Я приподнял шляпу и собирался проехать мимо, но генерал приказал кучеру остановиться и протянул мне руку. При дневном свете я заметил, что строгое и суровое лицо генерала могло принимать любезное выражение.
- Как ваше здоровье, мистер Фэзергил Уэст? - спросил он. - Я должен извиниться перед вами, если был немного резким в тот вечер. Вы должны простить старого солдата, проведшего лучшие годы жизни в боевых походах. Все же вы не можете не согласиться, что ваша кожа немного смугла для шотландца.
- У нас в роду примесь испанской крови, - сказал я, удивляясь, что он снова возвращается к этой теме.
- Да, этим, конечно, все и объясняется, - заметил он. - Моя дорогая обратился он к своей жене, - разреши представить тебе мистера Фэзергила Уэста. А вот мой сын и дочь. Мы приехали сюда в поисках покоя, мистер Уэст, полнейшего покоя.
- Наш край самое подходящее место в этом отношении, - сказал я.
- О, вы так думаете? - ответил он. - Мне самому кажется, что это очень спокойное и уединенное место. Можно бродить по этим тропинкам ночью и не встретить ни души, а?
- Да, здесь в сумерках никого не встретишь.
- А вас здесь не беспокоят бродяги или нищие, не бывает ли бездельников-цыган или вообще кого-нибудь из бродяг?
- Становится холодно, - сказала миссис Хэзерстон, запахиваясь плотнее в котиковую мантилью. - И, кроме того, мы ведь задерживаем мистера Уэста.
- Правильно, правильно, моя дорогая. Поехали дальше! До свидания, мистер Уэст.
Экипаж покатил к Клумбер-холлу, а я двинулся рысцой к маленькому городку графства.
Когда я проезжал по Хай-стрит, мистер Мак-Нейль выбежал из своей конторы, подавая мне рукою сигнал остановиться.
- Наши новые жильцы сегодня предприняли поездку, - сказал он. - Они выехали с самого утра.
- Я их встретил - подтвердил я.
Взглянув на красную физиономию маленького фактора, я убедился, что он хватил добрую порцию виски.
- Люблю иметь дела с настоящими джентльменами, - воскликнул он, разражаясь хохотом. - Они понимают меня, а я - их. "Какой цифрой мне заполнить?" спросил генерал, доставая из кармана чистый бланк чека и кладя его на стол. "Цифрой двести", - сказал я. Вы понимаете, мистер Уэст, что мне нужно было оставить немного и для самого себя за хлопоты и потраченное время.
- А я думал, что хозяин уже заплатил вам за это, - сказал я.
- Э, но ведь неплохо получить еще! Он заполнил чек и швырнул его мне, как старую почтовую марку. Вот как ведутся дела между честными людьми... Не зайдете ли ко мне, мистер Уэст, попробовать виски?
- Нет, спасибо, мне некогда, - сказал я.
- Верно, верно, дело прежде всего. По утрам не следует пить. Что касается меня самого, то я никогда не употребляю спиртного в первую половину дня, если не считать капельки перед завтраком для аппетита и, пожалуй, стаканчика-другого после завтрака, чтобы улучшить пищеварение. Что вы думаете о генерале, мистер Уэст?
- У меня нет данных для суждения, - ответил я.
Мак-Нейль постучал указательным пальцем по лбу.
- Вот что я думаю о нем, - сказал он доверительным шепотом, наклоняясь ко мне. - По-моему, он пропащий человек, совсем пропащий. Что вы сочли бы доказательством его ненормальности, мистер Уэст?
- Ну, конечно, выдачу вам чека, - сказал я.
- Ах, вы все шутите. Но между нами говоря, если человек интересуется, на каком расстоянии находятся ближайшие морские порты, и заходят ли туда корабли с Востока, и нет ли бродяг на дорогах, и не будет ли противоречить его арендному договору постройка высокой стены вокруг поместья, - что бы вы сказали на все это?
- Я, конечно, подумал бы, что это весьма эксцентричный человек, - сказал я.
- Если бы каждый получал по заслугам, то наш друг оказался бы в доме, окруженном высокой стеной, и это не стоило бы ни гроша, - сказал фактор.
- Это где же? - сказал я, подлаживаясь к его тону.
- Ну, конечно, в сумасшедшем доме Вигтауна! - воскликнул человечек с хохотом. Я двинулся дальше, оставив его наслаждаться собственным остроумием.
Приезд новой семьи в Клумбер-холл нисколько не оживил нашу монотонную жизнь. Вместо того, чтобы воспользоваться скромными удовольствиями нашей сельской природы или включиться (на что мы надеялись) в нашу деятельность по облегчению жизни бедных арендаторов и рыбаков, новые жильцы избегали всяких встреч и почти не выезжали за ворота усадьбы. Скоро мы убедились, что слова фактора об ограждении усадьбы имели основания: рабочие с самого раннего утра и до поздней ночи сооружали высокий деревянный забор вокруг всего поместья. Когда забор был готов и усажен шипами, парк Клумбера сделался недоступным для всех, за исключением разве только самых смелых верхолазов. Казалось, старый воин так был пропитан военными фантазиями, что, подобно моему дяде Тоби, даже в мирное время воздвигал оборонительные сооружения.
