Тогда Новгород послал к нему архимандрита, по имени Давида, семь попов и пять человек житых людей, с каждого городского конца по человеку. Никоновская Летопись, напротив, говорит, что посадник Якунович отправил к князю владыку, и святитель Алексий наконец преклонил великого князя к миру кроткими словесами, и обещал от лица Великого Новагорода наказать виновных в разбоях по Волге. На этот раз великий князь согласился на мир. Новгород обязался дать Димитрию восемь тысяч рублей. Три тысячи рублей наличными взяты были с палаты св. Софии, а остальные пять тысяч положено взыскать с заволочан, потому что преимущественно из Заво-лочья ходили молодцы разбойничать на Волгу.
Димитрий должен был согласиться на мировую сделку. Отчаяние, с каким новгородцы сожгли свои монастыри и загородные хоромы, показывало, что Новгород не уступит легко своей свободы, и, доведенный до крайности, будет защищаться с ожесточением. Время было зимнее и ненастное; снегу не было, одна гололедица; пути были дурны; все кругом сожжено; не было приюта для ратных; продовольствия тоже трудно было достать. Отважиться на долговременную осаду казалось невозможным. Итак, вот другой раз в своей истории Великий Новгород увидал под своими стенами союзные полки русских земель под знаменем великого князя. Первый раз ему помогло чудо Пресвятыя Богородицы; через двести лет повторилось то же, но не повторилось чудо, — пришлось выгораживать себя земными средствами. Сколько первое событие могло возвысить народный дух, настолько последнее могло способствовать его упадку.
Отделываясь от великого князя московского деньгами, Новгород должен был упорно держаться своей старины, чтоб как-нибудь сохранить то, что еще можно было удержать, Зависимость от власти великого князя ограничивалась покамест только дачей денег. Великокняжеские наместники доставляли великому князю пошлины с судов и определнпые дары; обязательного суда и предводительства они не имели. В Новгороде одни за другими появлялись князья то Рюрикова, то I едими-нова дома; получали по условию кормленье и теряли его по воле веча. После Патрикия, не умевшего оборонять Новгорода и потому уехавшего прочь, явился, в 1389 году, литовский князь Симеон Ольгердович и пробыл до 1392 года; начальствовал новгородскими ополчениями в распрях со Псковом и в войнах с немцами. Были разом в то же время иные князья. Роман Юрьевич несколько раз появлялся в Новгороде в разные годы и был убит при Шелони, в 1398 году. В 1393 году прибыл в Новгород белозерский князь Константин. Упоминаются под 1399 годом бывшие в Новгороде и во время нашествия Димитрия Василий и Иван Федоровичи, князья, называемые ко-порскими, потому что им Копорье дано было для кормленья. В 1397 году смоленский князь Василий Иванович, а за ним, в том же году, после долгой разлуки с Новгородом, Патрикий искал там убежища. Новгород стал притоном разных князей, приходивших туда после каких-нибудь неудовольствий в своем крае. Новгород принимал всех, давал некоторым пригороды для управления и кормления, а они обязывались защищать новгородские пределы.
При Димнтриевом преемнике, Василии Димитриевиче, Великий Новгород опять вошел в распри с великим князем. Заплативши по необходимости наложенную на него Димитрием сумму, Новгород не считал себя обязанным повторять такие платежи: то была пеня за совершенные новгородскими подданными преступления; так это дело понимать можно было согласно самому поводу к войне, объявленному Димитрием. Но московский князь требовал черного бора и считал взятое Димитрием — постоянным налогом, который Новгород должен будет платить каждому великому князю. С этим вместе Василий Димитриевич заступался за своего митрополита, которому новгородцы решительно не хотели давать права на святительский суд над своей Церковью. И от того, и от другого отрекался
Великий Новгород. В 1393 году началась война. Злополучный Торжок, со своей волостью, опять подвергся печальной участи житья-бытья па большой дороге. Москвичи напали на него; в Торжке по-прежнему были две партии: одна новгородская, стоявшая за принадлежность к метрополии, другая, склонная, ради избежания разорения, пристать к Москве. Один из представителей последней, по имени Максим, был убит в городе. Великий князь двинул сильную рать на Торжок. Город был взят; начальников противной партии привезли в Москву и там казнили различными казнями. Разом занят был Волок-Ламский; другой отряд захватил Вологду; третий — Бежецкий-Верх, Новгородцы со своей стороны послали войско на восток взять города Кличен и Устюжну, а другое ополчение пошло на Двину и, соединившись с двинским ополчением, напало на Устюг. Этот богатый торговый город, признававший власть великого князя, был разграблен и сожжен. Победители набрали много церковного богатства и серебра. Разорены были окрестности, которые тянули к городу: людей погнали по Двине вниз. Казалось, новгородцы в этой войне не оставались в проигрыше; однако, в том же году осенью заключили мир. Новгородская летопись говорит о нем глухо; но в летописных редакциях Софийской и Воскресенской говорится, что великий князь отправил в Новгород своих послов, и те взяли с Новгорода обещание платить черный бор, а митрополиту далн новгородцы 350 рублей за благословение и крестное целование. Событие это остается неразъясненным, потому что митрополит и в 1395 году находился еще в споре за свои права.
