Канонизация патриарха Тихона как священномученика произошла на юбилейном соборе русской православной Церкви в 1989 г. собор был созван в связи с 400-летием учреждения патриаршества в России.
Через неделю после кончины св. Тихона в газете «Известия» было напечатано послание патриарха всем православным верующим страны, которое назвали «предсмертным завещанием Тихона». В послании, в частности, первосвятитель призывает народ подчиниться советской власти: «Пора понять верующим христианскую точку зрения, что судьбы народов от Господа устрояются, и принять все происшедшее как выражение воли Божией. Призываем церковноприходские общины, и особенно их исполнительные органы, не допускать никаких поползновений неблагонамеренных людей в сторону антиправительственной деятельности, не питать надежд на возвращение монархического строя и убедиться в том, что советская власть – действительно народная рабоче-крестьянская власть, а потому прочная и непоколебимая». Споры о подлинности этого «Завещания» ведутся до сих пор.
Одной из главных забот патриарха Тихона было единство Русской православной Церкви, которое после революции оказалось под угрозой. Правда, автокефалия украинской Церкви, провозглашенная против всяких православных канонов, и обновленческое движение в России оказались гораздо менее опасными, чем казалось сперва. Украинские националисты, организовавшие раскол, одновременно были ярыми врагами советской власти, так что вскоре церковная верхушка была арестована и движение сторонников отделения от московского патриархата угасло, тем более что подавляющая масса верующих на Украине была против такого отделения. Обновленческое движение продержалось несколько дольше, но кардинальные реформы, предлагаемые группой экстремистски настроенных обновленцев с подачи властей, были отвергнуты умеренно настроенными живоцерковниками, составляющими большинство в движении; здесь плодотворно сказалась традиционная консервативность Православия.
Кремль (Митрополичьи палаты).!670—1683 гг. Ростов Великий
Видя подобную ситуацию, большевики потеряли интерес к обновленчеству и перестали его поддерживать. Однако если автокефалия украинской Церкви и обновленческая возня были событиями кратковременными и не оставили сколько-нибудь заметного следа в истории Русской Церкви, то последствия упомянутого выше Карловацкого собора, созванного в конце 1921 г., и последовавшего за ним основания Русской православной Церкви за рубежом продолжаются до сих пор, хотя в последнее время этот болезненный раскол, к счастью, заметно сгладился. Об этом соборе следует кратко рассказать, поскольку его решения и воззвания принесли много вреда патриарху Тихону и всей Русской Церкви, дав большевистскому правительству серьезные козыри в борьбе с религией. Первое заседание общецерковного заграничного собрания, которое затем было переименовано в Русский всезаграничный церковный собор, состоялось 21 ноября 1921 г. в Сремских Карловцах с благословения сербского патриарха Димитрия. Участниками собора стали оказавшиеся за рубежом русские архиереи и члены поместного собора 1917 г., а также делегаты от приходов, белой армии, монашествующих и лица, лично приглашенные митрополитом Антонием. Среди 163 членов собора было 11 епископов, из них 2 сербских, 22 монаха и представителей белого духовенства, 67 делегатов от армии и прочих мирян; 30 участников были делегатами незадолго до того происходившего съезда монархистов. Председателем собора был избран митрополит Антоний (Храповицкий); характерной чертой собора была его непримиримая монархическая направленность и атмосфера нетерпимости к любому инакомыслию. Поэтому на заседания не был допущен председатель последней Государственной думы и участник поместного собора Родзянко, которого обвинили в пособничестве тем, кто погубил монархию и развалил государство российское. В обращении к Русской Церкви собор допустил провокационные для того времени призывы: «Пусть ныне неусыпно пламенеет молитва наша – да укажет Господь пути спасения и строительства родной земли, да даст защиту вере и Церкви и всей земле Русской и да осенит Он сердце народное; да вернет на всероссийский престол помазанника, сильного любовью народа, законного православного царя из дома Романовых». Против этого послания возражали многие члены собора, повторяя за архиепископом Евлогием: «Поберегите Церковь и патриарха. Из провозглашения ничего не выйдет, но как мы отягчим положение; патриарху и так тяжело»; некоторые отвергали послание, утверждая, что оно носит недостойный для Церкви явный политический характер.
