«Напрасно нас обвиняют в анонимных убiйствах, — комиссiя состоит из 18 испытанных революцiонеров, представителей Ц. К. партiи и представителей Ц. И. К.
Казнь возможна лишь по единогласному постановленiю всeх членов комиссiи в полном составe. Достаточно одному высказаться против разстрeла, и жизнь обвиняемаго спасена.
Наша сила в том, что мы не знаем ни брата, ни свата, и к товарищам, уличенным в преступных дeянiях, относимся с сугубой суровостью. Поэтому наша личная репутацiя должна быть внe подозрeнiя.
Мы судим быстро. В большинствe случаев от поимки преступника до постановленiя проходят сутки или нeсколько суток, но это однако не значит, что приговоры наши не обоснованы. Конечно, и мы можем ошибаться, но до сих пор ошибок не было и тому доказательство — наши протоколы. Почти во всeх случаях преступники, припертые к стeнe уликами, сознаются в преступленiи, а какой же аргумент имeет большiй вeс, чeм собственное признанiе обвиняемаго».
На замeчанiе интервьюировавшаго сотрудника «Новой Жизни» о слухах относительно насилiй, допускаемых при допросах, Закс заявил:
«Всe слухи и свeдeнiя о насилiях, примeняемых будто бы при допросах, абсолютно ложны. Мы сами боремся с тeми элементами в нашей средe, которые оказываются недостойными участiя в работах комиссiи».
Это интервью лживо от перваго до послeдняго слова, оно лживо и по отношенiю к тому времени, о котором говорили оба тогдашних руководителя.
Цинизм в казни.
18 человeк в Ч. К. рeшают вопросы о смерти! Нeт, рeшают двое-трое, а иногда и один.
Смертный приговор имeл право выносить фактически даже народный судья. По этому поводу между двумя подвeдомственными учрежденiями в 1919 г. произошла даже своего рода коллизiя. 20-го iюня в кiевских «Извeстiях» (№ 70) была опубликована слeдующая замeтка:
«На запросы из уeздов кiевскiй губернскiй юридическiй отдeл разъясняет, что народные суды ни в коем случаe не могут выносить смертных приговоров. Смертная казнь, как нормальная мeра наказанiя, не предусмотрeна ни одним декретом и идет в разрeз с соцiалистическим правосознанiем. В данное же переходное время смертная казнь примeняется революцiонными трибуналами и административными органами, исключительно, как орудiе классовой борьбы».
Но через нeсколько дней мы могли прочитать уже почти противоположное:
«В виду запросов с мeст о возможности примeненiя Народными судами смертной казни Верховный Судебный контроль разъяснил: что в настоящее время при наличности массовых попыток контр-революцiи подорвать всякими способами Совeтскую власть, право примeненiя смертных приговоров сохраняется и за Народными судами».[227]
«Мы судим быстро»… Может быть, так бывало в дни массовых разстрeлов, может быть, эта быстрота в вынесенiи приговоров отличительная черта производства Ч. К., но… бывает и другое. Длятся мeсяцы без допросов, годы тянется производство дeл и заканчивается… все же разстрeлом.
«Нас обвиняют в анонимных убiйствах»… В дeйствительности, как мы говорили, огромное большинство разстрeлов вовсе не опубликовывается, хотя 5-го сентября 1918 г., в разгар террора в совeтской Россiи, совeтом народных комиссаров было издано постановленiе о необходимости «опубликовать имена всeх разстрeленных, а также основанiя примeненiя к ним этой мeры». Образчиком выполненiя этого распоряженiя могут служить публикацiи, появлявшiяся в «спецiальном „Еженедeльникe“» Ч. К., т. е. в органe, задача котораго состояла в руководил и объединенiи дeятельности чрезвычайных комиссiй. Мы найдем здeсь поучительную иллюстрацiю.
В № 6 этого «Еженедeльника» (26-го октября) опубликован был через полтора мeсяца список разстрeленных за покушенiе с.-р. Каплан на Ленина. Было разстрeлено нeсколько сот человeк, фамилiй опубликовано было лишь 90. Из этих 90 разстрeленных 67 фамилiй опубликованы без имен и отчеств; 2 с заглавными буквами имен, 18 с обозначенiем приблизительнаго званiя, напримeр: Котомазов, бывшiй студент, Муратов — служащiй в кооперативном учрежденiи, Разумовскiй — бывшiй полковник, и т. д. И только при 10 были обозначенiя, объясняющiя причины разстрeла: «явный контр-революцiонер», «бeлогвардеец», «бывш. министр внутр. дeл, контр-рев. Хвостов», «протоiерей Восторгов». И читатель сам должен был догадываться, что под «Маклаковым» разстрeлен бывшiй министр внутренних дeл. О послeднем нетрудно было догадаться, но кто такiе разные Жичковскiе, Ивановы, Зелинскiе — этого никто не знал, и, быть может, никогда не узнает.
Если так исполнялось распоряженiе центральной власти центральным органом, то нетрудно себe представить, что дeлалось в глухой провинцiи, гдe террор подчас принимал исключительно звeрскiй характер. Здeсь сообщенiя (когда они были) о разстрeлах были еще глуше: напр., разстрeлено «39 видных помeщиков (?), арестованных по дeлу контр-революцiоннаго общества „Защита временнаго правительства“ (Смоленская Обл. Ч. К.); „разстрeлено 6 человeк слуг самодержавiя“ (Павлопосадская Чека); публикуется нeсколько фамилiй и затeм дeлается прибавка: и еще „столько то“ (Одесса).
