Итак, Севенская конвенция, длившаяся всего 10 недель, была объявлена несуществующей, между тем соединенная армия формировалась. К ганноверцам и гессенцам присо еди нились также брауншвейгцы. Так как конница по числен ности не соответствовала пехоте, то ее усилили несколькими полками прусской кавалерии. Фридрих не мог уделить этой армии много своих войск, зато он дал ей пред водителя, который один стоил целого войска, а именно – герцога Фердинанда Брауншвейгского[90], принадлежащего к числу необыкновеннейших людей, составлявших украшение человечества, который в редкой степени был одарен талантами, мужеством и благородством души. В конце ноября он прибыл в Штаде; тут он во всем застал большой беспорядок; армия была невелика и нуждалась во многом; солдаты были в унынии, гессенцев рассеяли, брауншвейгцы уже собирались уйти и вступить во французскую службу. Таково было желание их герцога, который, опасаясь за свою страну, сначала согласился было на разоружение своих войск, а потом решил соединиться с французами. Таким образом, помощь герцога была сомнительна, так как войска его были положительно отозваны; но солдаты повиновались этому приказу неохотно, особенно же наследный принц, для которого одинаково бесчестно было покинуть поприще славы, как и сражаться за французов. Он извинился перед своим в высшей степени разгневанным отцом, который во что бы то ни стало требовал возвращения сына и своих войск. Генералы его, Имгоф и Бер, опасаясь немилости герцога, серьезно думали о возвращении брауншвейгских войск; но они были взяты под арест, а войска остались. Наконец герцог уступил, чему, впрочем, немало способствовали победы Фридриха; 7000 французов, находившихся в бранденбургских землях, поспешно удалились.
Внезапно воскреснувшая армия Фридриха была для французов большой неожиданностью; спокойствие, которым они до сих пор наслаждались, было нарушено. Напрасно Ришелье грозил превратить в груду пепла весь Ганновер и даже разорить королевские дворцы, если со стороны неприятеля начнутся малейшие враждебные действия. Фердинанд лаконически отвечал, что будет ожидать этого и во главе своей армии вступит с ним в дальнейшие объяснения. Вслед за тем союзники открыли неприятельские действия. Несколько французских корпусов были атакованы и обращены в бегство, Люнебург осажден, Гарбург взят после храброго сопротивления. Ришелье в бешенстве велел разграбить город Целле и сжечь предместья его. Напрасно умоляли его пощадить сиротский приют; он был превращен в груду пепла. Но наступившие холода заставили обе армии разойтись по зимним квартирам.
Между тем Фридрих устремился в Силезию. {Герцог} Бевернский старался защищать ее с 50-тысячным войском, но не мог устоять перед всеми австрийскими силами, соединившимися вновь для завоевания этой страны. Прусский корпус генерала Винтерфельда, поддерживавший сообщение между Саксонией и Силезией и расположенный под Герлицем, поблизости от Бевернской армии, после жаркого боя с гораздо более многочисленным корпусом генерала Надасди, должен был оставить свою позицию и отступить. Поводом к этому сражению послужило прибытие имперского государственного министра, графа Кауница, в главную австрийскую армию, расположенную при Ауссиге, с целью составить вместе с вождями ее, принцем Карлом Лотарингским и Дауном, планы дальнейших действий. Генерал Надасди, желая похвастаться своей деятельностью перед министром, воспользовался отсутствием Винтерфельда, находящегося на расстоянии полумили в Беверн ском лагере, и атаковал его корпус с несравненно более многочисленным войском. Винтерфельд поспешил на помощь пруссакам, отчаянно защищавшимся; несмотря на это, они должны были покинуть свою позицию, потеряв 1200 человек. Неудача эта была тем прискорбнее, что дельный вождь, любимец Фридриха, талантливый Винтерфельд был смертельно ранен. Незадолго до этого король, прощаясь с ним, соскочил с лошади, обнял своего любимого полководца и сказал: «Я чуть было не забыл дать вам инструкции. Но вам я только одно могу сказать: берегите себя для меня». Благородством своим Винтерфельд побеждал всех знатных завистников, которые не могли простить ему не обыкновенной привязанности короля. Его царственный друг, армия и вся прусская монархия – все скорбели о нем, считая смерть его национальной потерей. Это и было так на самом деле, особенно же в такую критическую минуту. Герцог Бевернский пришел в уныние, упускал самые подходящие позиции для прикрытия Силезии, ослабил свою армию на 15 000 человек, разместив их в различных пунк тах гарнизонами, и постоянно отступал, рискуя попасться неприятелю, который очень выгодно мог атаковать его. Однако он без урона подошел к Одеру, хотя австрийцы преследовали пруссаков по пятам со всеми своими войсками через Саксонию и Силезию вплоть до самых ворот Бреславля. Поблизости этого города прусский полководец разбил свой лагерь.
