Авиация оказывала скудную поддержку защитникам Сталинграда; чрезвычайно большую пользу им приносила, напротив, тяжелая артиллерия, своевременно сосредоточенная на другом берегу Волги, где ей не угрожали непосредственно атаки немецкой пехоты[47]. Еще более ценный вклад в борьбу вносила Волжская флотилия. Не считаясь с тяжелыми потерями и риском, моряки вплоть до самого конца продолжали доставлять обороняющимся оружие, боеприпасы, продовольствие, подкрепления, эвакуируя на левый берег раненых. Судам приходилось курсировать главным образом по ночам, под постоянным огнем противника, державшего под обстрелом обширные участки реки. Напомним, что в ноябре советские войска удерживали в городе лишь небольшие предмостные укрепления, максимальная глубина которых не превышала полутора километров, но во многих местах сокращалась до нескольких сот метров.
Контрнаступление Василевского
С течением времени, впрочем, защитникам города также пришлось довольствоваться жестко ограниченным подвозом. Наличные ресурсы придерживались Верховным Главнокомандованием для новых крупных операций, которые готовились в это время. Естественно, возникает вопрос, не было ли такое поведение чересчур рискованным, особенно в октябре и ноябре, когда советский плацдарм в Сталинграде сокращался все больше[48]. Риск действительно был, и довольно большой. Но продиктован он был определенной логикой. Смысл упорной обороны Сталинграда не исчерпывался ее огромным политико-психологическим значением. В планах Советского Верховного Главнокомандования это была прежде всего битва на истощение, призванная приковать противника к данному участку фронта на то время, то количество недель, которое необходимо было для подготовки крупного контрнаступления.
Как родился план этого контрнаступления и кому принадлежало его авторство — это вопросы, которые в послевоенное время явились предметом дискуссии в СССР[49]. По наиболее правдоподобной версии, впервые этот план наметился в ходе узкого совещания в кабинете Сталина. Его идея возникла именно в связи с провалом многократно предпринимавшихся советскими войсками в сентябре попыток атаковать немцев к северу от Сталинграда. 12 сентября Жуков и Маленков (последний также был направлен Ставкой в Сталинград) передали в Москву доклад с анализом причин этой неудачи[50]. Жуков был вызван в столицу и в тот же день явился к Сталину для доклада вместе с Василевским. Выслушав информацию, Сталин погрузился в размышления. Два генерала в это время между собой «очень тихо говорили о том, что, видимо, надо искать какое-то иное решение». /79/ «А какое “иное” решение?» — вдруг, подняв голову, спросил И.В. Сталин, который, не подавая вида, следил за их разговором, хотя и находился в нескольких шагах от них. Он предложил им явиться на следующий день с уточненным замыслом. Вечером следующего дня набросок общего плана контрнаступления был готов[51]. На протяжении того же месяца, сентября, он дорабатывался. Окончательный вариант был подписан по-прежнему лишь Жуковым и Василевским. Сталин ограничился тем, что просто написал «Утверждаю» и поставил свои инициалы[52].
Основные детали стратегического замысла были подсказаны советским военачальникам главными факторами слабости в расположении вражеских войск, постепенно обнажившимися в ходе боевых действий. Продвинувшись далеко на юг, немцы оставили слабо защищенными свои фланги: как северный, вдоль Дона, так и южный, в степях Прикавказья. Прикрывать фланги было доверено войскам союзников — итальянцам, румынам, венграм, — которые, как правило, были плохо вооружены и отнюдь не горели энтузиазмом продолжать войну на бескрайних просторах России. Советские командующие задумали нанести два удара именно по участкам, удерживаемым румынами: один — вдоль Дона, к северо-западу от Сталинграда, а второй — из района между двумя озерами, к югу от города. После прорыва советские танковые колонны должны были соединиться к западу от Сталинграда, чтобы замкнуть в окружении крупную группировку вражеских войск, штурмовавшую город. В случае успеха этой операции вдоль Дона, но еще больше к западу, предстояло нанести еще один удар на участке, удерживаемом итальянцами, с целью выйти к Ростову и отрезать нацистские войска, действующие на Кавказе. Как показали дальнейшие события, план основывался на верной в общем и целом оценке обстановки. Уже в сентябре, указывали Жуков и Василевский, немцы исчерпали наступательный порыв и, следовательно, не в силах были реализовать поставленные ими перед собой стратегические цели. У Красной Армии, напротив, имелись нетронутые ресурсы. В тылу формировались новые армии. Чтобы сделать их боеспособными, требовалось лишь время[53]. Жуков просил вначале для выполнения этого плана 45 дней. На практике ушло два месяца — как раз те месяцы, в течение которых солдаты Чуйкова среди развалин Сталинграда стойко держались под ударами армии Паулюса. В этом-то и заключалось огромное оперативное значение их сопротивления
