Главным приоритетом немецкого командования в отношении окруженных войск было соединение 1-й танковой и 8-й армий. Южная сторона кольца была, безусловно, более важной, и войска в «мешке» приходилось перемещать на юг.
Наиболее мощной частью в «мешке» была дивизия СС «Викинг», которая в последнее время мало участвовала в боях, за исключением танков из ее состава. Она находилась далеко на севере, на участке, где советские войска практически не проявляли активности, так что это был подходящий вариант для переброски на юг, где дивизия даже могла бы быть передана XXXXII армейскому корпусу, поскольку XI армейский корпус находился в более стабильном положении.
Майор Биггл вернулся из «мешка» в 16:00 и сделал доклад, но еще до его возвращения Вёлер и Шпейдель обсуждали дальнейшие планы с командованием группы армий «Юг». Все были согласны, что наиболее важным районом является южная часть «мешка», что было подтверждено информацией Битгла. Командование группы армий «Юг» подчеркнуло, что район Богуслава жизненно важен в связи с запланированным контрнаступлением, и Стеблев тоже необходимо удерживать до последней возможности.
Генерал Лиеб был убежден, что необходимо отвести сильно растянутый северный фронт, но не получил четкого согласия вышестоящего командования. Несмотря на это, во второй половине дня он начал отвод своих частей на рубеж Россавы. Он доложил об этом в штаб 8-й армии, но передача сообщения задержалась, и штаб получил эту информацию только в 23:10.
Отступление было важным маневром, одним из немногих принципиальных изменений в расстановке немецких сил во второй половине дня и вечером. Как мы уже видели, 11-я танковая дивизия была усилена танковой группой из состава 14-й танковой дивизии и еще несколькими подразделениями танков и штурмовых орудий[149]. Эти войска перемещались к западу, а 8-я армия тем временем проводила еще более важные перемещения. Вечером 320-я дивизия прибыла для прикрытия сектора, занимаемого 11-й и 14-й танковыми дивизиями. Ее предыдущие позиции заняла 10-я моторизованная дивизия. К тому же 13-я танковая и 376-я пехотная дивизии уже были в пути, и их прибытия можно было ожидать в течение дня или двух. 24-я танковая дивизия также двигалась в район расположения XXXXVII танкового корпуса, но до прибытия в район Корсуня ей предстояло преодолеть длинные раскисшие дороги.
Перемещения частей производились и внутри «мешка». Дивизия СС «Викинг» была в основном переброшена из XI в XXXXII армейский корпус. Одиннадцать танков из дивизии СС «Викинг» были переданы 72-й дивизии, все еще остававшейся в XI армейском корпусе, и направлены в село Матусов. Тем не менее это решение также являлось вкладом в смещение сил в южную часть «мешка».
Антон Мейзер отступает, 29 января
Перемешивание подразделений в ходе боев все усугублялось. Иногда это являлось результатом обдуманных приказов, иногда — следствием нажима противника, а иногда оно возникало в отрезанных группах, как это случилось в группе артиллеристов, в которой оказался Антон Мейзер.
Утром 29 января эта группа продолжала двигаться на запад, и поначалу действия противника этому не препятствовали. Через некоторое время артиллеристы вышли в холмистый район. Дорога уходила на южный склон холма, затем поворачивала направо, но лишь для того, чтобы снова завернуть налево, перед тем как вывести к мосту через реку. Оттуда она уводила на южный склон следующего холма. Продвигаясь вверх по склону первого холма, немцы услышали взрывы артиллерийских снарядов и поняли, что их целью, видимо, является мост, но шрапнельные снаряды с ударными взрывателями не причиняли мосту никакого вреда, лишь немного повредив дорогу[150].
Отряд мог пересечь реку южнее, для артиллерии и повозок другой возможности, кроме переправы по мосту, просто не было, поэтому пришлось принять рискованное решение. Гаубицы были оставлены в укрытии, пока лейтенант Сораевски занимал позицию юго-западнее моста, откуда он мог направлять лошадей, тянущих орудия. Он заметил, что советские артиллеристы стреляли через равные промежутки времени. Одна за другой упряжки с орудиями и повозками подъезжали к его позиции, а он, глядя на часы в руке, отдавал приказ на стремительный проезд через мост одной упряжке зараз. Задача ездовых была непростой, поскольку миновать мост нужно было очень быстро, успев до следующего залпа советских пушек, но не настолько быстро, чтобы лошади и орудия начали скользить на обледенелой дороге.
