Разоренная, таким образом, торжковская область досталась тверскому князю. Это-то насильственное завоевание более всего сблизило тогда Новгород с соперником тверского князя — Димитрием, и в 1375-м году Новгород усердно помогал ему против Михаила: много подручных князей явилось тогда с московским великим князем под Тверью, но никакое ополчение не шло с такой охотой, как новгородское. Новгородцы, — говорит современник, — пришли туда скрежаща зубами на Твсрич за свою обиду еже бы на них. Взятые во время войны тверским князем в плен новгородцы и новоторжцы были засажены в тюрьму в Твери. Им удалось подкопаться из погреба и убежатьл из неволи. Они должны были теперь побуждать своих единоземцсв к мщению. Деятельное участие Великого Новгорода более всего побудило Михаила искать мира с великим князем. Он знал, что иначе новгородцы сделают с Тверью то, что он делал с Торжком. Новгородцы заранее это показывали, потому что разоряли окрестную страну неистовым образом. Итак, тверской князь помирился с Димитрием на всей его воле: он должен был помириться также и с новгородцами на всей их воле. Мирное докончанье было подписано 3 сентября. Михаил отказался от Торжка и всей его волости, обещался возвратить Великому Новгороду все земли, купленные своими подданными, и предоставил последним ведаться судом с теми новгородцами, у которых они их купили, а если бы, за давностью времени, уже не нашлось продавцов, Новгород должен был покупщикам отдать куны за купленные ими у новгородцев имения; но, во всяком случае, эти земли отходили к Великому Новгороду безусловно. Михаил обязался отпустить без выкупа всех пленников, новгородцев и новоторжцев, и возвратить товары, захваченные у новгородских гостей до взятия Торжка.
Новгород обессиливал таким образом, вместе с московскими князьями, Тверь, которая стояла ближайшим опором против московского самовластия; Новгород тем самым более и более способствовал возвышению Москвы; и после взаимного торжества над Тверью, через одиннадцать лет, он испытал на себе от Москвы такую же неприязнь, какую вместе с Москвой оказывал Твери. Московский князь собрал на Новгород еще более ратей подручных князей, чем на Тверь. Летописец говорит, что причиной размолвки был гнев московского государя на новгородцев за то, что еще во время тверского похода, когда ратная сила новгородская осаждала вместе с москвичами Тверь, новгородские молодцы-ушкуйники плавали по Волге и разоряли города.
Это был только благовидный предлог, чтоб вооружить другие земли против Новгорода и возбудить в них желание мести за неправое дело. Главное нудовольствие Димитрия на Новгород было за то, что новгородцы не платили ей даней с самого того времени, как он вступил в великокняжеское достоинство. Димитрию хотелось взять с Новгорода так же, как удалось взять его деду. В особенности же в то врем я дл я [Московской Земли нужны были деньги: Москва расплатилась не дешево за Куликовскую победу, одержанную над татарами в 1380 году. Через два года, в 1382 году, Тохтамыш превратил ее в пепел, и татарские отряды, рассеявшись по Московской и Суздальской Землям, опустошали ту и другую; а в заключение всего — разоренные великокняжеские земли обложены были в наказанье от хана данью с деревни по полтине[28]. Великому князю казалось справедливым, чтоб и Новгород участвовал в разделе общей тягости.
В 1384 году Димитрий послал сборщиков собирать черный бор по новгородской волости. Главные бояре, заведывавшие этим поручением, приехали на Городище и разослали по волости сборщиков. Новгородские бояре, по приговору веча, отправились на Городище доказывать прибывшим москвичам, что Новгород не должен платить этой дани. Обсуждение этого вопроса довело тотчас же до открытой ссоры, так что московские бояре убежали с городища.
Сверх того, Димитрий Донской имел и еще причину досадовать на новгородцев: в 1383 г. новгородцы пригласили к себе на кормленье снова литовского князя, Патрикия, Наримунтова сына, и дали ему сначала то же, что некогда было дано его отцу, а потом, в 1384 году, когда жители отданного края стали недовольны управлением князя, переменили данный удел на Ладогу и Русу. Это призвание князя из литовской фамилии должно было казаться оппозицией против московской власти.
Наконец, к несогласию с великим князем присоединилось несогласие с митрополитом, державшим всегда сторону князя той земли, где жил. Новгород настаивал, чтоб владыка новгородский имел независимость суда и не относился к митрополиту. Все эти причины вместе довели до открытой войны.