Еще более странно было то, что генерал принялся создавать в доме большие запасы продовольствия, словно для предстоящей осады. Бегби - самый крупный бакалейщик Вигтауна - сказал мне в радостном удивлении, что генерал послал ему заказ на тысячу банок всевозможных мясных и овощных консервов,
Само собой разумеется, все эти необычные действия не могли пройти незамеченными. По всей округе, чуть ли не до самой границы с Англией, шли сплетни о новых обитателях Клумбер-холла, о причинах, заставивших их поселиться в наших краях. Предположение, которое могло возникнуть в сельских умах нашей округи (так думал и мистер Мак-Нейль) было единственное: старый генерал и его семья не в своем уме или же генерал совершил какое-то ужасное преступление и пытается скрыться.
Оба эти варианта казались правдоподобными. Но я считаю, что ни один из них не был близок к истине. Поведение генерала Хэзерстона во время нашего первого разговора действительно могло показаться подозрительным. Но впоследствии он проявил исключительную рассудительность и вежливость. Жена и дети генерала вели такую же уединенную жизнь, как и он, поэтому причина была не только в состоянии здоровья генерала. Что касается предположения о том, что генерал скрывается от правосудия, то эта версия была еще более неправдоподобной. Хотя Вигтауншир был пустынным местом, но в конце концов это не был такой медвежий угол, где мог бы скрыться столь известный человек, как генерал Хэзерстон. К тому же преступник, скрывающийся от полиции, не стал бы давать своими поступками пищу болтливым языкам, как это делал генерал.
Я был склонен верить тому, что объяснение загадки заключалось в почти болезненном стремлении генерала к одиночеству и уединению, и он нашел такое убежище именно в наших краях.
Вскоре мы увидели, как далеко завело их это стремление к покою и одиночеству.
Однажды утром отец вышел к столу с выражением твердой решимости на лице.
- Надень свое розовое платье, Эстер, - сказал он, - и ты, Джон, принарядись. Пополудни мы все трое поедем засвидетельствовать свое почтение миссис Хэзерстон и генералу.
- Визит в Клумбер! - воскликнула Эстер, захлопав в ладоши.
- Я не только фактор лэрда, - сказал с достоинством отец, - но и его родственник. В качестве такового, я убежден, что лэрд пожелал бы, чтобы я навестил наших новых соседей и предложил им свои услуги. Сейчас они чувствуют себя одинокими, не имеют друзей. Что говорит великий Фирдоуси? "Лучшим украшением человека являются его друзья".
Моя сестра и я знали по опыту: если старик начинал подкреплять свои мысли цитатами персидских поэтов, его невозможно переубедить.
Таким образом пополудни наши пони были запряжены в фаэтон, и отец взгромоздился на сиденье в не слишком шикарном пальто, но с новыми перчатками в руке.
- Садитесь, дорогие мои, - воскликнул он, весело хлопая бичом. - Мы докажем генералу, что ему не придется краснеть за своих соседей.
Увы! За гордостью часто следует унижение. Нашим откормленным пони в сверкающей сбруе не суждено было произвести в этот день фурора в Клумбере.
Мы доехали до ворот, и я уже собирался выйти из экипажа и открыть их, как наше внимание привлек большой деревянный плакат, прикрепленный к одному из деревьев с таким расчетом, чтобы он всем бросался в глаза. На доске была намалевана печатными черными буквами следующая негостеприимная надпись:
ГЕНЕРАЛ И МИСС ХЭЗЕРСТОН
НЕ ИМЕЮТ ЖЕЛАНИЯ
РАСШИРЯТЬ КРУГ СВОИХ ЗНАКОМЫХ
Несколько минут мы с изумлением глядели на этот плакат. Затем Эстер и я, уяснив себе всю нелепость происшедшего, разразились хохотом. Но мой отец был глубоко оскорблен; стиснув зубы, он повернул пони обратно и покатил домой. Я никогда не видел его столь потрясенным.
Глава IV
О МОЛОДОМ ЧЕЛОВЕКЕ С СЕДЫМИ ВОЛОСАМИ
Если у меня и было чувство личной обиды за унижение, то оно очень скоро прошло и стерлось из моей памяти.
Случилось так, что на следующий же день после этого эпизода мне пришлось проходить мимо Клумбер-холла и я остановился посмотреть еще раз на неприятный плакат. Я глядел на него и удивлялся: что побудило наших соседей предпринять такие оскорбительные шаги? Вдруг я заметил нежное девичье личико, выглядывавшее сквозь прутья ворот, и белую ручку, которая настойчиво предлагала мне подойти. Приблизившись, я увидел, что это та самая девушка, которая ехала в коляске.
