Немцы действительно попытались спасти свои окруженные войска. Эта операция была поручена вновь созданной группе армий под командованием искусного генерала Манштейна, перед которым была поставлена задача разбить кольцо советского окружения и соединиться с Паулюсом. Начатое 12 декабря контрнаступление проходило первое время с видимым успехом: части Манштейна приблизились к окруженным на расстояние в каких-нибудь сорок километров. У советского командования имелся, однако, мощный резерв: 2-я гвардейская армия под командованием Малиновского. Эта хорошо оснащенная и полностью укомплектованная армия сначала предназначалась для ликвидации Паулюса с последующим броском к Ростову, но Василевский, несмотря на некоторые возражения, решил двинуть ее против Манштейна. Ее вступление в бой сыграло решающую роль, ибо позволило отбросить немецкие части дальше их исходных рубежей и восстановить между окруженными и стремившимися к ним на выручку войсками непреодолимое расстояние
С некоторым опозданием, но все же началось и осуществление операции «Сатурн». 16 декабря был прорван фронт в среднем течении Дона, там, где его удерживали итальянцы. Из рук вон плохо экипированные и вооруженные, итальянские дивизии были опрокинуты с самого начала наступления. Окруженные и разбросанные, их солдаты большей частью погибли в заснеженной степи[61]. Цель советского наступления тем не менее была изменена. Вместо того чтобы вести его прямо на юг, к Ростову, удар был нацелен н юго-восточном направлении, чтобы создать угрозу с тыла армиям Манштейна. Стремясь избежать ловушки — попасть в нее означала бы навлечь опасность на всю южную часть германского фронта в России, — эти армии вынуждены были отойти.
К рождеству обреченность войск Паулюса в Сталинграде уже не вызывала сомнений. Их ликвидация, которую и можно считать заключительным моментом всего Сталинградского сражения, была тщательно подготовлена Красной Армией. Руководство этой финальной операцией, носившей кодовое название «Кольцо», было поручено Рокоссовскому, несмотря на обиду Еременко, который хотел, чтобы назначили его[62]. Первый из этих двух генералов зарекомендовал себя лучше: отбор наиболее талантливых полководцев происходил на поле боя.
Перед началом заключительного наступления Рокоссовский и бывший при нем представителем Ставки генерал Воронов предьявили окруженным ультиматум. Капитуляция, говорилось в нем, позволит избежать ненужного кровопролития[63]. Ответа они не получили. Гитлер приказал Паулюсу сопротивляться. Последнее наступление началось 10 января. Уже в ноябре немцы использовали в качестве оборонительных рубежей те укрепленные позиции, которые были сооружены летом для защиты подступов к Сталинграду. На этот раз /82/ они снова старались удержаться на них. Маневрируя, Рокоссовский нанес удар в центре, чтобы рассечь окруженные части на две группы и уничтожить их по отдельности. Несмотря на безнадежность положения, немцы упорно сопротивлялись. Голодные, обмороженные, снабжаемые лишь с воздуха (а это означало — в ничтожной мере), части Паулюса продержались до конца января. 26 января наступающие с запада советские войска встретились у Мамаева кургана с солдатами Чуйкова, в свою очередь также перешедшими в наступление. 31 января Паулюс со своим штабом был взят в плен частями 64-й армии в подвале универмага[64]. 2 февраля сложили оружие последние группы сопротивлявшихся немцев.
Самопожертвование 6-й армии Паулюса и контрнаступление, предпринятое фон Манштейном, позволили германским войскам на Кавказе отступить и избежать окружения, на которое возлагало надежды советское командование. Продолжительная битва за Кавказ заслуживает подробного рассмотрения, но нам, к сожалению, придется ограничиться самым кратким пересказом. После падения Ростова советское командование, вместо того чтобы буквально выполнить сталинский приказ «Ни шагу назад!», продолжало отводить войска до тех пор, пока предгорья Кавказа и другие естественные препятствия, вроде Терека, не позволили создать более эффективную линию обороны. Здесь войскам была поставлена задача преградить немцам путь на трех направлениях, по которым они рвались: к Махачкале на Каспийском море, служащей как бы воротами в Баку; вдоль Черноморского побережья и по старой Военно-Грузинской дороге к Тбилиси, столице Грузии. С середины августа 1942 г. шли бои не перевалах. Немцы сумели добиться здесь. еще некоторых впечатляющих побед: захвата Новороссийска, выхода на горные тропы, ведущие к Туапсе и Сухуми; продвижения к Орджоникидзе (дореволюционному Владикавказу). Им удалось даже послать группу своих альпинистов на высочайшую вершину Кавказа, Эльбрус, и водрузить там свой флаг. Но ни одного стратегически важного района они не захватили. Они не получили не только нефти Баку, но и нефти Грозного, на северном склоне Кавказского хребта. Не удалось им перейти и через сам хребет. В октябре их продвижение остановилось.
