В январе 1919 г. Деникин издал декрет, подтверждавший, что все принятые Временным правительством законы остаются в силе131. Весной под давлением британцев он пошел еще дальше и обнародовал заявление относительно своих политических целей. Они состояли в уничтожении большевизма, воссоединении России, созыве Учредительного собрания, децентрализации власти и установлении гражданских свобод132. По земельному вопросу Деникин высказывался намеренно туманно, боясь отпугнуть казачество. Он вообще чуждался четких, детализированных программ, поскольку чувствовал, что все антибольшевистские группы, консерваторы и либералы различных ориентации, составляют некую коалицию, сохранить единство которой может не издание разделяющих платформ, а патриотический призыв освободить Россию от коммунизма133.
Поначалу события как бы оправдывали принятые Деникиным военные решения. Его войска продвигались вперед замечательными темпами, отчасти потому, что руководство Красной Армии, решившее сконцентрировать все силы для борьбы с Колчаком, ослабило Южный фронт. Деникину также были на руку возникшие в марте в тылах красных Восьмой и Девятой армий казачьи восстания, которые с большим трудом были подавлены большевиками при участии отрядов ЧК134.
Выйдя из ростовского окружения, Добровольческая армия двинулась в нескольких направлениях, вычистила силы красных из Донбасса, затем (21 июня) захватила Харьков и (30 июня) Екатеринослав. Кульминацией наступления было падение Царицына, который был взят 30 июня Кавказской армией Врангеля. Во время этой выдающейся операции белая кавалерия и пехота прошли 300 км по калмыцкой степи, лишенной растительности и воды. Царицын был подготовлен к обороне и окружен рядами окопов и колючей проволоки. Победы достигли с помощью нескольких танков, управлявшихся британскими добровольцами: они сминали заграждения из колючей проволоки и проходили поверх окопов, заставляя защитников города в ужасе разбегаться. В Царицыне белые захватили 40 000 военнопленных и баснословную добычу, в частности тысячи грузовиков, груженных военным снаряжением135.
Однако к тому времени, как была одержана эта блистательная победа, Царицын утратил стратегическое значение, поскольку Красная Армия, отступив на юге, сильно продвинулась вперед на востоке. К концу июня армии Колчака отогнали назад, и соединение двух сил оказалось более невозможным.
* * *
Контрнаступление красных на востоке началось 28 апреля мощным ударом по центру фронта возле Уфы136. В этот момент некоторые части белых подняли мятеж и перешли на сторону врага, но в целом силы Колчака показали себя хорошо и заставили командование Красной Армии пережить несколько тревожных моментов. В конце мая белые предприняли контрнаступление, но силы были неравны, и им пришлось отступить. Бои развернулись очень тяжелые.
Уфа перешла в руки красных 9 июня; белые, однако, все еще удерживали Пермь на севере и Оренбург и Уральск на юге. Согласно донесениям С.С.Каменева, в его войсках возникли антибольшевистские мятежи137. Красная Армия имела небольшое численное преимущество в центре и на левом фланге, где у нее было 81 000 против 70 500 белых; на севере перевес был у белых138. Но у них оказалось меньше возможностей компенсировать боевые потери.
Поворотный момент в ходе боевых действий наступил в конце июня, когда Пятая армия перешла Урал, единственный естественный оборонительный рубеж в регионе. Командующий армией 27-летний Михаил Тухачевский был дворянином по рождению, и его военный послужной список включал пребывание в офицерской должности в элитном гвардии Семеновском полку во время Первой мировой войны. Тухачевский присоединился к большевикам в апреле 1918 г. и быстро продвигался по службе. Как только Пятая армия преодолела восточные склоны Урала — она заняла Челябинск 24–25 июля, — Колчак не мог больше ее сдерживать. Поскольку центр белых откатывался на сотни километров назад, северный и южный фланги вынуждены были отходить за ним. Это явилось горьким разочарованием для Гайды. Удаленный с поста командующего Северной армией, он порвал с Колчаком и направился во Владивосток, где в середине ноября организовал против адмирала при поддержке эсеров неудавшийся переворот.
Сообщения о поражениях Колчака оказали существенное действие на мнение Британии по поводу интервенции. За этим последовала тщательная переоценка британской политики в отношении России, результатом которой стало принятое в начале августа решение отказаться от дальнейшей помощи Верховному правителю139.