Так было и позже, когда окончились „хаотическiе безпорядки“, которые отмeчал в В. Ч. К. никто иной, как извeстный чекист Мороз и в том же оффицiальном органe (№ 6).
Убiйства совершались в полном смыслe слова анонимно. „Коллегiя“, выносящая приговор, даже никогда не видит в лицо обреченнаго ею на казнь, никогда не слышит его объясненiй. Мы же за малым исключенiем не знаем и имен убiйц,[228] так как состав судей в Ч. К. не публикуется. Разстрeлы без опубликованiя имен получают даже в Ч. К. техническiй термин: „разстрeливать в глухую“ (Одесса). Какое же моральное безстыдство надо имeть, чтобы дать отвeт, подобный тому, который дал Чичерин корреспонденту „Чикаго Трибюн“ на вопрос его о числe разстрeленных „по приказу тайных трибуналов“ и о судьбe семьи императора Николая II. Комиссар иностранных дeл отвeтил: „Тайных трибуналов в Россiи не существует. Что касается казненных по приказу Че-Ка — то число их было опубликовано“ (!!!). Судьба дочерей царя — добавил Чичерин — мнe неизвeстна. Я читал в газетах (?!) будто онe находятся в Америкe»…(!!)[229]
«Собственное признанiе обвиняемаго»… Сколько раз даже я лично наблюдал факты такого рода признанiй под влiянiем устрашенiй, угроз, под дулом револьвера! Сколько таких заявленiй есть со стороны побывавших в стeнах Ч. К.!
Всe слухи о насилiях «абсолютно ложны»… Мы увидим, что скорeе надо признать, что истязанiя и пытки, самыя настоящiя пытки, процвeтают в чрезвычайных комиссiях и не только гдe-нибудь в глухой провинцiи.
Да, человeческая жизнь мало стоит в совeтской Россiи. Ярко это обрисовал уполномоченный Москвы в Кунгурской Ч. К. Гольдин: «Для разстрeла нам не нужно доказательств, ни допросов, ни подозрeнiй. Мы находим нужным и разстрeливаем, вот и все».[230] И это дeйствительно все! Можно ли лучше охарактеризовать принцип дeятельности чрезвычайных комиссiй?
Проглядим однако нeкоторые мотивы разстрeлов, насколько они оффицiально или оффицiозно опубликованы в совeтской печати. Мы найдем нeчто весьма показательное. Среди этих оффицiальных квалификацiй мы найдем такiя точныя наименованiя совершеннаго преступленiя: «тонкiй, неуловимый контр-революцiонер», «(жена) была в курсe дeл мужа», «ряд сыновей и дочерей разных генералов» (Петроград).
Иногда и вина такая, что только удивляешься безстыдству публикаторов: «крестьяне Горохов и др. за избiенiе военнаго комиссара», «торговец Рогов за агитацiю в своей лавкe против совeтов». Или просто «разстрeлен в порядкe краснаго террора». Немного говорят и такiя квалификацiи: 20 «явных бeлогвардейцев» (Орел), «Звeрев, врач, бeлогвардеец» (Вологда), 16 «кулаков» (Себеж), «бывшiй член кадетской партiи» (Москва), «контр-революцiонныя убeжденiя» и т. д. Эти примeры можно было бы умножить по имeющимся у меня вырeзкам из оффицiальных совeтских газет. Достаточно просмотрeть хотя бы комплект «Еженедeльника В. Ч. К.» (шесть номеров). Но вот одна публикацiя разстрeленных В. Ч. К. в Москвe, волнующая по близости лиц, в ней перечисленных, по именам, извeстным всей образованной Россiи: Н. Н. Щекин, А. Д. и А. С. Алферовы, А. А. Волков, А. И. и В. И. Астровы, Н. А. Огородников, К. К. Черносвитов, П. В. Герасимов, (разстрeлен под фамилiей Греков), С. А. Князьков и др. Их было перечислено 66 в извeщенiи, которое появилось в московских газетах 23 сентября 1919 г. Наша общественная совeсть никогда не найдет примиренiя с казнью хотя бы А. И. и В. И. Астровых, о которых в оффицiальных публикацiях сказано: «шпiон Деникина» и затeм добавлено: «У Астровых при обыскe найдены: проект реорганизацiи по сверженiи совeтской власти судов, транспорта, продовольствiя и записка(?!) в добровольческую армiю».
Морально не примирится она и с разстрeлами по мотивам, выставленным в позднeйшем таганцевском дeлe по отношенiю к Н. И. Лазаревскому, кн. Ухтомскому и др. За что разстрeляли этих людей? В оффицiальной публикацiи (1-го сентября) о Н. И. Лазаревском сказано: «по убeжденiям сторонник демократическаго строя», «к моменту сверженiя совeтской власти подготовлял проекты по цeлому ряду вопросов, как-то а) формы мeстнаго самоуправленiя в Россiи, б) о судьбe разнаго рода бумажных денег (русских), в) о формe возстановленiя кредита в Россiи»; о скульпторe С. А. Ухтомском: доставлял организацiи для передачи за границу свeдeнiя о музейном (?!) дeлe и доклад о том же для напечатанiя в бeлой прессe. Тогда же был разстрeлен и поэт Гумилев.