Разгром немцев под Сталинградом дал Красной Армии хорошие возможности и для окружения группировки захватчиков, прорвавшейся на Кавказ. 1 января 1943 г. советские войска перешли в наступление и в этом районе, стремясь отрезать немцам пути отхода. Эта операция удалась лишь частично. Сталин давал своим генералам указания, в которых требовал сократить сроки подготовки и подчинить каждое действие стратегическому плану[65]. Но выполнение этих задач было затруднено плохим снабжением. Немцам /83/ пришлось покинуть все завоеванные предыдущим летом обширные пространства. В отдельные моменты, особенно во второй половине января, их войска попадали в тяжелое положение. Тем не менее немецкому командованию удалось в основном вывести свои войска через Ростов, который был освобожден советскими войсками лишь 14 февраля. Немцы смогли даже удержать в своих руках плацдарм на Таманском полуострове, по ту сторону Керченского пролива. Удержали они и Новороссийский порт (который, впрочем, почти не смогли использовать, так как советские войска контролировали соседний залив)[66].
Начавшись знойным летом в выжженной степи, Сталинградская битва завершилась в той же самой степи, только запорошенной снегом. Завершилась она победой советского оружия, причем эта победа меняла соотношение стратегических сил на Восточном фронте в целом. Советские историки и авторы воспоминаний рассматривают ее как поворотный пункт не только в войне СССР с Германией, но и в ходе всей второй мировой войны[67]. В пользу подобного суждения говорят веские доводы. Впервые немцы потеряли в окружении цвет своей армии. Никогда еще в истории Германии, скажет позже один из их генералов, «столь крупная группировка войск не знала столь ужасной гибели»[68]. Катастрофа снова постигла их в такой момент, когда они считали, что победа уже у них в руках. В Германии это произвело сокрушающее впечатление. По словам одного из очевидцев, сам Гитлер — хотя он так и не решился признаться себе в этом — в тот момент понял, что проиграл войну[69].
Советский народ и Советские Вооруженные Силы, напротив, получили заряд энтузиазма, вновь обрели чувство гордости. Мысль о возможности победы основывалась теперь не на одной лишь вере. Надежда переходила в уверенность[70]. Руководители страны и армии также обрели ту уверенность в себе, которой раньше им недоставало. «Мы твердо верили, что главные трудности позади», — скажет Василевский[71]. Размаху одержанной победы способствовали тактические просчеты германского командования, просчеты, которым удивлялись сами немцы: фланги, оставленные со столь слабым прикрытием: истощение собственных сил в уличных боях в Сталинграде; отсутствие попыток отойти, когда еще было время для отступления[72]. Советское командование, однако, умело использовало эти ошибки. Оно наконец успешно организовало крупное наступление с применением двойного охвата, того маневра, мастерами которого до этого были немцы, а жертвами — советские войска. Иными словами, война начинала принимать совсем новый оборот. /84/
1. A.M. Василевский. Указ. соч., с. 181.
2. Выдержки из донесений см. История второй мировой войны, т. 5, с. 111—112 см. также: История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 2, с. 404; А.М. Василевский. Указ. соч., с. 185.
3. О спорах в Верховном командовании см. Г.К. Жуков. Указ. соч., т. 2, с. 64—68; A.M. Василевский. Указ. соч., с. 181—185, 190—191; История второй мировой войны, т. 5, с. 126—127.
4. И.В. Сталин. Соч., т. 2(15), с. 55. Исторические оценки см. История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 2, с. 404, 415; А.М. Василевский. Указ. соч., с. 185.
5. История второй мировой войны, т. 5, с. 122—126; A.M. Василевский. Указ, соч., с. 186—190.