Генерал Надасди, присоединив к себе баварские и вюртембергские войска, служившие на жалованьи у Марии-Терезии, подступил к Швейдницу, ибо имперская армия могла устроиться на зимних квартирах в Силезии не иначе, как завладев предварительно крепостью. Швейдниц не был защищен войсками и не очень сопротивлялся, а герцог Бевернский не надеялся освободить его; вследствие этого Надасди овладел этой крепостью после 16-дневной осады, направив генеральный штурм одновременно против пяти укреплений, причем были взяты два редута; комендант крепости, генерал Зеерс, тотчас же капитулировал. Гарнизон в 5841 человек с 4 генералами был взят в плен; кроме того, имперцы завладели массой всевозможных воинских принадлежностей, амуницией, снарядами и полковой кассой, содержавшей 355 576 гульденов наличных денег. Завоевание этой крепости облегчило австрийцам коммуникации с Богемией; оставив здесь гарнизон в 8000 человек, Надасди присоединился к главной армии под Бреславлем.
Там находился лагерь пруссаков. Очевидно, австрий ские полководцы сочли необходимым совершить атаку до прибытия короля с его победоносной армией. Сражение произо шло 22 ноября. Укрепленный прусский лагерь был обстреливаем подобно крепости из тяжелых орудий, завоеванных в Швейднице; нападение производилось одновременно в нескольких пунктах. С обеих сторон дрались одинаково храбро, и с наступлением ночи победа еще не была решена[91].
Однако со времени смерти Винтерфельда герцог действовал весьма нерешительно, делал ошибку за ошибкой; теперь он был особенно взволнован и отверг предложение атаковать неприятеля ночью врасплох, несмотря на то что счастливый исход такого предприятия был весьма вероятен из-за полнейшего беспорядка австрийцев, которые не смогли бы встретить пруссаков ночью в строю. Прусские же войска, понесшие потери, но не потерпевшие поражения, были в полном порядке и горячо желали возобновить бой. Герцог же был совершенно ошеломлен; он уступил, но не из трусости, а из осторожности. С наступлением утра он ждал новой атаки, за исход которой сильно боялся, так как неприятель значительно превосходил его численностью. Ночью он вышел из лагеря через Бреславль, усилив его гарнизон, и, таким образом, совершенно неожиданно уступил поле битвы принцу Карлу Лотарингскому, главнокомандующему австрийских войск, армия которого в этот день насчитывала более 80 000 человек, тогда как пруссаков было всего 25 000. Потери пруссаков состояли из 6200 убитыми и ранеными, потери австрийцев равнялись 1800 человек. 3600 пруссаков были взяты в плен, причем они лишились 80 орудий. Через два дня сам герцог Бевернский был взят в плен во время рекогносцировки; при нем не было даже конвоя, поэтому весьма возможно считать его пленение добровольным во избежание ответственности за все случившееся.
Между своими убитыми австрийцы более всех опла кивали полковника, барона Вельтеца, человека необыкновенно даровитого. Потеря эта обнаружила пример не обыкновенно редкого в военном мире благородства, характеризующего великую душу фельдмаршала Дауна. Узнав о смерти Вельтеца, он скорбно воскликнул: «Мы потеряли человека, который родился вождем армий; не краснея сознаюсь, что в день Коллинской битвы он был моим советником и счастливым орудием моей победы».
Генерал Цитен принял командование над пруссаками и повел остатки разбитой армии навстречу королю. Следствием этого отступления было взятие Бреславля. Комендант, генерал Лествиц, считая, что уже все потеряно, надеялся лишь на выгодную капитуляцию. Вследствие этого город сдался безо всякого сопротивления, и 3000 человек сильного прусского гарнизона получили свободный пропуск, причем большая часть из них тотчас же поступила на императорскую службу[92]. Фридрих был так недоволен поведением коменданта, который до этого отличался большой храбростью, что велел заключить его в крепость. Имперцы получили в Бреславле несметную добычу провианта, орудий, особенно же амуниции, так как арсеналы и магазины города были снабжены ими в избытке, а кратковременное пребывание бевернской армии не особенно истощило их.
