Капиталисты поневоле - Ричард Лахман

Города были звездами Европы эпохи Средневековья и Ренессанса. В отличие от сельских общин с их политической статикой и практической автаркией, города были локусами быстрых демографических изменений, узлами международной торговли и сетей производства и сценой, на которой элиты и классы становились агентами исторических трансформаций, изобретая новые и бросая вызов старым политическим устройствам.

В XII-XIV вв. города по всей Европе де-факто добились автономии, а некоторые, например, в Северной Италии, завоевали и формальную независимость от окружающих королевств, княжеств и герцогств. Автономные города и города-государства обеспечивали свою свободу военными и финансовыми средствами. Муниципальные правительства эксплуатировали промышленность, заключенную в городских стенах, и торговлю, проходившую через их территорию, поднимая налоги, увеличивая пошлины, беря займы у горожан и приезжих. (Города, особенно в Италии, собирали дань с сельских территорий, находящихся под их контролем.) В некоторых случаях бюджет городов превышал бюджеты крупнейших королевств Европы, тогда города выводили на поле боя армии, успешно противостоявшие и часто превозмогавшие военные силы, контролируемые королями и аристократами. Меньшие по размерам и богатству города покупали права и свободы у своих сеньоров.

Города добивались власти в международной и областной сферах. Они образовывали транснациональные лиги и коалиции; некоторые начинали войны, становясь столицами обширных городских империй. Эти города контролировали ключевые европейские торговые пути, увеличивая богатство граждан и доход правительств. Самые богатые горожане давали в долг королям и римским папам, контролируя основные запасы ликвидного капитала в Европе, выдвигая требования королям и постепенно добиваясь власти над папством.

Городские центры достигли уровня населенности и развития ремесел, невиданного в Европе со времен падения Рима. Хотя инноваций в технике производства и ведении дел было немного, количественный рост экономической активности в сочетании с реинтеграцией Европы в торговые сети Азии и Ближнего Востока давал видимость качественно нового экономического поведения.

Судя по всему, социальный порядок, ориентированный на города, возник в Европе в столетие, закончившееся «черной смертью». Города готовились к гегемонии в западной половине континента, когда урбанистические области оправились демографически и экономически — к XV в. В условиях такой социальной системы города эксплуатировали сельскую Европу. Хотя аристократия была непосредственным получателем богатств, извлеченных из сельских производителей, дворяне и короли, в свою очередь, переводили большую часть этих богатств в руки городских предпринимателей, действовавших путем ростовщических займов и завышенных цен на мануфактурные товары, а порой и через прямое военное покорение. Контроль итальянцев, а позже исключительно дома Медичи над усиливающимся папством переводил церковную десятину и доходы с земель со всей Западной Европы в Италию, в частности в Рим и Флоренцию.

В некоторых частях континента стали проявляться контуры политической системы, в которой внешние территории объединялись под властью одного-единственного города или лиги городов. Отстающая Европа через несколько крупных городов связалась с более продвинутыми областями Азии и Ближнего Востока; доступ к технологическим инновациям, товарам и богатству остальной части мира контролировали города, обладавшие достаточными связями, военной силой и капиталом, чтобы доминировать в трансконтинентальной торговле.

Развивающаяся гегемония городской Европы была потеряна в XVI в. Большинство городов принудили расстаться с их независимостью или поступиться большей частью своей автономии. Великие города Италии передали контроль над торговыми путями, папством и даже над большей частью итальянских земель новым могущественным национальным государствам, которые праздновали триумф: их армии и их способность получать доходы оказались сильнее. Даже ремесленное производство стало уходить из городов в это столетие, ставшее эрой возникновения сельской протопромышленности. Население итальянских городов осталось прежним или уменьшилось, хотя общее население Европы, в том числе городское, значительно увеличилось; впервые столицы национальных государств стали более населенными, чем города-государства.

ВЕБЕР И ЕГО КРИТИКИ

Историки и социологи потратили много сил, чтобы осветить те аспекты городской жизни, которые могли бы объяснить подъем и процветание автономных городов в средневековую эпоху. Анри Пиренн, Пол Суизи и Фернан Бродель — вот самые выдающиеся имена из той когорты ученых, которые, хотя и с разных позиций, приравнивали урбанизм к капиталистическому развитию. Из всех троих лишь Бродель все-таки признавал, хотя и не объяснял причин, резкий упадок автономных городов в XVI в. Фредерик С. Лейн, Чарльз Тилли и другие исследователи протопромышленности указывали на очевидные (для них) преимущества национальных государств и сельской промышленности перед городами-государствами и городскими купцами, однако не смогли выразить, почему городские политики и производители сумели продержаться, несмотря на все предполагаемые недостатки своего положения, до XVI в.

Только Макс Вебер выдвинул единую модель, объясняющую ранние преимущества и поздние изъяны положения купцов, основавшихся в городах. Однако, несмотря на блистательную логику его аргументов, ученые, придерживающиеся двух других подходов, успешно разрушили основания трудов Вебера о городах. Обзор взглядов Вебера и его противников проясняет необходимость нового анализа европейских городов-государств и то, как моя модель конфликтов элит удовлетворяет эту потребность. Ниже проиллюстрирована ценность моего подхода применительно к Флоренции эпох Средневековья и Ренессанса.

Труды Вебера часто ошибочно связывают [46] с той школой социологии, которая определяет города как источник капитализма. Пиренн (1925) рассматривал города как островки экономической и политической свободы посреди феодального общества, в которых и только в которых предприниматели могли извлекать прибыль, уходя от структурных ограничений феодалов и запретов, налагаемых отсталыми сельскими обычаями. На протяжении столетий динамика городского капитализма, по мнению Пиренна, доминировала на всем континенте, ниспровергая аристократическое правление и преобразуя натуральную сельскую экономику.

Работы Пиренна повлияли и на марксистов, и на немарксистов. Суизи ( [1950], 1976), критикуя взгляды Добба, повторял пессимистические взгляды Пиренна на возможность структурного изменения и экономического развития в рамках аграрного сектора феодальной Европы. Бродель — наиболее влиятельный современный историк экономического развития Европы в эпохи Средневековья и Ренессанса, был настолько уверен, что капитализм tout court [47] существовал в средневековых городах, что даже не учитывал тезис Вебера о протестантской этике.