Колчаковские войска, тем не менее, были вовсе не разбиты, и на следующие два месяца (с середины августа по середину октября) им удалось с успехом закрепиться на реках Тобол и Ишим в 500 км к востоку от Омска; отчаянно сопротивляясь, они остановили наступление красных140. Дело их в общем оказалось проиграно, но приносимая ими жертва спасла Деникина, чье наступление в тот момент шло полным ходом. Сопротивление Колчака теперь было настолько успешным, что ограничило число войск, которые красное командование могло перебросить на Южный фронт. Это стоило многих жизней: с 1 сентября по 15 октября армия Колчака потеряла убитыми и ранеными 1000 офицеров и 18 000 солдат, т. е. более четверти боевого состава. Некоторые дивизии белых лишились до половины личного состава141. Восполнить эти потери было невозможно, поскольку в резерве у Колчака находилось всего 1500 человек. Красная Армия, напротив, имела практически неисчерпаемый источник комплектования. В сентябре Москва направила на Восточный фронт десятки тысяч свежих новобранцев; к середине октября силы большевиков удвоились. 14 октября, отдохнув и пополнив свои ряды, красные возобновили наступление и перешли реку Тобол. Белые продолжали оказывать упорное сопротивление: замечательное мужество показала их дивизия, сформированная из восставших против большевиков рабочих Ижевского оружейного завода. Однако, несмотря ни на что, исход кампании к концу ноября не вызывал уже никаких сомнений, и красное командование начало забирать с Восточного фронта войска, чтобы послать их против Деникина142. Остатки колчаковской армии отошли в Омск.
* * *
После того как Царицын пал, туда приехал Деникин и созвал совещание штаба, чтобы определить следующие по очередности стратегические задачи. В то время (на 1 июля) фронт проходил от Царицына на Балашов—Екатеринослав— Херсон, причем фланги упирались в Волгу и Днепр143. Все генералы согласились с тем, что следует двигаться на Москву, но снова Деникин и Врангель поспорили, как это сделать наилучшим образом. Для разобщенных, лишенных каких-либо средств координировать свои действия белых армий ситуация была типичной: Деникин предпринимал наступление на Москву в то время, как Колчак отступал. [В защиту Деникина можно высказать то соображение, что он имел лишь весьма смутное понятие о происходившем на Восточном фронте, поскольку у него не было прямой связи со штабом Колчака за исключением редких курьеров, прорывавшихся сквозь линии красных или же обходным путем — через Париж и Лондон (см.: Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 5. С. 88–90)].
3 июля Деникин издал приказ за номером 08878, получивший известность как «Московская директива»144. В качестве следующей и, возможно, последней задачи армии в ней обозначалось взятие столицы. Осуществить его намечалось посредством тройной атаки: 1) Врангелю во главе Кавказской армии предстояло выступить на Саратов—Ртищево—Балашов, выручить находившиеся там части донских казаков, затем направиться через Пензу, Арзамас, Нижний Новгород и Владимир на Москву; 2) В.И.Сидорину, возглавлявшему Донскую армию, приказывалось направить несколько частей на взятие Воронежа и Рязани, а остальные двинуть на Оскол, Елец, Волотово и Каширу; 3) В.З.Май-Маевский во главе Добровольческой армии имел задачу наступать со стороны Харькова через Курск, Орел и Тулу. Это являлось главным направлением удара, поскольку представляло собой наикратчайший путь к столице. Для защиты своего левого фланга Май-Маевскому предлагалось отрядить часть войска, чтобы занять Киев, а остальным частям — занять Херсон и Николаев, за три месяца до того оставленные французами.
Наступление намечалось широким фронтом, от Самары на востоке до Курска на западе, что составляло 700 км; после проведения запланированных на Украине операций линии фронта предстояло увеличиться до 1000 км. Деникин посылал в наступление весь свой боевой состав, не оставляя практически никакого резерва. Фронт вытягивался, увеличивалась и потребность в бойцах, поэтому осенью ряды Добровольческой армии пополнились за счет призывников и военнопленных.
Врангель возражал против планов Деникина, напоминая о том, как опасно растягивать фронт, не имея достаточных резервов и надежного, хорошо обеспеченного тыла. Он предложил альтернативный вариант, согласно которому удар концентрировался в направлении Саратова, в его собственном секторе. По словам Врангеля, Деникин воскликнул, выслушав его: «Ну, конечно, первыми хотите попасть в Москву!»145. [Белое дело. Т. 5. С. 160.]. С точки же зрения Врангеля, замысел Деникина являлся не чем иным, как «смертным приговором армиям Юга России», поскольку, отказываясь выбрать единое главное направление удара, он игнорировал все принципы военной стратегии146.
