Но союзники медлили. 26 мая 1919 г. Верховный совет союзнических сил информировал Колчака, что не надеется более договориться с советским правительством и готов поставлять его армии вооружение, боеприпасы и продовольствие — о дипломатическом признании не упоминалось, — если он примет следующие условия: 1) согласится провести, в случае победы, демократические выборы в Учредительное собрание и созвать его; 2) разрешит проведение на подконтрольных ему территориях свободных выборов в органы самоуправления; 3) отменит классовые привилегии, воздержится от возврата к «старой земельной системе» и «не сделает ни малейшей попытки восстановить тот режим, конец которому положила революция»; 4) признает независимость Польши и Финляндии; 5) примет помощь Мирной конференции в решении территориальных споров России со странами Балтии, Кавказа, Закаспийскими республиками; 6) присоединится к Лиге Наций; 7) подтвердит ответственность России за долги115.
Это был причудливый набор условий, призванных успокоить электорат стран-союзниц относительно Колчака, которого большевистская и социалистическая пропаганда представляла реакционным монархистом. Условия должны были служить и еще одной цели: дать уверенность в том, что, если Колчак победит (а в мае это казалось вероятным), он будет проводить нужную им политику116. Несмотря на то что от Колчака требовался прежде всего созыв Учредительного собрания, которое, видимо, и должно было бы решить все последующие вопросы, союзники заранее добивались отказа от реставрации монархии и от возвращения земель их прежним законным владельцам, а также того, чтобы окраины бывшей империи, отделяющие их самих от России, — Финляндия и Польша и, как на это недвусмысленно намекалось, страны Балтии и Закавказья и Закаспийские республики — были признаны суверенными государствами. Другими словами, несмотря на все демократические посулы, союзники брали на себя труд определять государственное устройство и границы будущей России.
Колчак находился не в таком положении, чтобы торговаться: все военное снаряжение его армии присылалось из-за границы; каждый винтовочный патрон у его солдат был британского производства. С октября 1918 по октябрь 1919-го Британия выслала в Омск 97 000 тонн вооружения и снаряжения, включая 600000 винтовок, 6831 пулемет, более 200000 комплектов обмундирования117. (Франция поставила только несколько сотен пулеметов, изначально предназначавшихся для чехов.)
Колчак составил ответ с помощью генерала Нокса и 4 июня отправил его. Он согласился со всеми предложенными ему условиями, оговорив только вопрос о финской независимости, которую готов был признать de facto, но считал, что сделать это de jure должно все же Учредительное собрание. Он особенно подчеркнул, что «не может быть никакого возврата к режиму, существовавшему в России до февраля 1917 года». Далее он подтверждал, что его правительство признало все «обязательства и декреты», принятые Временным правительством в 1917 г.118.
Желая помочь Колчаку получить иностранное признание, Деникин 12 июня объявил, что признает его законным Верховным правителем. По некоторым сведениям, это восстановило против генерала его союзников-казаков, которые считали Колчака и сибиряков слишком либеральными119.
Несмотря на то что Колчак принял их условия, главы союзных государств вовсе не торопились дать ему дипломатическое признание, о чем их просили Черчилль, Керзон и британский Генеральный штаб. Отсрочка была вызвана враждебной позицией президента Вильсона, который вообще не доверял адмиралу и, в частности, сомневался, что тот выполнит условия, как обещает120. В отношении России Вильсон находился под сильным влиянием Александра Керенского, которого считал рупором российской демократии. Керенский, неустанно добивавшийся дискредитации Колчака в глазах западного мира, говорил американским дипломатам, что, если адмиралу удастся взять власть, он «установит режим не менее кровавый и репрессивный, чем у большевиков»121. Ллойд Джордж под впечатлением боевых побед Колчака совсем было склонился в пользу признания, но в этот критический момент войска Верховного правителя вынужденно отступали, и Ллойд Джордж немедленно утратил к нему интерес. В середине июня 1919 г., когда Верховный совет собрался в Париже, чтобы решить, как поступить с Колчаком, его армии терпели поражение. Больше побед они не одерживали. И дипломатическое признание не состоялось.
* * *
В марте—мае 1919-го, когда Колчак оказался на вершине удачи, армии Деникина находились в глубинке, на казачьих территориях. Британия решила, что деникинский фронт — второстепенный, в соответствии с этим и помощь, какую она ему поставляла, стала значительно менее щедрой.
