Вот такие понятия-мерки были у радиационной разведки в 1986 году, летом, через три месяца после взрыва 4-го энергоблока Чернобыльской АЭС…
Ну а вы спросите:
– А как это привести к «нормальным условиям»?
А, откровенно говоря, никак.
Это как у альпинистов: что им толку держать в голове, что где-то там, за тридевять земель, есть уровень Балтийского моря – 0 метров высоты, если они по своим семи-восьмитысячникам лазят, ввысь на 7-8 километров торчащим, с одного пика на другой перебираются… И значение имеют только местные, относительные сравнения: насколько один пик выше другого, сколько от седловины – к пику… В том мире только это и имеет значение.
А уж если попытаться как-то… ну, даже не объяснить… дать как-то почувствовать, что значат эти чернобыльские «мерки разведки», то только, наверно, выразив их через естественный, природный уровень радиации:
Сколько естественных уровней-«фонов» каждая такая зарубка стоит?
Приняв нормальный, природный уровень радиации [38] за 0,015 мР/ч. [пятнадцать, подчеркиваю еще раз, (а) тысячных частей (б) милли-(то есть тысячной) рентгена в час] – 15 микро- (миллионных частей) рентген в час – получим путем элементарной операции деления, округляя результат:
– Самые низкие уровни, на которых мы там жили (это наш лагерь: 0,2 мР/ч. – в палатках, 0,3 – по лагерю в среднем, 0,5 – у въезда в парк) и ниже которых просто в природе у нас не было, – это десятки нормальных, «довоенных» уровней;
– До 5 мР/ч. («нет радиации») – это 300 (триста!) нормальных фонов;
– 50 мР/ч. («низкие уровни») – это 3000;
– 500 мР/ч. («средние») – 30 000;
– От 1 Р/ч. (высокие – без кавычек) – 70 000…
– А очень высокие – которые для разведки оканчивались где-то за 15 РЕНТГЕН в час – это (все встают…)
1 000 000
Миллион.
Миллион естественных радиационных уровней.
…Понятно, что человек, как вообще всякая обладающая «живучестью» (это технический термин в данном случае) машина, имеет «запас прочности», в том числе и «по радиации» – но не миллионнократный же!
Повторяю: там мы таких сопоставлений не делали, там нам только их не хватало! Я и сейчас, когда делю, в нулях путаюсь (чего обычно со мной никогда не бывает), сам не могу поверить, что это так много: десятки… сотни тысяч? Неужели МИЛЛИОНЫ?…
Удивительно! *
(Мерки разведки-2)
Когда я эту табличку построил, меня вдруг проняло:
– Это ж удивительно! Удивительно, насколько человеческий организм к радиации устойчив!
Судите сами.
Если мы повысим нормальную, обычную температуру (скажем, +20 градусов Цельсия) в 10 раз – получится 200°С! В таких условиях от человеческих тканей мало что человеческого останется [39]…
Или давление: когда оно падает на несколько десятков миллиметров ртутного столба (то есть на мизерные 3%!), в больших городах только и видишь: «Скорые» и «неотложки» по улицам мечутся с воем – сердечно-сосудистая система у многих не выдерживает, и даже здоровые чувствуют себя как рыба на песке…
А радиация – МИЛЛИОНЫ естественных уровней – человек пусть короткое время, пусть «не за бесплатно», но выдерживает… Не говоря уж о десятках-сотнях раз…
Такая устойчивость!
Просто удивительно.
«Солдаты – те же дети, только с большими х…ми», – говаривал майор Гармаш [40], преподаватель огневой подготовки военной кафедры университета.
Наблюдение неожиданное, но точное: и дети, и солдаты, завидев фруктовое дерево (степень спелости плодов роли не играет), немедленно, рискуя жизнью и дисциплинарным наказанием, на это дерево налетают, облегчая его ветви от (часто еще потенциального) урожая. Распространяется наблюдение и на младших офицеров, до капитанов включительно: в полевых условиях на казенных харчах у всех Homo sapiens такая жгучая тоска за всем зеленым, свежим… а если к тому же еще и сладким!…
В чернобыле с дарами природы были проблемы.
Теоретически, конечно… Тут все единогласно сурово и скорбно кивают головами: «Низзя. Категорически низзя».
А практически…
Практически все мы – я лично, мой экипаж, вся радиационная разведка – были очень даже не безгрешны в смысле поедания чернобыльских яблок, вишен и всяких прочих спелых летних прелестей.