Вначале все шло по плану, и несколько упряжек благополучно переехали через мост и добрались до точки, в которой их ждал Мейзер, чтобы направить в место, скрытое от советских наблюдателей. Однако, когда легкая повозка, запряженная двумя лошадьми, готовилась въехать на мост, советские пушки выстрелили спустя более короткий промежуток времени. Шрапнель из разорвавшегося снаряда оторвала одной из лошадей две ноги. Она сделала еще несколько шагов на обрубках ног и упала возле моста, утянув в придорожную канаву вторую лошадь. Повозка осталась стоять на дороге, но поперек нее, перекрыв все дорожное полотно. Ездовой не растерялся и догадался распрячь невредимую лошадь, прежде чем укрыться самому.
К счастью, лейтенант Сораевский был достаточно дальновиден и оставил с Мейзером группу из одного унтер-офицера и шести солдат. Они немедленно кинулись к поврежденной повозке. Когда они добрались до моста, то сразу же спрятались в укрытие. После того как артиллерийский залп обрушился на место вокруг моста, солдаты выскочили из укрытия, распрягли мертвую лошадь и столкнули повозку в сторону, прежде чем снова укрыться, как раз перед очередным залпом. Переждав взрывы, они снова бросились к повозке, а еще один солдат прискакал на лошади, ведя за собой другую лошадь. Лихорадочно работая, они сумели запрячь лошадей в повозку, и ездовой стал понукать их тянуть как можно скорее. Вскоре разорвалась следующая серия снарядов, шрапнель свистела вокруг, но никто не был ранен. После этого драматического эпизода остальные орудия и повозки пересекли реку без происшествий. Группа артиллеристов двинулась дальше на запад, переправилась через еще одну реку и встала на ночлег. Мейзер получил небольшую группу пехотинцев под начало и задание оборонять мост, по которому они только что переправились. Помимо небольшой перестрелки ночь прошла спокойно.
Дальше на запад, где советская 40-я армия и 6-я танковая армия схватились с немецким VII армейским корпусом, обе стороны прекратили активные боевые действия, относительно удовлетворенные достигнутыми позициями, и начали готовиться к дальнейшим боям. По всей видимости, боевые действия в полосе XXXXVII танкового корпуса также стали стихать, и обе стороны занялись перегруппировкой своих частей, но внутри кольца обстановка оставалась неопределенной.
Нажим советских войск усиливается
Когда 2-й Украинский фронт наладил коммуникации со своими передовыми частями в Звенигородке, он сконцентрировался на окруженных немецких войсках. Достигнув Шполы, 5-й гвардейский кавалерийский корпус был направлен на Бурты и Ольшану, тогда как стрелковые дивизии пытались удержаться на его правом фланге. Селиванов решил задействовать 63-ю кавалерийскую дивизию слева, 12-я гвардейская кавалерийская дивизия наступала справа, а 11-я кавалерийская дивизия — в центре. Было важно захватить территорию. Коридор, удерживаемый 2-м Украинским фронтом, был чуть шире 20 километров, гораздо уже, чем в секторе 1-го Украинского фронта.
Немецкие атаки южной стороны коридора прекратились, но если бы они возобновились с участием значительных подкреплений, такая небольшая ширина коридора представляла бы большую опасность. Было бы разумно попытаться отбросить немцев к Городищу[151].
30 января кавалеристы Селиванова продвигались к Буртам и к концу дня увидели окраины села. Однако расстояние до Ольшаны было больше, и к вечеру 30 января передовые группы 63-й кавалерийской дивизии дошли только до Зеленой Дубровы. До Ольшаны все еще оставалось 8 километров. Бой за Ольшану пришлось отложить до следующего дня[152].
Дальше к востоку Антон Мейзер проснулся утром и обнаружил, что советские части переправились через реку в двух километрах южнее моста, за оборону которого он отвечал. Его раненая нога постепенно заживала, что было большой удачей, поскольку он не видел альтернативы отступлению и решил избегать дорог. Его маленькая группа с трудом пробиралась по снегу, покрывавшему местность, пока не дошла до села, оборонявшегося пехотой из того же батальона, что и нынешние подчиненные Мейзера. Во второй половине дня деревня была оставлена, и отступление продолжилось. В ходе этого отступления двое из товарищей Мейзера были убиты: один — выстрелом в голову, другой — выстрелом в грудь. В темноте решено было остановиться на ночлег на заснеженном холме. Для обеспечения его круговой обороны были отрыты окопы. Голодные солдаты, мокрая одежда которых не могла защитить от непогоды, приготовились к холодной ночи[153].