С приближением весны Деникину пришлось заново определять близлежащие цели. В январе его штаб подготовил план похода на Царицын и Астрахань для соединения с левым крылом армий Колчака122. Однако от этих намерений пришлось отказаться, поскольку в марте—апреле красные разгромили донских казаков и вскоре должны были занять их территорию, область войска Донского. Московское руководство стремилось захватить Донбасс с его углем: в воззваниях к Красной Армии Троцкий заявлял, что уступить белым контроль над Донбассом окажется большим несчастьем, нежели потеря Петрограда123. 12 марта Южный фронт Красной Армии получил приказ начать операцию по захвату угольного бассейна и очистке его от белых. Помимо этого, как стало недавно известно, Красная Армия получила еще одно задание — ликвидировать казачество. Секретная директива из Москвы предписывала «полное, быстрое, решительное уничтожение казачества как особой экономической группы, разрушение его хозяйственных устоев, физическое уничтожение казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества»124. Когда казачество ответило на эти меры восстанием, Троцкий, выполняя ленинский мандат, потребовал: «Гнезда бесчестных изменников и предателей должны быть разорены… Каины должны быть истреблены»125.
Деникин был преисполнен такой же решимости отстоять Донбасс от красных. Прознав кое-что о директивах, идущих из Москвы, он 15 марта атаковал Восьмую армию к юго-востоку от Луганска126.
Однако основное стратегическое решение все еще не было принято. Деникин стоял перед альтернативой: послать основные силы на Царицын и оставить таким образом Донбасс или спасти Донбасс и донское казачество с его армией, отказавшись от возможности соединить фронт с армией Колчака. Позже в воспоминаниях он писал: «Без малейших колебаний я принял второе решение…»127 Сделать выбор было, видимо, не так уж просто. Решение Деникина вызвало сильное сопротивление генералитета, выразителем которого стал командир Кавказской армии и, возможно, самый способный среди белых генерал, Петр Врангель. Последний подверг стратегические планы Деникина сокрушительной критике. Донбасс, говорил Врангель, отстоять нельзя, им следует пожертвовать. Донские казаки должны прикрывать фланг Добровольческой армии, когда она поведет наступление: «Главнейшим и единственным нашим операционным направлением, полагаю, должно быть направление на Царицын, дающее возможность установить непосредственную связь с армией адмирала Колчака. При огромном превосходстве сил противника действия одновременно по нескольким операционным направлениям невозможны»128. Действительно, в то время левый фланг армии Колчака, состоявший из уральских казаков под командованием Дутова, находился всего в 400 км от Царицына и в 200 км от Астрахани. Деникин отверг предложение Врангеля на том основании, что донские казаки, будучи предоставлены сами себе, не удержат Донбасса ни одного дня; Ростов, следовательно, окажется в руках врага129.
Деникин разделил армию на две части: меньшая под командованием Врангеля была послана на Царицын, основные силы — в Донбасс. Некоторые военные историки считают это фатальной ошибкой, решившей участь Белого движения. Нелишне здесь поэтому упомянуть, что один из красных полководцев, А.И.Егоров, которому суждено было разбить деникинскую армию в 1919-м, в своих воспоминаниях положительно оценивает стратегическое решение Деникина, поясняя, что больше всего Советы опасались не захвата Царицына и соединения Добровольческой армии с Колчаком, а наступления белых на Донбасс и Орел130. Тем не менее непосредственным результатом решения Деникина стала личная его размолвка с самым выдающимся генералом его армии, со временем выросшая в настоящую вражду и расколовшая офицерский корпус на проденикинскую и проврангелевскую фракции.
В январе 1919 г. Деникин издал декрет, подтверждавший, что все принятые Временным правительством законы остаются в силе131. Весной под давлением британцев он пошел еще дальше и обнародовал заявление относительно своих политических целей. Они состояли в уничтожении большевизма, воссоединении России, созыве Учредительного собрания, децентрализации власти и установлении гражданских свобод132. По земельному вопросу Деникин высказывался намеренно туманно, боясь отпугнуть казачество. Он вообще чуждался четких, детализированных программ, поскольку чувствовал, что все антибольшевистские группы, консерваторы и либералы различных ориентации, составляют некую коалицию, сохранить единство которой может не издание разделяющих платформ, а патриотический призыв освободить Россию от коммунизма133.
