поднять народ против нас!
Вскакивали, роняя скамьи и светильники, напирали на судию, стоявшего около жертвенника. Но его окружили его единомышленники. Их было больше. Стояли друг против друга, грозили, проклинали, готовые ринуться в драку. Жрецы с протянутыми кверху руками стали между враждующими.
Было ясно, какое решение победило. Шатаясь от ярости и отчаяния, богачи пошли вон из храма. Молча, с опущенными головами, садились они на белых мулов, приведенных для них рабами. А восторжествовавшие судия и его сторонники провожали их смехом, свистом и поздравляли с войной, которую назавтра одобрит и весь народ.
3
Ганнибал, сын Гисгона, вышел из своего дворца, чтобы в последний раз обойти свои владения, проститься с своими богатствами и сделать окончательные распоряжения. Завтра он должен двинуться во главе карфагенского войска к Сицилии. Двести новых галер с высокими кормами и изогнутыми позолоченными носами стояли в круглой военной гавани, готовые к отплытию.
Риму была объявлена война. Совет и народ провозгласили Ганнибала главнокомандующим – и такое доверие сограждан наполняли его гордой радостью: ему мерещились будущие победы над римлянами и выгоды, которые ожидают его. Но все-таки ему было жаль бросить, вероятно, на долгое время свое огромное хозяйство, которое с такими усилиями он только что довел до блестящего состояния. Ему завидовали самые крупные богачи в Карфагене. Оставить все богатства, сады, заводы, виноградники, мастерские на наемных или подневольных управляющих и приказчиков было тяжело для оборотистого хозяина и предпринимателя.
Ганнибал вышел из дворца и невольно оглянулся на это великолепное здание из нумидийского мрамора с желтыми жилками. Широкая лестница черного дерева, украшенная по бокам кормами боевых лодок, вела к красным дверям с пересекавшими их черными крестами. Окна всех четырех этажей дворца блестели медными решетками и позолоченными ставнями.
– Пусть умножаются богатства твоего дома, как песок морской, Око Ваала! – раздался сладкий голос из бесконечной кипарисной аллеи, шедшей от дворца.
Ганнибал обернулся и увидел своего главного управляющего, смиренно наклонившегося с кадильницей в руке. Он ждал хозяина, чтобы сопровождать его по его владениям перед разлукой. За ним на почтительном расстоянии стояли прочие надсмотрщики и приказчики.
– В кладовые! – скомандовал Ганнибал.
И, сопровождаемый челядью, он двинулся по аллее к видневшемуся в конце ее низкому круглому зданию. При его приближении рабы распахнули тяжелые двери, и Ганнибал вошел в среднюю круглую залу, из которой во все стороны шли коридоры в боковые малые комнаты. Хозяин оглядывал богатства, размещенные здесь в образцовом порядке: стопы медных листов, серебряные слитки, упакованные полосы железа, мехи с золотым песком, целые букеты страусовых перьев, висевшие по стенам, ящики с слоновыми клыками. Потом чинно и торжественно обходили прочие кладовые. В одной из них хранились деньги. Груды золотых, серебряных, медных монет лежали на столах и на полках. Длинные мешки из прочной бегемотовой кожи с деньгами же стояли на полу. Кроме карфагенских монет, были здесь и ассирийские – тоненькие, как ногти, и толстые латинские плитки, и греческие золотые шарики с Эгины. Отдельные комнаты предназначены были для хранения жемчуга, янтаря, а в особом помещении, в которое попадали таинственным подземным ходом, спрятаны были драгоценные камни. Они сверкали и переливались при свете факелов, сложенные в золотых чашах, на блюдах, подвешенных к потолку, в длинных деревянных коробках. Тут же к стенам прислонены были чрезвычайной величины золотые щиты, огромные серебряные сосуды: в таком виде сплавляли добычу из рудников, чтобы ее нельзя было расхитить. Осмотрев внимательно драгоценности, Ганнибал подозвал заведующего морскими поездками и спросил, где сундуки с сапфирами и изумрудами, которые приобретены были на Востоке. Оказалось, что корабли, только что вернувшиеся из далекой экспедиция, не успели разгрузиться – они еще стоят в гавани, и на них, кроме драгоценностей, находятся огромный запас ладана и пятьсот невольниц, захваченных в Эгейском море.
Направившись к выходу, Ганнибал обратился к управляющему караванами, одетому в темный балахон с белым башлыком на голове. Скрестив на груди руки и наклонив голову, высокий старик молча выслушивал приказания господина. Кроме большой сухопутной экспедиции, которая должна была через неделю двинуться в Индию за павлинами и пряностями, Ганнибал велел снарядить другой караван в Эфиопию с накопившимся запасом цветных тканей.
Вышли на воздух, миновали кухни и пекарни, окруженные смоковницами, пересекли платановую рощу и через виноградники по дорожкам, усыпанным черным песком с коралловой пылью, приблизились к веренице одинаковых каменных зданий. Это были мастерские, в которых работали частью невольники, частью – наемные рабочие. Изделия, изготовленные здесь, грузились на корабли и развозились для продажи в различные страны. Ганнибал заходил в каждую, смотрел, как оружейники выковывают мечи, как выписанная из Египта партия рабочих лощит раковинами папирус, как портные вышивают плащи, как стучат своими челноками ткачи. Но особенно дорожил он и гордился своей фабрикой благовоний, потому что его мастера знали секреты, которым тщетно старались подражать у других богачей. В «ароматной» было душно и стоял пар. В тумане виднелись голые люди, месившие тесто, рубившие травы и коренья, разгребавшие уголья, переливавшие масла и бальзамы, – и было похоже на улей, в котором суетятся и копошатся пчелы. Вынырнувший из мглы надсмотрщик поднес хозяину на янтарной ложке для пробы того необыкновенного бальзама, который умели готовить только у Ганнибала. Хозяин, немного подогрев его над угольями, капнул с ложки себе на одежду и ждал, появится или нет сизое пятно – признак подделки. Пятна не получилось, и Ганнибал, поощрив мастеров кивком головы, вышел из мастерской, где от удушливого запаха у него стала кружиться голова.
Он сказал, что ему не придется побывать в парке слонов, но он надеется, что управляющий не нарушит клятвы беречь этих любимцев солнца, носивших на себе его великих предков.
– А за каждого павшего без меня слона, – прибавил он, – я казню одного из твоих сыновей!
Быстрыми шагами двинулся Ганнибал к огромной мельнице. Здесь тяжелые порфировые жернова вертелись в облаках пыли. Рабы приводили их в движение, напирая грудью и руками на брусья, а другие тянули за ремни. Глаза их налились кровью, они хрипло дышали; ремни натерли им под мышками гнойные язвы. Звякали оковы на ногах. А рты были закрыты намордниками, чтобы они не могли есть муки. При появлении хозяина работа закипела сильнее. Усталые рабы напрягали усилия, многие падали от утомления; через них шагали следующие, не обращая внимания. Ганнибал нахмурился и подозвал начальника рабов. Этот важный человек в красном платье и с золотыми кольцами в ушах, умиленно приседая, приблизился к господину.
– Ты перестарался! – сказал ему Ганнибал. – Они у тебя передохнут, как мухи! Чему же тебя учили в Сиракузах, в