Контрнаступление на Волге было первой крупной военной операцией, спланированной и подготовленной советским командование со всей необходимой тщательностью. Сосредоточение огромной массы войск и техники потребовало больших организационных усилий Особенно тяжелая задача выпала на долю транспорта, но транспортники справились с нею. Приготовления делались в строжайшей тайне. Хотя немецкая разведка с середины октября стала замечать первые передвижения войск противника, командование вермахта так и /80/ не сумело оценить масштабы ожидающего его удара, ибо снова недооценило советские ресурсы[54]. По мере того как приближался день наступления, в советских штабах росло возбуждение и нервное напряжение. «Будет и на нашей улице праздник!» — намекнул Сталин и своем приказе 7 ноября 1942 г.[55] Последнее совещание командующих состоялось в его кремлевском кабинете 13 ноября; датой начала наступления на нем было окончательно утверждено IV ноября[56]. Однако в самый канун атаки генерал Вольский, командующий моторизованным корпусом, которому надлежало сыграть решающую роль в предстоящей операции, направил Сталину письмо, где говорилось, что наступление следует отложить, иначе неминуема катастрофа. Василевский, только что вернувшийся из инспекционной поездки в район будущих действий, сумел доказать, что Вольский не прав[57].
Операция началась в назначенный день, 19 ноября. В ней участвовала армии трех фронтов — Юго-Западного, Донского и Сталинградского, — которыми командовали соответственно генералы Ватутин, Рокоссовский и Еременко. Координировать их действия было поручено Василевскому[58]. Ватутин атаковал 19-го с севера, используя в качестве исходных позиций два небольших плацдарма за Доном, которые советские войска сумели удержать на протяжении предыдущих месяцев. Румынские части были опрокинуты, а спешно организованная немцами контратака не привела к восстановлению нарушенной линии обороны. Днем позже с не меньшим успехом противника атаковали армии южной группы; весьма достойно при этом действовал и генерал Вольский, несмотря на все сомнения накануне. 22-го обе группировки советских моторизованных клещей уже были близки друг к другу. 23-го они встретились у поселка Советский, близ Калача, в крайней точке большой излучины Дона. Вся сталинградская группировка немцев была окружена.
Однако самая трудная часть операции была еще впереди. В атмосфере общего ликования 23 ноября кое-кто помышлял о немедленном наступлении на Ростов. Сталин лично приказал Василевскому ускорить подготовку второго этапа операции (кодовое название «Сатурн» — речь шла о прорыве итальянского участка фронта; первый этап операции — окружение под Сталинградом — имел кодовое обозначение «Уран»). Но предпочтение все же было отдано другому решению: прежде чем перейти к выполнению новых задач, следовало сомкнуть кольцо окружения и приступить к уничтожению отрезанных вражеских войск[59]. В ближайшие же дни советское командование убедилось, что и это предприятие далеко не из легких. Задача советских войск оказалась затруднена поразительной ошибкой в расчетах. Командование полагало, что в мешок попало около 90 тыс. немцев; в действительности же их было втрое больше — по разным оценкам, от 250 тыс. до 300 тыс.[60] На протяжении многих дней советские атаки против окруженных войск не приносили успеха: солдаты Паулюса, которым Гитлер обещал /81/ быстро прислать подкрепления для их деблокирования, оказывали отчаянное сопротивление.
Немцы действительно попытались спасти свои окруженные войска. Эта операция была поручена вновь созданной группе армий под командованием искусного генерала Манштейна, перед которым была поставлена задача разбить кольцо советского окружения и соединиться с Паулюсом. Начатое 12 декабря контрнаступление проходило первое время с видимым успехом: части Манштейна приблизились к окруженным на расстояние в каких-нибудь сорок километров. У советского командования имелся, однако, мощный резерв: 2-я гвардейская армия под командованием Малиновского. Эта хорошо оснащенная и полностью укомплектованная армия сначала предназначалась для ликвидации Паулюса с последующим броском к Ростову, но Василевский, несмотря на некоторые возражения, решил двинуть ее против Манштейна. Ее вступление в бой сыграло решающую роль, ибо позволило отбросить немецкие части дальше их исходных рубежей и восстановить между окруженными и стремившимися к ним на выручку войсками непреодолимое расстояние