В 1397 году опять возникло размирье. Московское самовластие брало шаг за шагом верх над самобытностью русских земель. Уже Нижний Новгород и Суздальская Земля окончательно присоединены были к Московской державе. Всеми способами подходил московский великий князь, чтоб подчинить себе Великий Новгород. Породнившись с Витовтом, великий князь потребовал было, чтоб новгородцы объявили войну крестоносцам, с которыми литовский великий князь был во вражде. Великий Новгород на своем вече отвечал великокняжескому послу: — "Нам, князь, с тобою один мир, а с великим князем Витовтом другой, а с немцами иной!" [29]Но в тот же год, когда такой твердый ответ напомнил московскому властителю, что Великий Новгород дорожит независимостью своих действий, в Двинской Земле устраивался подрыв цельности его волости. В этой далекой стране, как и в Торжке, существовала партия, недовольная новгородским управлением и готовая променять его на великокняжеское. Великий князь воспользовался этим и послал туда своих бояр, Андрея Албердо-вича с товарищами, поджигать двинян к отторжению от Новгорода. Нашлись недовольные Новгородом двинские бояре. Верно, вмешательства Новгорода в дела Двинской Земли и обязанность колоний в отношении своей столицы были таковы, что великому князю легко было обещанием льгот склонить их к переходу на свою сторону. Они искусились. Из Уставной Граматы, данной тогда великим князем Двинской Земле, видно, что он предоставлял даинянам выгоду беспошлинно торговать по всем подвластным ему землям. В то же время московский князь занял Торжок, Волок-Ламский, Бежецкий-Верх, Вологду, с их волостями, и посадил своих наместников в этих городах. Везде он мог найти благоприятелей, потому что везде кстати давал льготы и обещания. Новгородские воеводы на Двине — Иван и Конон, обязанные блюсти колонии, получили от великого князя себе в собственность новгородские имения; другие двинские бояре также приобрели для себя земли, отнятые у преданных Великому Новгороду владельцев. То же делалось и в других волостях: отнимали земли у верных и отдавали изменникам в награду. Митрополит, со своей стороны, предъявлял право верховного управления по церковным делам и требовал новгородского владыку к себе на суд о святительских делах. Чтоб отвратить грозящую бурю, архиепископ новгородский Иоанн, не раздражая митрополита, отправился к нему; вместе с ним поехали от Великого Новгорода выборные послы: Богдан Абакумович, Кирилл Ди-митриевич, с житыми людьми от концов. Владыка явился к великому князю, возложил на него святительское благословение и говорил: "Господине сыну, князь великий! прн-ими мое благословение и доброе слово, и новгородское челобитье: отложи нелюбье свое на вольных мужей твоих, новгородцев; прими их по старине, дабы при твоем княжении не учинилось между христианами кровопролития; отступись от Заволочья, Торжка, Волока, Вологды, Бежецкого-Верха, взятых тобою противно крестному целованию; пусть все пойдет к Великому Новгороду по старине; отложи общий суд на порубежье: это все не по старине".
Великий князь не принял ни благословения, ни просьб. Митрополит Киприян не хотел вести дела далее своих церковных нужд, и не упорствовал во вражде к Новгороду, ради княжеских притязаний: он благословил владыку и послов новгородских.
Когда владыка воротился домой, и на вече известил, как кончилось его посольство, новгородцы говорили:
Господине отче, не можем терпеть такого насилия от своего князя великаго Василия Димитриевича; он отнимает у св. Софии и у Великого Новгорода пригороды и волости, нашу отчину и дедину; хотим поискать пригородов и волостей св. Софии, своей отчины и дедины".