Новгородские молодечества в последние годы возбудили злобу против Новгорода в других землях Руси, и легко было подвинуть их на Новгород: жители тех земель, которые, назад тому одиннадцать лет, посещали новгородские ушкуйники, были особенно ожесточены; свежо еще было горе, понесенное от новгородцев, а управы искать было негде. Иные, бывшие прежде предводителями ушкуйнических шаек, делались со временем правительственными лицами в Новгороде, да и при всяком правительстве власть в Новгороде не была настолько сильна, чтоб подчинить себе личный произвол. Очень может быть, что и после того времени, когда происходили разбои, которые теперь выставлялись поводом к войне, новгородские молодцы повторяли в меньшем размере обычные своевольства, и негодование против Новгорода таким образом не ослабевало от времени, а поддерживалось: потому-то Димитрий, кроме полков подручных ему городов Московской Земли (Можайска, Серпухова, Ржева, Боровска, Дмитровска), подвинул ополчения городов приволжских, и вообще приречных, открытых со своими землями для новгородских ушкуйников и, следовательно, питавших к ним злобу: Галича, Мологи, Костромы, Городца, Углича, Ярославля, Нижнего Новгорода, Белозерска, Устюга, Мурома; присланы были полки: из Юрьева, Владимира, Суздаля, Ростова, Мещеры и Стародуба. Самые новгородские пригороды — Вологда, Бежецкий-Верх, Волок-Ламский и Торжок, пошли против своей метрополии; богатые новоторжцы были за Новгород, зато малые стали в ополчение великого князя. Торжковской и Волоколамской Землям выпадало либо идти против своего старейшины — Новгорода, либо принять на себя военное разорение за Новгород. Видно, управление новгородское не так было справедливо, чтоб воодушевить народ за себя; а положение Торжковской Земли па дороге, посреди враждебных стран, давно уже приучило ее склоняться к низовской стороне, как только дело доходило до войны. Иначе Новгород, обыкновенно, не успеет послать туда войско для обороны, прежде чем враждебные соседи успеют выказать свою злобу к Новгороду опустошениями торжковского края. Так-то великий князь воспользовался теперь и старыми, и свежими причинами нерасположения русских земель к Новгороду, как воспользовался давней враждой Новгорода с Тверью, чтобы с помощью Новгорода наказать Тверскую Землю, каеторая упорно противодействовала Москве.
Сосредоточенности управления в Новгороде было очень мало; нельзя было наскоро набрать хороших ьоеннмх сил, чтобы противостать находившей грозе. Новгород счел удобнее отделаться деньгами, зная привычную склонность к прибытку московских князей. Владыка Алексей поехал к Димитрию и предложил ему от Новгорода 8.000 рублей. Великий князь отказал. Быть может, ему неловко было перед союзниками, начав дело, так скоро помириться. А может быть, он хотел в наличности денег; у Новгорода же их не было. Новгородцы стали готовиться к обороне; устроили около города острог. Призванный ими князь литовской породы оказался плохим защитником. Кроме него, у Новгорода еще были князья; но ополчение, выставленное Новгородом под начальством этих князей, вышло за город к протоку Жилотугу на юго-восточную сторону, и, услышав весть, что союзники близко, ушло назад. 10-го января 1386 года пронеслась весть, что враги подходят к Жилотугу. Тут приехал в Новгород владыка; он возвратился из Москвы, извещал, что великий князь не дает мира и сообщил, что войско на Новгород собрано великое. Новгородцы в отчаянии начали со-жигать все загородные строения; таким образом, кроме боярских и купеческих дворов, сгорело двадцать четыре монастыря. Много было убытков Великому Новгороду, — замечает летописец. Еще более усилился страх, когда вокруг стали являться отряды неприятельских сил; запылали новгородские волости; прибегали в город поселяне, извещали, что враги грабят имущество, сожнгают жилища, гонят в плен женщин и детей. Новгородцы послали отряды на выведы, а отряды воротились без вестей; видели новгородцы, что враги подле города, и не знали, когда и с какой стороны думают напасть. Наконец, они досконально узнали, что великий князь стоит у Понеделья.
Тогда Новгород послал к нему архимандрита, по имени Давида, семь попов и пять человек житых людей, с каждого городского конца по человеку. Никоновская Летопись, напротив, говорит, что посадник Якунович отправил к князю владыку, и святитель Алексий наконец преклонил великого князя к миру кроткими словесами, и обещал от лица Великого Новагорода наказать виновных в разбоях по Волге. На этот раз великий князь согласился на мир. Новгород обязался дать Димитрию восемь тысяч рублей. Три тысячи рублей наличными взяты были с палаты св. Софии, а остальные пять тысяч положено взыскать с заволочан, потому что преимущественно из Заво-лочья ходили молодцы разбойничать на Волгу.
