человеком, способным управлять государством, и не скрывал этого. Именно поэтому царский шурин решил вывести дьяка из игры. Очевидцы писали, что «Борис угрыз Щелкалова зубами, аки зверь» (по словам Ивана Тимофеева), и тот вскоре скончался «в бесчестном житье» в 1597 году.
Что мог инкриминировать Годунов главе приказной бюрократии? Возможно, это были факты о злоупотреблениях Щелкалова. А возможно, Годунов состряпал против дыша «изменное дело». Однако следует отметить, что отставка Щелкалова не носила характера опалы: его брат Василий сразу же занял освободившееся место главного думного дьяка, руководителя Посольского приказа и был назначен хранителем царской печати.
Возможно, Годунов предпочел договориться с Щелкаловыми полюбовно: в обмен на назначение брата Василия на высокие должности сам Андрей Яковлевич уходит в монастырь.
В заключение скажем несколько слов о Василии Щелкалове.
Василий Яковлевич, «далеко уступавший брату своими дарованиями», по оценке дореволюционного историка, прошел все ступени бюрократической лестницы: был дьяком Стрелецкого приказа, управлял Разбойной избой, а с 1577 по 1594 год был думным Разрядным дьяком. Кроме этого, с 1571 года он часто выполнял важные дипломатические поручения.
Василий Щелкалов унаследовал от брата склонность к политическим интригам. Так, после смерти царя Федора Ивановича он сделал попытку склонить московский посад присягнуть Боярской думе, но народ не поддержал его идею «коллективного руководства» (а ведь это был первый подобный пример в России — после него эту идею подхватит только лидер Верховного тайного совета князь Дмитрий Голицын при императрице Анне Ивановне). Возможно, поэтому вскоре после избрания на царство Бориса Годунова Василий Щелкалов лишился своего поста печатника (в 1600 году), а еще через год был отставлен и от других государственных дел.
И здесь нельзя не упомянуть еще об одной странной истории.
Лжедмитрий I, объясняя польским магнатам обстоятельства своего чудесного спасения от расправы в Угличе, утверждал, будто ему оказывали поддержку и покровительство некоторые русские вельможи. При этом самозванец назвал имя Василия Щелкалова! Любопытное совпадение: именно в 1600 году слухи о спасении царевича Дмитрия пошли гулять по Руси, чем всерьез обеспокоился Борис Годунов: «пытал и мучил по этому поводу». Может, именно это обстоятельство и послужило причиной опалы главного думного дьяка? А Лжедмитрий I, воцарившись в Москве, заплатил по счету, пожаловав Василия Яковлевича званием окольничего…
* * *
Андрей Щелкалов вошел в историю России как первый российский чиновник, сумевший обратить бюрократический аппарат на службу своим амбициям и сумевший встать «в один ряд с царями». Н. М. Карамзин написал о Щелкалове: «Положения в обществе он достиг благодаря уму гибкому и лукавому, совести неупрямой, смеси достохвальных и злых качеств». Лучше не скажешь…
Человек, выигравший Смуту.
Федор Романов: путь к престолу
В начале XVII века на московском престоле сменилось четыре самодержца: Борне и Федор Годуновы, Лжедмитрий, Василий Шуйский. Смутное время выдвинуло на авансцену истории многих выдающихся личностей, но далее учебники нередко обходят стороной человека, который стоял у истоков Смуты и не только уцелел в горшие гражданской войны, но вышел из нее победителем. Речь идет о Федоре Никитиче Романове.
Палаты бояр Романовых на Варварке
Бояре Романовы вели свою родословную от Андрея Ивановича Кобылы, приближенного великого князя московского Ивана Калиты. Романовы-цари предпочитали считать своим предком знатного владетеля прусского Гланда Камбила Дивоновича, личность вполне мифическую. Впрочем, были и другие версии: например, что Андрей Кобыла был выходцем из Великого Новгорода, где существовала Кобылья улица. До начала XVI века Романовы именовались Кошкиными (от прозвища пятого сына Андрея — Федора Кошки), затем Захарьиными и Юрьевыми.
На протяжении нескольких столетий история рода Кобылиных — Кошкиных — Захарьиных неразрывно связана с историей России. Верные слуги московских государей принимали участие во всех ключевых событиях XIV–XVI веков: занимались дипломатией, участвовали в войнах и жестоко подавляли «крамолу». Они принимали участие в походах Ивана III на вольный Новгород и стали в начале 1480-х годов великокняжескими наместниками, причем организовали в городе страшный погром. Они же сурово расправились с ересью «жидовствующих», устроив — впервые на Руси — аутодафе в лучших традициях испанской инквизиции.
Настоящее возвышение Захарьиных было связано с женитьбой Ивана IV на дочери окольничего Романа Юрьевича Захарьина в феврале 1547 года. Молодой царь решил во всем следовать примеру своего отца и устроил всероссийский конкурс невест. Всем дворянам, имевшим дочерей от 12 лет и старше, повелевалось без промедления везти их на смотрины (первый тур «судили» наместники земель и специальные уполномоченные Боярской думы): «Кто же из вас дочь девку утаит и к наместникам нашим не повезет, тому от меня быть в великой опале и казни».
Однако Иван IV не стал дожидаться, чем закончится долгая процедура. Его выбор пал на шестнадцатилетнюю красавицу Анастасию Захарьину, знакомую ему с детства: ее дядя был одним из опекунов царя. Впрочем, Иван IV не мог не учитывать и другого обстоятельства: клан Захарьиных был силен, многочислен, связан родственными узами с влиятельными фамилиями князей Бельских, Оболенских и др.
Выросшая в тереме, Анастасия не вмешивалась в дела мужа. Но се родня попыталась занять самые выгодные места у государственной кормушки.
Это стало причиной серьезного политического кризиса в марте 1553 года: когда Иван Грозный опасно занемог, бояре отказались целовать крест шестимесячному сыну Анастасии Дмитрию. Возможную узурпацию власти «худородными» Захарьиными-Юрьевыми княжеская аристократия расценила как «великих родов бесчестье». Общее мнение большинства членов Боярской думы и правительства — Избранной рады — выразил окольничий Федор Адашев, отец царского любимца: «Тебе государю и сыну твоему царевичу князю Дмитрию крест целуем, а Захарьиным, Даниле с братьею, нам не служить. Сын твой еще в пеленках, а владеть нами будут Захарьины… А мы уж от бояр в твое малолетство беды видали многие». «И был мятеж большой, шум и речи многие во всех боярах».
Вместо «пеленочника» Дмитрия на престол оппозиция выдвигала двоюродного брата царя Владимира Андреевича. Он был сыном Андрея Ивановича, удельного князя Стариц-кого. Детство свое он провел в тюрьме,