Звонница Успенского собора Ростовского кремля
Карловацкий собор основал высшее церковное управление за границей под председательством митрополита Антония, названного заместителем патриарха; по решению собора ВЦУ было составлено из архиерейского синода и высшего церковного совета и претендовало на роль главы всей православной Церкви, находившейся вне пределов России. От имени уже закончившегося собора ВЦУ направило послание Генуэзской конференции, которая была созвана весной 1922 г. для решения ряда экономических и политических вопросов; в ней, наряду с 28 государствами мира, участие приняла также советская Россия. Как и обращение Карловацкого собора к Русской Церкви, послание участникам Генуэзской конференции носило плохо скрытый провокационный характер, а стиль изложения был заметно истеричным: «Народы Европы! Народы мира! Пожалейте наш добрый, открытый, благородный по сердцу народ русский, попавший в руки мировых злодеев! Не поддерживайте их, не укрепляйте их против ваших детей и внуков! Лучше помогайте честным русским гражданам. Дайте им в руки оружие, дайте им своих добровольцев и помогите изгнать большевизм, этот культ убийства и грабежа, из России и всего мира». В сложившейся ситуации подобное послание было крайне опасным для Русской православной Церкви, поэтому в 1922 г. на совместном заседании священного Синода и высшего церковного совета было принято постановление, которое в виде указа патриарха и за его подписью было направлено митрополиту Антонию. В нем в достаточно резкой форме осуждались действия зарубежной Русской Церкви, приводящие к ухудшению и без того тяжелого положения Русской православной Церкви в России: «1. Я считаю Карловацкий собор заграничного духовенства и мирян не имеющим канонического значения и послание его о восстановлении династии Романовых и обращение к Генуэзской конференции не выражающими официального голоса Русской Церкви. 2. Ввиду того, что заграничное русское церковное управление увлекается в область политических выступлений, а с другой стороны, заграничные русские приходы уже поручены попечению проживающего в Германии высокопреосвященнейшего митрополита Евлогия, высшее церковное управление упразднить. 3. Священному Синоду иметь суждение о церковной ответственности некоторых духовных лиц за границей за их политические от имени Церкви выступления».
Хотя митрополит Антоний заявил, что «вне пределов советского государства указ патриарха не имеет значения ни для кого и нигде», состоявшийся в сентябре 1922 г. в Карловцах архиерейский собор постановил выразить патриарху Тихону сыновнее послушание, упразднить ВЦУ и собрать Русский всезаграничный собор Русской православной Церкви. На соборе был образован Синод, который возглавил митрополит Евлогий. Летом 1923 г. в Карловцах собрался очередной архиерейский собор, в постановлениях которого есть слова: «Все находящиеся за пределами России русские православные епископии суть неразрывная часть автокефального московского патриархата». Надо сказать, правда, что это подчинение Москве было, по существу, внешним, формальным. Когда после кончины патриарха Тихона было обнародовано его «Завещание», архиепископ Анастасий, не сомневавшийся в подлинности документа, утверждал, что «отныне начинается для нас новая духовная трагедия. Патриарх ушел от нас, осудив наши взгляды и нашу церковную работу». Карловацкий епископат долго не признавал митрополита Петра, пришедшего после смерти Тихона на должность местоблюстителя патриаршего престола. Глава зарубежной Церкви Антоний заявил: «Согласно канонам и уставам собора 1917 г. избрание митрополита крутицкого Петра как правопреемника патриарха незаконно, тем более что в монашестве он пребывает совсем недолго». И лишь в самом конце 1925 г., когда до зарубежья дошли сведения об активном противодействии местоблюстителя обновленческому движению и о его протестах по поводу новых акций властей, а также стал известен текст завещательного распоряжения патриарха, митрополит Петр был признан главой Русской православной Церкви, и его имя стало возноситься в храмах, подведомственных карловацкому синоду. Но как раз в это время Петр был арестован, а его заместителем назначили митрополита Сергия, давнего друга митрополита Антония, главы зарубежной Церкви. Последнее обстоятельство вызвало удовлетворение в эмигрантской среде и надежду, что отношения между Церквами станут теплее. Так и произошло – в 1926 г. Сергий обратился с доверительным письмом к архипастырям, оказавшимся в изгнании, заявив, что на расстоянии, имея прежде всего в виду «железный занавес», полноценно руководить зарубежной Церковью он не в состоянии. Однако отношения между Сергием и зарубежным синодом значительно охладели после 1927 г., когда на имя митрополита Евлогия пришел из Москвы указ, где от православного духовенства Церкви за рубежом в категорической форме требовалось «не допускать в своей общественной, а в особенности церковной, деятельности ничего такого, что может быть воспринято как выражение нелояльности советскому правительству». Те, кто в определенный срок не подадут соответствующее заявление-обязательство, будут уволены из клира московской патриархии. Большинство священнослужителей, чтобы не обострять отношений, такие заявления подписали, но при условии, что под лояльностью будет пониматься аполитичность эмигрантской Церкви.
