всем его действиям. Так, подготовленный им доклад с критикой местного губкома был отвергнут, а выводы были признаны неправильными[339]. Особенно трудно «неспокойному пришельцу», как называли там Молотова, давались контакты с представителями крупных предприятий, таких, например, как Сормовский завод[340]. На Х губернской конференции в июле 1920 года противостояние вылилось в открытый конфликт местных кадров с Молотовым, после чего тот был вынужден покинуть регион, а ему на смену прибыл А. И. Микоян[341].