Но с разбором:
– В местах вроде экс-города Припять (от пролома реактора – 2 км на северо-запад, гамма-уровни – десятки миллирентген в час) и вообще вблизи АЭС (в радиусе, скажем, 10 км) даже и мысли сорвать плоды не возникало: это как бы и не-яблоки были для нас. Как Адамы в раю «до того»…
– В экс-городке Чернобыль (максимальный уровень 3 мР/ч., 14 км от АЭС на юго-восток, ветви гнутся от плодов) мысль возникала, но это сразу была мысль «Эх, как жаль…»
– Экс-село Ладыжичи (0,4-0,8 мР/ч., от АЭС – 26 км на юго-восток) – никаких мыслей не возникало: поедали вишни и яблоки за милую душу.
– Село Бобер (0,25-1,1 мР/ч., 47 км от АЭС на юго-запад) – яблок нарвали полные штаны… Без шуток, в самом прямом и полном смысле! Наш новый дозиметрист – длинный крепкий сельский парень, Володя, завидев рясну яблуню [41], к тому же ничейную, у дороги! – в тоске по витаминам, «в пароксизме страсти» – уже на яблоне понял, что за пазуху будет мало – скинул штаны, связал их зеленые штанины – и припер этот разбухший «мешок» на себе: голова между штанин, как в ярме, а сам в белых кальсонах и сапогах чапает, яблоко жует на ходу – счастливый… Мы потом эти яблоки из Бобра три дня сами ели и всех наших угощали, раз уж нам так повезло…
«Мыли мы их или нет?» – Да кто б там их мыл!…
…под внутренним облучением понимают такой процесс при котором источники излучения находятся внутри человеческого организма, попадая туда при вдыхании, заглатывании, а также через повреждения кожного покрова… За небольшим исключением, радионуклиды извлекаются из желудочно-кишечного тракта в поток крови лишь в очень малой доле от 4 до 10% общего количества смеси продуктов деления урана… Поэтому облучение желудочно-кишечного тракта редко оказывается критическим.
Сивинцев Ю.В. Насколько опасно облучение. Радиация и человек. 2-е издание, перераб. и доп. Москва: ИздАТ, 1991. С. 52, 62.
ПУСО «Лелёв» выпускало с 10 мр/час.
Выражаясь более понятно:
Пункт Специальной Обработки, расположенный у экс-населенного пункта Лелёв, производил дезактивацию транспортных средств и разрешал дальнейшее движение тем из них, максимальный уровень радиации на которых после обработки не превышал 10 миллирентген в час.
ПУСО «Лелёв» – 2-е от АЭС в каскаде ПУСО.
ПУСО по зоне были разбросаны не просто так, а представляли систему, каскад. Каждое следующее ПУСО пропускало – дальше от АЭС и все ближе к миру нормальному – только машины со все меньшим и меньшим уровнем радиации на них.
1-е- ПУСО в каскаде – «Копачи», километра три от АЭС – даже не меряло, а мыло прямо на дороге те «транспортные средства», которые сами останавливались.
2-е ПУСО – «Лелёв», в 10 километрах от АЭС. На трассе пункт дозконтроля уже есть, но он проезжающих не останавливает. Хочешь – заезжай на ПУСО, не хочешь – не заезжай, кати себе мимо. Мы, когда было время, заезжали – профилактически от грязи отмыться, не дать радиации въесться в краску, в броню (запустишь – потом хрен ее оттуда вымоешь). И при этом, что было весьма существенно, мы не рисковали быть отправленными на могильник: ПУСО «Лелёв» выпускало с уровнем загрязнения до 10 миллирентген в час, а уж в этот-то щедрый предел без труда влезали даже мы.
Следующее ПУСО каскада – «Рудня Вересня», 20 километров от АЭС. Добровольность заканчивается: доз-контроль останавливает и меряет на дороге всех подряд, разрешенный предел для следования дальше из зоны – 1,5 миллирентгена в час… ПУСО «Рудня Вересня» – злейшие, самые опасные враги радиационной разведки.
Последнее ПУСО, «Дитятки», – на выезде из 30-километровой зоны: уровень гамма-радиации на транспортном средстве – не свыше 0,5 мР/ч… Наше счастье, что они военные машины не останавливали. До поры, впрочем, до времени…
Как-то заехали мы в свободную минутку на ПУСО «Лелёв», профилактически помыться.
Отбыв все положенные процедуры, подъезжаем к дозконтролю на выезде из ПУСО…
И тут у шлагбаума происходит что-то непонятное: их дозиметрист подходит, сует держак с зондом в наш броник – в колесную нишу (самое грязное место любой машины)… Обменивается понимающим взглядом с лейтенантом-начальником… И, скучая, отходит в сторону. Всё без единого слова.
Лейтенант нам пишет что-то в путевку…
