его ведома и желания… Борис, считая его необходимым для управления государством, был очень ковским: одного из них зовут Борисом Федоровичем Годуновым… а другой — временный правитель или нечто вроде этого — Андрей Щелкалов», и многие считают, что «положение Щелкалова более прочное, чем у зятя князя»…
Отличным дипломатом (хотя и на российский, несколько своеобразный, манер) Андрей Щелкалов показал себя в 1588 году, когда царь Федор Иванович поручил ему и Борису Годунову вести переговоры с константинопольским патриархом Иеремией но поводу учреждения патриаршества в Москве. Дьяку удалось выяснить, что Иеремия терпит большие притеснения от турецкого султана, обеднел и залез в долги. Именно поэтому высокого гостя, прибывшего в Москву за финансовой помощью, приняли по-царски: отвели ему роскошные хоромы, осыпали дарами, из дворца доставляли изысканную еду и обильное питье. Однако почти на год патриарха полностью изолировали от внешнего мира. Ему даже запретили покидать двор. Андрей Щелкалов регулярно заводил с Иеремией разговоры о необходимости учредить патриаршество на Руси, обещал тому дорогие подарки, богатое содержание и даже города и области в управление. (Когда один из сопровождающих Иеремию иерархов — митрополит Иерофей — высказался против «поставления» московского патриарха, Щелкалов пригрозил утопить его в реке; другого сопровождающего — епископа Арсения Елассонского — он просто подкупил: во время прощального приема тот попросил у царя Федора Ивановича разрешения остаться в России).
Иеремия не чаял вырваться из тесных объятий «московского гостеприимства» и в результате уступил, выставив единственное условие: чтобы его самого «государь благочестивый царь пожаловал отпустил». Первым русским патриархом был избран митрополит Иов, активный сторонник Бориса Годунова, имевший, по мнению современников, лишь одно достоинство: он мог выразительно читать наизусть длиннейшие молитвы, «аки труба дивная, всех веселя и услаждая».
Блестящий результат дипломатического нажима, однако, не принес славы Щелкалову. Все лавры достались Борису Годунову. Щелкалов почувствовал себя обделенным. Впрочем, причины для обиды были и с той, и с другой стороны. Незадолго до описываемых событий, 6 февраля 1587 года, королева Елизавета Английская обратилась к Борису Годунову и Андрею Щелкалову с письмом, которое вызвало в Москве скандал. Годунов посчитал, что королева написала ему «грамоты непригожие и весьма неприличные», поскольку поставила его на одну доску с дьяком и тем самым «нанесла поруху» его княжескому достоинству (отметим, что Годуновы не были князьями). Щелкалов же заявил, что и он, и Годунов при царе — равно служилые люди…
«Пир в Александровской слободе». Гравюра из книги Я. Ульфельда
Соперничество правителей приобрело открытые формы. Австрийский посол Николай Варкоч сообщал (видимо, со слов ближайшего окружения Годунова), что «Андрей Щелкалов больше не в чести, Борис Федорович совсем не благоволит к нему, за дьяком следят и не очень ему доверяют…».
На австрийском направлении
Не стоит думать, что в своей блестящей карьере, которую Щелкалов делал, в буквальном смысле слова шагая по трупам, нашим героем двигало непомерное честолюбие и презрение к «высокородной» кремлевской верхушке.
У Щелкалова была своя идея фикс. Глава Посольского приказа твердо вел курс на упрочение связей России со Священной Римской империей, одним из могущественных государств того времени. Такая альтернатива почему-то не рассматривается историками, однако у союза России с католической Австрией был ряд преимуществ (в противовес весьма туманным выгодам от дружбы с протестантскими Англией и Голландией). Во-первых, союз России и Австрии сдерживал бы экспансию Речи Посполитой на Восток (у Австрии и Польши серьезные разногласия возникли еще в 1587 году, когда польские папы не выбрали королем австрийского эрцгерцога Максимилиана, кандидатуру которого поддерживала Россия). Во-вторых, у Священной Римской империи и России имелся общий враг— Османская империя, с которой оба государства вели многолетнюю борьбу. В-третьих, Россия, как и Испания, пережила гнет иноземных захватчиков; в этих странах война с неверными (Реконкиста) стала «национальной идеей»…
Католические страны давно искали союза с Россией. Еще в 1548 году император Священной Римской империи Карл V направил послание Ивану Грозному, в котором выражал свое восхищение его «цивилизаторскими (?) идеями».
Одним из примеров тайно подготавливавшегося Щелкаловым сближения двух империй может быть почта детективная история, произошедшая в 1585 году, сразу же после коронации Федора Ивановича. Поскольку новый царь обладал слабым здоровьем, кремлевская верхушка считала, что долго он не протянет. В 1585 году начались секретные переговоры русских дипломатов с австрийским двором. В Прагу прибыл посол Лука Новосильцев, который тайно договорился с австрийцами о том, что в случае смерти Федора вдова царица Ирина Годунова выйдет замуж за одного из братьев императора Рудольфа II, который станет русским царем. Однако об интриге узнали в Польше и сообщили о секретных переговорах в Москву. Бориса Годунова (которого посчитали инициатором переговоров) отстранили от ведения внешнеполитических дел, а кроткий царь Федор даже побил своего шурина палкой. Любопытно, что Щелкалов не пострадал, а, возможно, даже упрочил свое положение. И через несколько лет предпринял новую попытку заключить династический союз России и Австрии.
В 1592 году Ирина Годунова родила дочь, которую назвали Феодосией. Едва царевне исполнился год, Посольский приказ озаботился устройством ее брака. В 1593 году Андрей Щелкалов имел тайную встречу с австрийским послом Николаем Варкочем и через пего передал императору просьбу прислать в Москву одного из австрийских принцев в возрасте 12–14 лет, для того чтобы они могли познакомиться со своей будущей невестой. Щелкалов полагал, что сумеет стать для «австрийского» царя единственным и незаменимым советником.
В 1594 году Андрей Щелкалов неожиданно покинул все свои посты и принял монашество в одной из московских обителей под именем Феодосия.
Чем объясняется внезапная отставка главного русского бюрократа?
25 января 1594 года в возрасте двух лет скончалась царевна Феодосия. Для Бориса Годунова наступило время открытой борьбы за московский престол. Первый шаг к нему Годунов сделал, когда добился официального звания «правителя» — в добавление к своему титулу конюшего боярина. Последний, кто занимал этот пост при Иване Грозном, был глава Боярской думы Иван Челяднин-Федоров, казненный в 1568 году. После это звание никто не носил. Дело в том, что при возможном прекращении престолонаследия именно конюшему принадлежал решающий голос в определении будущего владельца шапки Мономаха.
Щелкалов не считал Бориса Годунова
